Про операцию «Консервы» или «Гляйвицкую провокацию» часто говорят «так началась Вторая Мировая война». Но ещё часто, как о бесспорном примере провокации, – одном из бесчисленных неопровержимых фактов, поддерживающих конспирологов на их многотрудном пути в палату с мягкими стенами. К данному аспекту проблемы ещё будет время вернуться, начать же, конечно, следует с того, как 31 августа 1939 года развивались события.
Объявление войны Польше было трудным решением для Гитлера, – это, всё-таки, означало начало войны, и вполне вероятно большой, тогда как до этого немецкие территории возвращались Фатерлянду без выстрела. Соответственно, должное внимание было уделено подготовке общественного мнения в стране, – газеты запестрели сообщениями об угнетённом положении немцев в Польше. Информация, как это часто бывает в пропаганде геббельсовского типа, кстати, являлась правдивой. Поляки действительно усилили давление на немецкое меньшинство.
Проблема, однако, заключалась в том, что преследование немцев по национальному признаку волновало только самих немцев. Гитлера же прежде всего беспокоила позиция великих держав, вплоть до Италии включительно. Даже Муссолини – союзник Германии – ясно дал понять, что категорически против войны. По крайней мере – пока. Англия же и Франция являлись союзниками Польши. Как, впрочем, в прошлом и Чехословакии. Но тогда с ними удалось договориться. Потому что, по закону и по международным «понятиям» Германия была права.
В случае с «польским коридором» всё оказалось сложнее. Права Германии на последний регион с преимущественно немецким населением признаны не были… Тем не менее, фюрер считал, что не всё потеряно. Если дело правильно обставить, переложив ответственность за начало конфликта на поляков (уже тогда, кстати, известных своей внешнеполитической неадекватностью) англичане и французы в войну не вступят.
...Ну а как «переложить ответственность»? Напасть на Германию должна была Польша. В этом случае Англия и Франция получали возможность предоставить «гиену Европы» собственной судьбе без потери лица.
Соответственно, операция «Консервы» представляла собой имитацию нападения поляков на немецкую территорию.
После фальстарта 26 августа, когда всё пошло не так по причинам, как внешнеполитического толка, так и организационным (немецкий суперагент догадался, не полагаясь на память, записать на бумажке три кодовых слова, по которым операция должна была начаться, но потерял шпаргалку), гляйвицкая провокация, всё-таки, состоялась. Основным её элементом, – помимо обстрела таможенного поста и лесничества немецкими агентами с польской стороны границы, – стал захват радиостанции в Гляйвице. Переодетые в гражданское сотрудники СД ворвались в здание, напугали персонал воплями на немецком и интернациональной стрельбой в потолок, заперли сотрудников в подвале, и, едва не запоров дело второй раз, сумели-таки разобраться, как включается аппаратура. После чего в эфир было передано оскорбительное для Германии сообщение на польском языке. Вся операция заняла менее пяти минут.
...Выбравшись же из подвала работники радиостанции увидели картину маслом, – собственно, те самые «консервы». Точнее же художественно разложенные вокруг здания трупы в польской военной форме. И тут было от чего непарламентарно удивиться, поскольку все же видели, что нападавшие были немцами (по-немецки ругались без намёка на акцент), носили гражданское, и стреляли только они, причём только в воздух! Откуда ж поляки-то мёртвые взялись?
«Поляки» взялись из холодильника. Это были заключенные концлагерей, убитые смертельной инъекцией, а затем наряженные в польскую форму и «застреленные». Предназначалась же инсталляция для фотографов, – как визуальное доказательство правдивости заявлений немецкого руководства о «крупных провокациях» со стрельбой и многочисленными жертвами по всей протяжённости германо-польской границы.
«Доказательство» не выдержало бы проверки, но кто бы успел её провести? Снимки появились в газетах, – передачу из Гляйвица вообще слышала половина европы, – и война началась на следующий день. От союзников Польши в таких условиях требовалась немедленная реакция. При желании, ничто не мешало им «поверить» немецкой версии событий.
...Гитлер загрыз свой первый ковёр, когда узнал, что такого желания у Англии не возникло… Не потому что британцы раскусили провокацию сразу, – как, если проверка не была возможной? Они просто уже поняли, что войны с Германией не избежать. Следовательно, и тянуть нет смысла.
И теперь можно вернуться к вопросу поднятому в начале статьи. Гляйвицкая провокация – реальная. Какие же особенности отличают её от вымышленных провокаций, устраиваемых в конспирологических вселенных, где действия сторон всегда основаны на некой «антилогике»?
Первое, на что стоит обратить внимание, в случае если провокация реальна, ущерб нанесённый устроившей её стороной самой себе гарантированно (иные варианты абсурдныи за всю историю человечества ни разу не наблюдались) будет строго равным нулю. Не только жертвы, но и появление пострадавших исключено в принципе. Собственно, – а ведь дело было в отнюдь не вегетарианской фашистской Германии, – при проведении операции «Консервы» физического урона не потерпел никто, кроме нескольких заключённых. Но их-то предполагалось казнить в любом случае. Разумеется, немецкие диверсанты стреляли только в воздух (ну, не в своих немцев же?) и даже никого не били.
Провокация прошла без жертв, и одновременно жертв было много. Ну, так Геббельс сказал по радио. Крупномасшиабные польские провокации по всей границе, – везде стрельба. Конечно же потери и с немецкой стороны есть.
Провокация прошла без жертв, потому что реальные жертвы не требовались. Кто бы и как за ночь слова Геббельса проверил?
Второе: реальная провокация, в отличие от вымышленной, имеет смысл. То есть, цель «получить повод к войне» она заведомо не может преследовать. Ибо войны, – это легко подтверждается примерами (любая война, какие только до сих пор происходили) – прекраснейшим образом могут быть начаты и без этого… И уж во всяком случае, следует уточнять в чьих глазах провокация станет «поводом». В данном случае накручивать немцев не было никакой нужды, – даже если бы они ненавидели поляков слабее, чем те их, результат уже был достигнут сообщениями об этнических чистках.
Провокация в Гляйвице преследовала цель дать повод Англии и Франции от вступления в войну отказаться (в предположении, что они захотят этого). Самой Германии повод воевать не требовался.
Наконец, в-третьих, реальная провокация сразу планируется так, чтобы исключить необходимость в расследовании и поиске доказательств виновности стороны, против которой провокация устраивается, – как даже и тень сомнений в её виновности. О том что немецкую радиостанцию захватили поляки, сообщили сами террористы – на польском языке.
...И ещё немного скринов комментариев на тему альтернативной истории:
