*Начало здесь.
Глава 36.
Ночь тихо теплилась, рассказ Феоктиста так увлёк Куприяна, что он видел перед собой всё, что услужливо рисовало воображение.
- Забелин Иван смелым человеком был, но безрассудным, - рассказывал Феоктист своим мягким, похожим на кошачье мурлыканье голосом, - Видать, решил, что справится он с древним злом, если взятые у Онуфрия книги прочтёт. Однако, что сказать… я давно живу на этом свете, многое повидал и в нашем мире, и в тамошних… Отваги и знаний не достанет, когда такое зло перед тобою, а Дивьи люди всегда особой силой обладали. Да вот, вы и сами недавно видали, ведьма, что в хижине у реки жила, она как раз из этих… Только в её крови совсем малая толика крови древнего рода Дивьих была, но и эта капля дала ей такую силу, что она могла чёрные дела творить.
- А что же, и теперь Дивьи люди живы? И… кто же они, как распознать, - Куприян помнил ту ведьму, и теперь понимал, о чём толкует ему поздний гость, ведь тогда им и в самом деле больше по везению, чем по знаниям удалось дело справить, а ведь могло бы и по-другому всё обернуться.
- Ну, как сказать тебе, Куприян, - Феоктист задумчиво покачал головой, - Дивьи люди злом не были, они много знаний имели, могли грядущее видеть и предсказать, болезнь могли от человека отвести, а могли её и наслать. Сами решали, кто чего достоин. Ну, вот и говорят, что кое-кто из дивьих озлился на людей, вредить им стал, морочить. Вот и теперь, поди угадай, с чем к тебе человек с кровью дивьего рода придёт. Живут они осо́бинкой, табором встают, глазами черны, и могут так человека заговорить, что тот отдаст всё, что у него есть. Золоту поклоняются. Но и их за злые дела не пощадят, вырождается их род, уходят и древние знания, и дар свой они во зло пользуют, а за то до двенадцатого колена вина на роду тяжкой ношей лежит. А за двенадцатым коленом идёт тринадцатое… те уже и вовсе… И при том могут быть красивыми на вид, а вот внутри… всё черным-черно. Род идёт в вырождение, пройдёт ещё сколь-то веков, и никчёмная оболочка только и останется.
- Так это цыгане, что ли? Ты про них говоришь? – спросил Куприян, - Табором ходят… Ну точно, они!
- Ну, может и они. Или среди них живут, так не угадаешь, - Феоктист махнул рукой. Ведьма сама вам себя явила, по глупости. А если бы не это, вы бы её и не распознали, потому- остерегайся, Куприян, молод ты да горяч.
- Ладно, - кивнул Куприян, - А скажи, Феоктист, откуда ты такие книги берёшь? Откуда привозишь? Ведь не в Твери же ты их покупаешь, у печатников.
- А вот беру, - рассмеялся Феоктист, давая понять, что вопрос Куприяна останется без ответа, - У каждого из нас свой дар, своё время и место. А вот кто-то может как мы, переходами бывать то там, то тут. Ну, мне пора, светать скоро будет, а мне ещё добираться до рощи. Ты вот что, Куприян Федотыч… пыл поубавь, и с Белугиным поменьше водись – тот голова отчаянная, ему и должно такому быть, а вот ты – Хранитель, про то и помни. Твоя забота – хранить здесь всё, лишнего глаза в Лавку не допускать, и не по Предгорьям шастать.
Предутренний сумрак был ещё густым и серым, потому сокрыл он тут же гостя, который покинул Лавку. Растворился в туманном мареве большой серый кот, сверкнув на прощанье огоньками глаз. А Куприян ещё стоял в открытой двери, глядя в ночь. Диковинные гости у него бывают, вот так наследство Онуфрий ему оставил…
Заперев дверь, Куприян поёжился от пробравшейся под рубашку прохлады. Ермил с недовольным видом сидел у конторки, перекладывая мотки бечёвки и что-то бурча себе под нос.
Куприян взял с блюда Акулинин пирог и стал есть, глядя на Ермила и ожидая, когда тот заметил его взгляд. Визит Феоктиста Ермилу явно не понравился.
- Ну, чего глядишь? - наконец сказал Ермил, - Что, думаешь, я намеренно сокрыл эти полки? Феоктист сказал…
- Мало ли, чего сказал Феоктист, - ответил Куприян, - Ты мой помощник, а не он, и я тебе верю. Раз не показал, значит резон на то имел, а говорить всякое можно. Иначе как? Мы с тобой бок о бок, там, на реке… Неужели думаешь, что я стану вот так первому встречному верить только потому, что он в кота умеет оборочаться? Вон, Михлай тоже мог, туда-сюда, то человек, то чудище. И чего? А ничего хорошего! Так что тебе я верю, Ермил, и ты сейчас мне скажешь, почему так, вот и узнаю, значит пора пришла.
- Правда? – Ермил засиял, да так, что снова по полкам с книгами синие искры пошли. – А я думал… Ты верно сказал, пора не пришла…. Онуфрий ведь какой был… он боялся ходить так, как ты Путями ходишь, больше в книгах копался да порядки в Лавке и в доме наводил. И я думаю, пойди он тогда Забелину Ивану помочь, как ты Белугину помогаешь, тот бы жив остался! Но хоть я и за отвагу тебя хвалю, а сам не знаю – хорошо ли это. Опасно так вот, и в Предгорье к Саввушке ты пошёл, а сам ведь видал, что там может с человеком статься. Я чуть ума не лишился, покуда тебя ждал, а ведь и сам я тебя ослушаться не могу – ты приказал тебя ждать, я и остался. Так нам, помощникам, означено! Потому и не показывал тебе покуда полки эти, знания там великие имеются. Но пока они нам не помогут – ничего там нет ни про Михлая, ни про того, кого дед Пахом ведьмаком называет. А вот завести тебя так, что ты обратно пути не найдёшь, эти книжицы могут. Вот и ждал я, пока ты разуменьем окрепнешь, охолонишься головой, горячей и безрассудной.
