Он может заглянуть в самые тёмные подвалы человеческого подсознания, но что, если в одном из таких подвалов его ждёт кошмар, который он сам хотел бы забыть?
Кто-то сказал, что мы все – смотрители собственных склепов, и ключ от самого страшного из них ты всегда носишь при себе, даже не подозревая об этом. Я, Марк Иварцев - психотерапевт-гипнотизёр помогаю людям избавиться от фобий через погружение в подавленные воспоминания. Я вытаскиваю на свет чужие скелеты, зарабатывая на этом состояние и репутацию. Но я никогда не думал, что в моём собственном склепе притаился не просто скелет, а живой, дышащий ужас.
Мой кабинет тонул в мягких полутонах, звукоизоляция поглощала шум мегаполиса, создавая стерильную, безопасную пустоту. Именно здесь я вскрывал черепные коробки и вытаскивал на свет божий детские испуги, прощённые мужьям пощёчины, мелкие аварии – всё, что мозг, трусоватый сторож, заточал в самые дальние подвалы памяти. Я был поводырём в этих тёмных лабиринтах. И был уверен, что знаю каждый уголок.
Дверь открылась, впустив новую пациентку. Вера Семёнова. Художница. Двадцать пять, не больше. Хрупкая, почти прозрачная, с большими глазами, в которых плавала незаживающая боль. Она вошла не как все – робко, с опаской. Она вошла как тень. Бесшумно. Её хрупкость была обманчива; она напоминала тонкое лезвие, готовое в любой миг рассечь натянутую плёнку моего спокойствия. Её глаза – огромные, слишком тёмные – не бегали по комнате, а сразу ухватились за меня, пригвоздили к креслу.
— Доктор Иварцев, я больше не могу, — её голос был тихим, но в нём не было просьбы. Был ультиматум. — Это не страх. Это предчувствие. В полной темноте я не одна. Я чувствую чьё-то дыхание на затылке. Слышу, как шевелятся пальцы, готовые сомкнуться на моём горле. Я не сплю. Я схожу с ума.
Я улыбнулся ей своей самой успокаивающей улыбкой, отработанный до автоматизма жест.
— Наш разум — великий мистификатор, Вера. Он рисует монстров там, где есть лишь тени. Но каждая тень отбрасывается чем-то реальным. Мы найдём этот источник. Это всего лишь память. Она не имеет власти над нами, если мы посмотрим ей в лицо.
Она медленно покачала головой, и в этом движении была бездна отчаяния.
— Вы не понимаете. Я боюсь не темноты. Я боюсь того, что я могу вспомнить в этой темноте. Я боюсь самой этой памяти.
Её слова повисли в воздухе, густые и тяжёлые. Я предложил регрессивный гипноз. Быстрое, эффективное решение. Она согласилась слишком легко, будто ждала именно этого. Её погружение было пугающе глубоким и мгновенным, будто она не сопротивлялась, а, наоборот, рвалась вглубь себя. Я вёл её, а она… она вела меня.
Под гипнозом её лицо исказила маска первобытного ужаса. Кожа побелела, будто кровь отхлынула разом.
— Темно, — её шёпот был похож на скрип ржавой петли. — Я лежу на боку… упираюсь лицом во что-то колючее… запах… запах старой резины, бензина и… ржавчины. Это багажник. Я не могу пошевелиться.
Мурашки, ледяные и противные, поползли у меня по спине. Я ждал страха перед родительской спальней или тёмным подвалом. Но не этого.
— Слышу шаги… Они тяжёлые, неуверенные… Идут по гравию. Останавливаются рядом.
— Кто это? — спросил я, и мой собственный голос показался мне чужим.
— Дверь открывается… — её голос сорвался в беззвучный крик. — Свет… свет бьёт в глаза… Я вижу лицо… Ваше лицо, доктор.
