Анна, придя домой из больницы, сразу заметила какую-то неловкость в глазах мужа. Виктор суетился на кухне, что-то готовил, улыбался слишком широко — как будто хотел заглушить этой улыбкой колокол тревоги, звонивший внутри него.
— Устала? — спросил он, не глядя на неё. — Я тут уху сварил. Будешь?
Анна скинула туфли, потёрла пальцами виски и только кивнула. Силы говорить почти не было. В больнице ночное дежурство выжало её, как губку. Три экстренных операции, и все сложные. Но даже усталость не мешала ей чувствовать — что-то не так.
— Звонили сегодня? — спросила она, усевшись за стол. — Из банка, про квартиру?
Виктор замер на секунду, потом продолжил помешивать уху.
— Нет, не звонили. А должны были?
— Не знаю. Просто спросила.
Она отхлебнула бульон и посмотрела на мужа. Виктор что-то скрывал. Она знала это выражение его лица — он всегда слишком старательно избегал смотреть на неё, когда хитрил.
— Витя, — она отставила тарелку. — Что происходит?
— Ничего. Всё нормально. Ты поешь, тебе силы нужны.
— Виктор, я тебя двенадцать лет знаю. Говори.
Он вздохнул и сел напротив. Потом достал телефон, что-то нашёл в нём и протянул ей:
— Вот. Пришло вчера. Я не хотел тебя беспокоить, пока ты на дежурстве...
Анна взяла телефон. Письмо было от банка. Одобренная ипотека на новую квартиру. Большую, в центре. Ту самую, о которой они давно мечтали. Анна читала и не понимала — почему муж с таким лицом ей это показывает? Ведь это хорошие новости.
— Ну и что? — удивилась она. — Это же здорово. Мы же хотели взять ипотеку на ту трёшку возле парка.
Виктор опустил глаза:
— Да, но для первоначального взноса нужны деньги...
— У нас есть накопления.
— Их не хватит. Там нужно тридцать процентов.
Анна нахмурилась:
— И где ты собираешься взять остальное?
Виктор молчал, рассматривая свои руки.
— Витя?
— Я поговорил с мамой.
Эти четыре слова прозвучали как выстрел. Свекровь — Галина Петровна — всегда была камнем преткновения в их семье. Властная женщина, считающая, что её слово — закон для всех, включая взрослого сына и его жену.
— И что сказала твоя мама? — медленно спросила Анна.
— Она предложила продать твою однушку. Той, которая тебе от бабушки досталась. Мы же её всё равно сдаём...
Анна почувствовала, как внутри неё что-то замерзает, как лёд в глубине озера.
— Мою квартиру? Которую мне оставила бабушка? Ту самую, что я хранила на чёрный день? Которую я не продала даже когда мы за кредит на твою машину расплачивались?
Виктор сглотнул.
— Ань, это выгодно. С продажи однушки хватит на первый взнос, и ещё останется. Мама говорит...
— Плевать я хотела на то, что говорит твоя мама! Это моя квартира, Витя! Моя! Её мне бабушка оставила, которая меня вырастила!
— Я знаю, — он поднял руки, как будто сдавался. — Я просто передаю то, что мама предложила.
Анна почувствовала, как ярость поднимается внутри. Но она слишком устала для скандала. Слишком вымоталась на дежурстве.
— Мы это обсудим завтра, когда я высплюсь. А сейчас я просто не могу.
И она ушла в спальню, оставив Виктора одного на кухне.
Проснувшись на следующее утро, Анна почувствовала себя лучше. Виктора дома не было — видимо, уехал по делам. На столе лежала записка: «Буду вечером, люблю тебя».
Анна налила себе кофе и сидела на кухне, размышляя о вчерашнем разговоре. Может, она слишком остро отреагировала? В конце концов, большая квартира в хорошем районе — это их общая мечта. И бабушкина однушка действительно просто сдавалась, приносила небольшой, но стабильный доход.
Её размышления прервал звонок в дверь.
На пороге стояла соседка из квартиры напротив, Зинаида Федоровна, пенсионерка, знавшая всё обо всех в доме.
— Анечка, здравствуй! — заулыбалась она. — А я к тебе с новостями. Знаешь, кто вчера к вам приходил, пока ты на работе была?
Анна напряглась. Зинаида Федоровна обожала сплетни, но иногда от неё можно было узнать что-то полезное.
— Кто?
— Риелтор! Молодой такой, с портфелем. С твоим Виктором о чём-то долго говорили. А потом ещё свекровь твоя подъехала. Втроём сидели, бумаги какие-то смотрели.
Анна почувствовала, как сердце ускоряет ритм.
— Спасибо, Зинаида Федоровна. Я... Я в курсе.