- А Феоктист этот, он кто? Где он книги эти берёт, которые сейчас нам привезёт? Я как понял – это взамен тех, что погибли вместе с Ратником, с Иваном Забелиным, так? Он был, как Григорий, да вот… не совладал со злом.
- Да, всё так. Феоктист ходит туда, где нет времени и так же оно всё там есть. Всё разом, - Ермил почесал голову, ища слова. – Туда многим путь заказан, обратно тоже нет пути, и нам с тобой тоже туда нет хода, хотя… такие как ты один раз в своей жизни там бывают, и обратно туда уходят, когда жизнь их оканчивается, хотя, сам я не видал, так говорят.
- Как это я там был? Это когда же?
- Говорят, что Хранитель там рождается, и в этот мир приходит оттуда, чтобы суть времени познать, и долю человеческую на себя принять. Ну, правда это, или нет – того я не знаю, а как нам, помощникам это дано знать, так мы и сказываем.
- А…, - Куприян задумался, но любопытство взяло верх, и скоро перестал он думать, оттуда он в этот мир явился. – Ермил… а покажи мне ещё те полки, с книгами… с другими… Очень интересно! Обещаю тебе, я ничего не стану трогать, тебя не спросивши. Твоего совета всегда стану спрашивать, ведь ты вон сколько тут, в Лавке, а я… Уговор?
- Ладно, - кивнул Ермил, было видно, что слова Куприяна ему приятны, но больше та искренность, с которой Куприян говорил, грела помощнику сердце.
Рассыпались снова искры, засияло, полки с обычными книгами и бутылочками чернил растаяли, разошлись в стороны, и перед Куприяном открылась иная Лавка, пока ему неведомая.
- Онуфрий здесь почти ничего не читал, – сказал Ермил, - Боялся того… и даже когда та девушка пришла к нему, которая у Гербера до теперешней была, он её в лавку пустил. Хотя она… не должна была входить - несла на себе чёрную печать ведьмака. А Онуфрий её впустил, да я закрыл тогда ход, она споткнулась сильно, у самого входа в своём же платье запуталась и упала, ногу подвернула. Онуфрий повозку позвал, к доктору её отправить, сам с ней поехал, и после, когда вернулся, я из его карманов мелкую шупонть вытряхивать замучился! А шупонть, она такая, как пыль, только… в щели забьётся и расти начнёт, вот уж тогда не избавишься. Едва я тогда её извёл!
Куприян ходил меж полок, и казалось, что им не было конца. Эта Лавка, незримая для простого глаза, была, пожалуй, и побольше той, которую он видал у Савелия Мироновича, где с Белугиным познакомился. И у него самого, вон что, под самым боком! Нет, на Ермила он не сердился, тот в своём разумении правильно поступил, помня все огрехи Онуфрия, и не зная, чего же от нового Хранителя ожидать. Потому и не открыл книг, а повёл туда, к Савелию Мироновичу в Лавку, чтобы под присмотром Куприян познавал то, что ему делать назначено.
На корешках толстых книг были начертаны разные знаки, Куприяну незнакомые. Они иногда светились то синим, то бирюзовым, то белым светом, но Куприян не стал спрашивать Ермила, что это означает. Всё после, вот поглядит сейчас, а когда нужда случится, вот тогда и станет узнавать, что и к чему тут назначено. Одна полка была сплошь уложена свитками из тонкой бересты, дальше лежали книги, такие толстые, что одному и не поднять, обложка у них была из какой-то толстой кожи, истёртой и старой.
- Опасно это, сюда ходить, а не знать, что это, - сказал Ермил, когда они снова оказались в своей, обычной, Лавке. – Онуфрий отдал Забелину книги, а тот… нельзя было отдавать, погубил его Онуфрий тем, что дал. Как я сам думаю, конечно.
- Ладно, давай-ка на боковую отправляться, - зевнул усталый Куприян, - После разберёмся со всем этим, никуда не убежит.
Заснул Куприян сразу, как только в постели своей оказался. Чудные дела теперь уже не лишали его сна, словно он всегда про это всё знал. Спал, и во сне видал кота, большого, чуть не в свой рост. Кот ел Акулинин пирог и сетовал, что тот с грибами…
В углу Куприяновой комнаты тускло засияло, запел сверчок, и из темноты показался Ермил. Росту он снова был небольшого, чуть больше того, как явился впервые Куприяну. Глянул на часы, время было уже к утру, покачал Ермил головой… Снова не выспится Куприян, уж скоро рассвет, вставать пора, этак и до болезни недалеко!
Ермил тронул часы, дунул на стрелки и что-то пробормотал. Всё замерло в комнате, и вокруг тоже, даже за окном замер гуляющий по улицам осенний ветер. Пусть поспит Куприян, думал Ермил, усаживаясь в кресло у окна, можно ради такого и ночку продлить, часика на три, а он покуда покараулит. Хороший у него теперь Хранитель, с разумением, довольно покачал головой Ермил, и достал из кармана небольшую книжицу, чтобы остановившееся время скоротать.
Продолжение здесь.
Дорогие Друзья, рассказ публикуется по будним дням, в субботу и воскресенье главы не выходят.
Все текстовые материалы канала "Сказы старого мельника" являются объектом авторского права. Запрещено копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем. Коммерческое использование запрещено.
© Алёна Берндт. 2025