Я резко, почти грубо, вывел её из транса. Мои ладони вспотели. Сердце колотилось, как бешенное. Перенос. Классический перенос. Я твердил себе это, как мантру. Рот наполнился привкусом меди и пыли, заставив сглотнуть ком в горле. Я вышел, чтобы выпить воды. Вода имела тот же вкус.
Тревога, живая и цепкая, впилась в меня когтями. Я позвонил Лизавете Петровой. Моей знакомой, тоже психотерапевту. Мы с ней иногда консультируем друг друга.
— Лиза, у меня тут сложный случай. Девушка, явные признаки паранойи. Проецирует на меня какой-то бред о похищении.
— Марк, — её голос звучал устало и настороженно. — Остановись. Регрессия – это не игра. Ты копаешься в минах, заложенных сознанием. Одна неверная фраза, одно навязанное воспоминание… Ты же сам это знаешь. Нельзя играть в Бога, не рискуя стать дьяволом. Отошли её к кому-нибудь.
Я бросил трубку. Её слова не успокоили, а лишь подлили масла в огонь моего растущего беспокойства. Я был уверен в своём методе. В своём контроле. Агрессия – это защитная реакция на потерю контроля.
На следующем сеансе Вера была молчалива. Она положила на стол лист бумаги, повёрнутый к себе. Потом медленно развернула его. Угольный набросок. Лицо. Искажённое гримасой, которую не описать словами – не злостью, не яростью, а каким-то холодным, животным торжеством. И в этом лице, в изломе брови, в жестокой складке у рта, с ужасающей, фотографической точностью угадывалось моё собственное отражение.
— Это то лицо, что я увидела, когда багажник открылся, — она сказала это тихо, но каждая буква падала, как камень в глухой колодец. Она не отводила взгляда. В её глазах больше не было боли. Была лишь ледяная, неумолимая уверенность.
После её ухода я заперся. Руки дрожали. «Перенос, — яростно твердил я себе. — Всего лишь перенос». Но что-то заставляло меня полезть в интернет. Запрос: «исчезновение девушки, три года назад». Поисковик выдал скупую заметку. Анастасия Семёнова. 19 лет. Пропала по дороге из института. Тело не найдено. Дело закрыто в связи с отсутствием зацепок. И фотография… те же самые, что и у Веры, глаза. Её сестра.
Холодная волна страха накатила на меня, сдавила виски. Я включил диктофон, записывающий все сеансы. Перемотал на момент её погружения. Её голос: «...это вы». Мой, спокойный, терапевтический: «Это лишь образ, Вера. Он не реальный». Всё чисто. Но привкус во рту стал едким, обжигающим.
Одержимость пожирала меня изнутри. Я должен был доказать. Себе. Ей. Всем. Я сел в своё кресло, включил метроном, погрузил себя в гипноз. Цель – тот самый день. Три года назад. Конференция в Подмосковье. Я ясно помнил лекционный зал, блестящий паркет, скучные доклады.
Но под гипнозом картина затрещала по швам. Паркет превратился в размытую грунтовую дорогу. Вместо гулких речей – оглушительная тишина, прерываемая далёким раскатом грома. Липкий, холодный пот на лбу. Руки, вцепившиеся в руль моей старой иномарки. Белые костяшки пальцев. И сзади… в багажнике… что-то тяжёлое. Неподвижное. Слишком большое. И запах… тот самый. Меди и пыли. Я рванул себя из транса, задышав как рыба, выброшенная на берег. Я не помнил, что было в тот день после обеда. Пробел. Чёрная, зияющая дыра в моей памяти.
«Это была её работа! Манипуляция! Она вживила мне это воспоминание!» Моё профессиональное высокомерие кричало во мне, заглушая тихий, навязчивый голосок ужаса, шептавший: «А что, если нет?» Я назначил ей последний сеанс. Решающий. Мы погрузимся вместе. Я заставлю её сознаться в обмане. Я верну себе свою реальность. Свою правду.