Соседка, явно разочарованная отсутствием бурной реакции, скоро ушла. А Анна бросилась к компьютеру. Она вспомнила, что подключила онлайн-банкинг к счёту, на который приходила арендная плата за бабушкину квартиру. Надо проверить, всё ли в порядке.
Войдя в аккаунт, она замерла: последняя операция — снятие крупной суммы. Всей накопленной арендной платы за два года. Деньги, которые она откладывала на ремонт в той квартире.
Звонок мужу не дал результата — трубку он не брал. Тогда Анна позвонила свекрови.
— А, Анна, — голос Галины Петровны звучал сухо, как всегда. — Что случилось?
— Галина Петровна, к нам вчера приходил риелтор?
Пауза. Потом:
— Да, приходил. Мы с Витей обсуждали варианты. Надо же вам когда-то жильё улучшать. Сколько можно в двушке теснится? Тем более, у вас теперь появилась возможность.
— Что за возможность?
— Ну как же? Твоя бабушкина квартира. Ты её всё равно не используешь. Витя мне всё рассказал — ты согласилась на продажу. Очень разумное решение, кстати.
Анна почувствовала, как комната покачнулась перед глазами.
— Я никогда не соглашалась продавать бабушкину квартиру! — практически закричала она.
— Ну-ну, не нервничай так, — холодно ответила свекровь. — Витя сказал, вы это обсудили. Всё решено. Документы уже подали.
Анна бросила трубку и начала лихорадочно искать документы на квартиру. Они хранились в специальной папке в шкафу. Папка была на месте, но внутри не хватало самого главного — свидетельства о собственности.
Вечером, когда Виктор вернулся домой, Анна ждала его, сидя в кресле с каменным лицом.
— Почему твоя подпись на договоре продажи МОЕЙ квартиры?! — спросила она, как только он переступил порог.
— Мама сказала, ты согласна! — оправдывался муж.
— Когда это я соглашалась?!
— Ты вчера сказала, что мы это обсудим, — пробормотал он. — Мама сказала, что это значит «да».
— То, что мы это обсудим, значит, что МЫ ЭТО ОБСУДИМ! Не то, что ты за моей спиной продашь квартиру моей бабушки!
Виктор сел на диван, сгорбившись:
— Я думал, ты поймёшь... Это же для нас обоих. Для нашего будущего.
— Как ты мог подписать документы без меня? Как ты вообще это сделал?
Он молчал, опустив голову.
— У тебя была доверенность. Которую я оформила, когда лежала в больнице с аппендицитом. На две недели, чтобы ты мог оплатить счета!
— Я... я её не уничтожил, когда срок прошёл. Мама сказала, пусть будет на всякий случай.
— На всякий случай? — Анна практически зашипела. — На случай, если вы с мамой решите за моей спиной продать мою собственность?
— Ань, это не так! Я просто...
— Где деньги с аренды? Я видела, ты снял всю сумму со счёта.
Виктор закрыл лицо руками:
— Задаток риелтору. И первый платёж по договору на новую квартиру. Мама сказала, надо действовать быстро, пока хорошие варианты не разобрали.
Анна встала и подошла к окну. За стеклом падал мелкий снег, покрывая крыши домов белым покрывалом.
— Я подаю на развод, — тихо сказала она.
— Что? — Виктор вскочил. — Анька, ты что?! Из-за квартиры?
— Не из-за квартиры. А из-за предательства, Витя. Ты за моей спиной, вместе со своей матерью, решил распорядиться тем, что принадлежит мне. Тем, что для меня важно. Бабушкина квартира — это всё, что у меня осталось от неё.
— Я всё исправлю! — в отчаянии воскликнул Виктор. — Я расторгну договор!
— А задаток? А деньги, которые ты уже отдал за новую квартиру? Откуда ты их возьмёшь?
Виктор молчал.
— Вот и я о том же, — горько усмехнулась Анна. — Ты уже наворотил дел.
На следующий день Анна взяла отгул и отправилась к юристу. Тот выслушал её историю, просмотрел имеющиеся документы и покачал головой:
— Ситуация сложная, но не безнадёжная. Доверенность была с ограниченным сроком действия. Если она не была нотариально продлена, то сделка может быть признана недействительной. Но потребуется время и, возможно, суд.
Вечером того же дня к Анне домой явилась свекровь. Она вошла, не разуваясь, с таким видом, будто это её квартира.
— Что ты наделала? — с порога набросилась Галина Петровна. — Витя сказал, ты подаёшь на развод? Ты с ума сошла?
Анна прямо посмотрела в глаза свекрови:
— Нет, не сошла. Просто прозрела. Вы оба за моей спиной продали квартиру, которая принадлежит мне. Это называется мошенничеством, Галина Петровна.
— Не говори ерунды! — отмахнулась свекровь. — Мы делали всё для вашего блага. Чтобы у вас была нормальная квартира, а не эта конура. И потом, ты же согласилась! Витя сказал...
