Глава ✓198
Начало
Продолжение
Вот уже и сиреневые кусты в Посадском имении покрылись пышными конусами соцветий.
Деловито гудят пчелы, толстыми яркими шариками степенно пролетают шмели. Отгуляли Пасху и Красную Горку.
Под венцами стояли бывшие дворовые девки кто в слезах, кто с улыбкой. У многих были среди деревенских парней тайные полюбовники, и вот кому-то повезло, а кто-то шёл за вдовца с выводком ребятишек, а кто и за любителя поучить жену вожжами как щи варить и молчать на укоры свекрови. Шестеро девчонок, их в барском доме заменившие, смотрят на это действо - тоже наука.
Хочешь жить в тепле и сытости - выполняй уроки и работу, тебе назначенную. Барыня Марья Яковлевна зазря никого не наказывала, и даже этих дур всего лишь замуж выдала, даже на конюшне предварительно уму-разуму не поучив. Крутенько? У Рязанцевых в имении девка горничная от плотника понесла, так пороли обоих, пока та дитё не скинула, а потом её за лодочника замуж выдали, а его на скотнице женили. Он сбёг, так отыскали аж под Нижним, вернули, и снова пороли. И на цепь посадили у плотницкого сарая, чтоб не даром хлеб хозяйский ел.
А наша-то сперва спросила, есть ли кто на примете? И женихов допросу подвергла: отчего раньше не спросил барского разрешения или уж к батюшке в церкви в ногти бы упал... Строго наказала мужьям излишней работой молодок не ломать, они не только коров доить должны - их умение золотое - в пальцах ловких. Разрешила даже оброк кружевами да вышивками уплачивать, но тут уж спуска не даст в качестве. Иначе сама иди на ярмарку торгуй. Нешто мы не люди?! Все по Божески.
Из далёкой Франции идут письма от милого. Николай Фёдорович, получивший учёную степень доктора медицины без защиты диссертации, едино на основании его врачебной и операторской деятельности в госпиталях, яро исполнял возложенные на него обязанности главврача русского оккупационного корпуса. Читал лекции в Сорбонне, студенты были в восторге! Когда ещё лекции читает не дряхлый старец или умудрённый опытом и осенённый лаврами зрелый муж, с которым ещё поди поспорь, а почти ровесник. Свой опыт этот мо́лодец приобрёл не в светских салонах, врачуя подагру и нервические припадки нежных дам, а под пулями.
Его эксперименты и практический опыт будут и через столетие изучать и в пример приводить. Так что вопросы-вопросы-вопросы. И занятия в анатомическом театре. И операции с подробными разъяснениями действий.
А каким замечательным диагностом он показал себя! Весь высший свет Парижа обивал порог его особняка в Мобёже, где квартировал госпиталь. Там же его увлекло и масонство.
Вся русская военная молодёжь, от великих князей до графов и представителей старинных фамилий просто бредили Орденом. Поговаривают, что и покойный фельдмаршал был вольным каменщиком, и сам государь подумывал о вступлении в ложу. Недавно её Николеньку назначили витией ложи "Георгия Победоносца" - большая честь.
О деятельности и членах ложи супруг писать не мог, оставляя это тайной, но его увлечённость была заметна. Впрочем, многочисленные обязанности и преподавательская деятельность оставляли весьма немного свободного времени.
Но дружеские отношения с Михаилом Семеновичем Воронцовым (будущим генерал-гуьернатором Новороссии) не помешают. Андрей Остерман-Толстой, Петр Чаадаев, Александр Грибоедов... много офицеров самых знатных фамилий в масонских русских ложах состоит. Споры с Леонтием Дубельтом и Александром Бенкендорфом сменяют беседы с Михаилом Орловым, Денисом Давыдовым и Петром Менкасским-Каменским.
Приходят и иные письма, со стремительными курьерами. Они отсыпаются после сытного обеда на сеновале, пока барыня ответ пишет, а получив запечатанное письмо и полную котомку пирогов с грибами, мясом и кашей с яйцами уносятся прочь. Барыня после каждого такого пакета по полям окрестным, как оглашённая носится по окрестностям на своей огромной стремительной серия в яблоках лошади.
И за всем следить успевает! Что бабы раньше времени капусту на южных склонах оврагов посадили ей управляющий доложил. Обещал по всем приметам весну раннюю. Да Господь пронёс, без заморозков обошлось, а за то, что едва картохель не погубили, начав ростки обламывать, она сгоряча так арапником нерадивого огородника собственноручно поперёк хребтины вытянула, что тот аж заикаться начал.
- Чтобы весь навоз перепревший по полям господским раскидали сам проследи, - выговаривала управляющему. - Прошло ваше время, порадовались году безоброчному, пора и честь знать. Этой осенью заплатить придётся и про барщину не забывать. Вместо трёх дней четыре поработают.
В прошлом году послабление было оправданно. А нынче, увы, цены на хлеб растут. Рожь и пшеницу сеять вровень было велено? Так отчего на полях крестьянских ржи больше? Объясняй упрямцам, что пшеница дороже и урожайнее. За проданную четверть муки пшеничной, ржаной можно четыре купить. Простая ведь арифметика!
И ещё новость! Как в прошлом году запретила зерно продавать, так хоть плачь - только смолотую на собственной мельнице муку продаёт купцам и торговцам в Козьмодемьянске.
Готовится Марья Яковлевна и к ярмарке тамошней. Местный лес приедут покупать из самой Астрахани. Так она, ушлая, с соседями уж сговорилась о порубках, так что её людям скучать не придётся. Как мужики с севом управились, так топоры за кушаки сунули, и на валку леса отправились.
Сама посевы проверяет, сама в саду велела сено мокрое жечь, когда цвет яблони с вишнями набрали. Дымом от ночных заморозков весь сад уберегли.Народ на свою хозяйку Бога молил и за ней повторял. Картоху вон, до весны ели, а в этом году Марья Яковлевна велела по ней ещё и горох сажать. Двойная выгода. Наученные крестьяне на своих десятинах так же повторяли. И самим хватит, и на продажу останется.
Но не радостная что-то хозяюшка. Хвороба её отступила, а тоска гложет. Ждёт писем и боится их. Особенно тех, курьерских, знать бы ещё, что в них?