Она пришла. Спокойная. Смертельно уставшая. В её взгляде читалась какая-то странная, почти мистическая решимость. Я посадил её в кресло, сел напротив. Нашёл наши ритмы. Повёл нас обоих вглубь. В тот лес. На ту дорогу. Воздух в кабинете стал густым, тяжёлым, им было трудно дышать.
И картина поплыла. Сначала её голос, тихий, прерывистый, испуганный до дрожи: «Я в платье в горошек… оно новое, мама только купила… я царапаю ногтями металл… чувствую сварные швы, грубые, острые…» Она описывала детали, которые не могла знать. Не могла! Это было невозможно!
А потом её голос изменился. Сбросил испуг. Стал низким, уверенным. Холодным, как сталь. Абсолютно моим. —«Не бойся, — сказал её голос моими словами, моей интонацией, моим тембром, в котором вдруг обнаружилась леденящая душу пустота. — Скоро всё закончится. Никто никогда не найдёт».
В этот момент Вера открыла глаза. Она смотрела на меня ясным, трезвым, абсолютно нормальным взглядом. В них не было и намёка на транс, на гипнотический сон. Только бесконечная усталость и… торжество?
— Я не была под гипнозом с первого сеанса, доктор Иварцев, — её голос был ровным, без единой эмоции, и от этого становилось ещё страшнее.
— У меня редкая особенность психики. Гипноз на меня не действует. Всё, что вы видели — игра. Моя настоящая фобия — это не темнота. Моя фобия — это безнаказанность. Безнаказанность таких, как вы. Это моя сестра Настя… та девушка, которую вы похитили, это она боялась темноты.
Она медленно, будто нехотя, достала из кармана маленький диктофон, нажала на кнопку. Из динамика, с лёгким шипением, прозвучал мой собственный, только что записанный голос: «Не бойся. Скоро всё закончится. Никто никогда не найдёт». Это был не просто голос. Это был приговор. Улика, которую она ждала.
— Вы сами всё рассказали. Под гипнозом. Вы не просто стёрли себе память, чтобы жить дальше. Вы записали поверх неё красивую, удобную сказку. А я… я три года готовилась к этой встрече. Училась говорить вашим голосом, изучала ваши методы, ваши статьи, входила в доверие к вашим бывшим пациентам, часами слушая записи ваших сеансов… Всё для одного-единственного момента. Чтобы вы признались… не следователю, не судье. Себе. Самому себе.
Она встала. Не мстительница с оружием. Не истеричная сестра жертвы. Она была живым воплощением неумолимой правды, холодным и безжалостным зеркалом, в котором я увидел своё настоящее отражение. Она вышла из кабинета, не хлопнув дверью. Тихий, чёткий щелчок замка прозвучал в гробовой тишине громче любого выстрела.
Я сидел в кресле. Не терапевта. Не повелителя чужих сознаний. Я сидел в кресле пациента. Преступника. Смотрящего в чёрную, зияющую бездну собственного, тщательно забытого и выскобленного до кости зла. Снаружи застучал дождь. Монотонный, бесконечный. Он отсчитывал время до того момента, когда за мной придут. Или до того, как я снова, в отчаянной попытке спастись, попытаюсь стереть это. Запереть монстра обратно в самый дальний подвал памяти.
Но я знал – теперь это бесполезно. Правда, как проклятие, как живой организм, нашла лазейку и вырвалась наружу. Она дышала теперь во мне, отравляя каждый вздох. Я сидел в полной, давящей тишине, и только привкус меди и пыли на языке напоминал о вкусе страха той девушки в багажнике. Самый тёмный подвал находился не в сознании моих пациентов. Он был во мне. И дверь в него теперь была не просто открыта. Её сорвало с петель.
Спасибо за внимание! Обязательно оставьте свое мнение в комментариях.
Прочитайте другие мои рассказы:
Обязательно:
- Поставьте 👍, если понравился рассказ