— Я не соглашалась, — отрезала Анна. — И вы оба это прекрасно знаете. Поэтому и действовали за моей спиной, пока я была на дежурстве.
Свекровь прищурилась:
— Знаешь, что я думаю? Ты просто жадная. Цепляешься за эту старую хрущёвку, хотя можно взять нормальную квартиру в новом доме.
— Дело не в жадности. А в уважении. Которого ни у вас, ни у вашего сына по отношению ко мне нет.
Галина Петровна покраснела от злости:
— Ты не смеешь так со мной разговаривать! Я пыталась сделать как лучше! Я для вас старалась!
— Вы для себя старались, — тихо ответила Анна. — Чтобы всё было по-вашему. Как всегда. И чтобы сын от вас не отдалялся.
Свекровь что-то ещё кричала, но Анна уже не слушала. Она просто закрыла дверь перед её носом.
Всю ночь Анна не спала. Утром позвонил Виктор, голос был виноватый и тихий:
— Ань, я всё исправлю. Я поговорил с риелтором. Он сказал, сделку ещё можно отменить, но мы потеряем задаток.
— И где ты возьмёшь деньги, чтобы вернуть задаток?
— Я попрошу у мамы в долг.
Анна горько усмехнулась:
— Снова к маме побежишь? Витя, ты хоть понимаешь, в чём проблема? Не в квартире. А в том, что ты не уважаешь мои решения. Моё право самой распоряжаться тем, что принадлежит мне.
— Анька, я всё понимаю! Я идиот, согласен. Давай встретимся и поговорим. Я без тебя не могу.
Она согласилась на встречу. Не из-за его мольбы, а потому что ей нужно было получить обратно оригиналы документов.
Они встретились в маленьком кафе возле её работы. Виктор выглядел помятым и невыспавшимся. Он протянул ей папку:
— Вот. Все документы.
Анна проверила — всё было на месте, включая свидетельство о собственности.
— Я расторг договор продажи, — сказал Виктор. — Задаток мы потеряли. И деньги, которые уже внесли за новую квартиру тоже. Но я всё равно уверен, что поступил правильно.
Анна внимательно посмотрела на него:
— А деньги с аренды?
— Мы с риелтором договорились, что он их вернёт частями. К концу месяца всё будет на счёте.
Она кивнула, убирая документы в сумку.
— Спасибо. Это правильный шаг.
— Ты всё ещё хочешь развода?
Анна задумалась. Она смотрела на мужа — на его виноватое лицо, на руки, нервно теребящие салфетку. И вспоминала двенадцать лет вместе. Хорошие годы, с редкими ссорами. Но всегда с тенью свекрови между ними.
— Я не знаю, Витя. Мне нужно время подумать. И мне нужно, чтобы ты сделал выбор. Между мной и своей матерью.
— Я уже выбрал, — быстро сказал он. — Я тебя выбрал. Я маме так и сказал, что она перешла черту. Что если она не уважает мою жену, то не уважает и меня.
— И что она ответила?
Он улыбнулся впервые за весь разговор:
— Ты не поверишь. Она расплакалась. Первый раз на моей памяти. Сказала, что не хотела так всё запутывать. Просто думала, что делает как лучше.
— Думала, как лучше для тебя, но не для меня.
— Для нас обоих. Но неправильно. Мам, — он взял её за руку. — Я без тебя не могу. Правда. Дай мне шанс всё исправить.
Анна смотрела на их руки, сплетённые вместе. И думала, сколько ещё раз им придётся проходить через подобные испытания, пока они не научатся по-настоящему слышать и уважать друг друга.
— Хорошо, — наконец сказала она. — Но с одним условием. Мы вместе пойдём к семейному психологу. Нам нужно разобраться, почему так происходит между нами.
Виктор облегчённо выдохнул:
— Согласен. Хоть к десяти психологам. Только не уходи.
Она улыбнулась и сжала его руку:
— Не уйду. Но и бабушкину квартиру не продам. Никогда. Это память.
— Я понял. И мама тоже поняла. Она просит прощения. И хочет сама поговорить с тобой.
— Не сейчас. Мне нужно время.
Они вышли из кафе, держась за руки. Снег всё ещё падал, но теперь казался не холодным покрывалом, а мягкой периной, под которой можно спрятаться от всех бед.
— Как ты думаешь, — спросил Виктор, — мы справимся?
Анна задумчиво посмотрела на небо:
— Не знаю. Но я хочу попробовать. Без квартирных войн и вмешательства твоей мамы.
— Обещаю.
И она поверила. Не потому, что он никогда не ошибался. А потому что каждый раз находил в себе силы признать ошибку и попытаться всё исправить. Может быть, в этом и есть главный секрет долгих отношений?
Он крепче сжал её руку, и они пошли домой, оставляя следы на свежем снегу.
Финал.