В старину русские крестьяне неодобрительно относились к бессемейным – хоть мужчинам, хоть женщинам. Они не выполнили божьего предназначения – не оставили после себя потомства. Но особенно доставалось девушкам, которые по каким-то причинам засиделись в девках – не вышли замуж, когда все ровесницы уже повыходили (в дореволюционной России крайним был возраст 24–27 лет, а иногда и раньше).
Почему девушка могла остаться незамужней? Конечно, если у нее был серьезный умственный или физический изъян, вообще если она была болезненная и слабая. Другая причина: если ее семья была, как бы мы сейчас сказали, неблагополучная, маргинальная, окружающие эту семью не уважали. Или же просто девушка была очень бедная, не имела приданого. Наверное, имело значение и то, какой у самой девушки характер (не была ли она слишком «переборчивой»?). Ну и наконец, не брали замуж девушку, которая не сохранила невинность до брака.
Иногда девушка добровольно принимала обет безбрачия из религиозных побуждений, в таком случае ее называли черничкой (черницей). Она могла поселиться при монастыре (при этом не обязательно принимать обет монашества) или же совместно с другими девушками-черницами поселиться в миру, образовав подобие общины. Их дома называли келейками, а самих девушек – келейницами.
Случалось, девушка сознательно отказывалась от замужества, потому что нужна была в родительском доме, например помогала отцу воспитывать младших братьев и сестер после смерти матери.
К девушке, которая сделала трудный выбор в пользу родной семьи, отказавшись от личной жизни, в обществе относились с симпатией. Остальные девушки, перешедшие в разряд старых, приобретали особый, незавидный статус в сельской общине. Молодые, незамужние девушки старую деву в свою компанию уже не брали, и ровесницы, ставшие семейными, тоже. Фактически девушка, не вышедшая замуж, оказывалась на положении старухи, хотя до старости ей было еще очень далеко. Причем такой старухи, которая не достойна уважения (окружающие детишки, например, не должны были называть ее «тетя» или «бабушка», а только по имени).
Статус старой девы подчеркивался внешними атрибутами. Например, она не имела права одеваться как замужняя женщина, а потому одежду для замужних, заранее заготовленную в приданое, раздавала родственницам. Но и как девушка на выданье одеваться она тоже не могла. В итоге одна должна была носить нечто среднее между одеждой девушки и старухи: сарафан, но темный, никаких поясов и других украшений, как подобает старухам. Попробуй оденься иначе, и тебя заклюют окружающие.
И вести себя старая дева должна была соответственно: смиренно, никаких гуляний, ни петь не моги, ни плясать. Живи тихо, замаливай грех безбрачия.
Над ее трудным положением еще и насмехались, обзывали вековухой, потому что ей век одной вековать. Ну и другие недобрые слова использовались: домовуха, браковка, старая ведьма, старка, перестарка, старица, прокисшая невеста, домовая девица.
Было у старых дев обидное прозвище – «непетое волосье». Девушки на Руси ходили с непокрытыми волосами, а женщины – только с покрытыми, девушки носили одну косу, а замужние женщины – две. Обряд расплетения косы и покрывания волос происходил в день свадьбы и сопровождался особыми песнями. Старой деве никто косу не расплетал, волос не покрывал, песен соответствующих не пел, отсюда и это прозвище, и еще одно – «однокосая». Вековуха должна была всю жизнь ходить с открытой головой, что объясняет прозвище «седая макушка».
Что ж удивляться, что старые девы становились злющими? Пословиц на эту тему множество: «Поповой собаки, отставного солдата да старой девки злее нет», «Старая девка – семейная язва», «Где старая девка есть, там черта нет», «Где есть козел да стара девка есть, там черта нет», «Невыхожа девка да отставной солдат – само хуже», «Не просись ночевать к отставным солдатам да к старым косоплёткам, они не пустят – злы», «Нет злее осенней мухи да девки-вековухи».
Народ старых дев и презирал, но побаивался. Считалось, что такие девушки могли совершать некоторые магические обряды во вред своим недоброжелателям. Вот, например, страшный обряд – «заломы». Старая дева в полночь выходит в поле, обнажается, распускает волосы и надламывает часть колосьев. Человек, который впоследствии сожнет эти колосья, – умрет. Тот, кто съест хлеб из этих колосьев, – тоже умрет.
По поверьям, старая дева могла вступить в любовную связь с чертом – он прилетал к ней через трубу в виде огненного змея и в доме превращался в красавца-мужчину. В результате такой связи старая дева становилась ведьмой, способной на многое: она «от коровушек молочко отдаивает, промеж межи полоску прожинывает, от хлебушка спорынью отымывает».
По другим поверьям, старые девы могли вступать в интимные отношения с домовым (дворовым) – хозяином дома. Говорили, что он приходит к ней по ночам и заплетает косу, перед тем как лечь с нею в постель (были случаи, когда старые девы по многу лет не мыли голову и не расчесывались – мы бы сейчас сказали: депрессия). Домовой свою любовницу защищал – если в доме кто-то ее обижал, то домовой мог и наказать виновного.
Конечно, сельчане этакому бесчинству противодействовали.
Если заподозрят, что старая дева связалась с чертом (например, по огненному столбу над трубой), то постараются нечистую силу отвадить. Самое простое – окурить избу ладаном, окропить святой водой, можно еще оставить на ночь зажженной пасхальную свечу. Были и другие приемы отпугивания бесов от дома: посыпать пол и постель семенами льна или мака, воткнуть в стены и наличники окон ветви рябины, чертополох. Ну и на саму деву предлагалось надеть пояс, сшитый из ризы священника. Домового отваживали молитвой, а иной раз крепким словцом.
Старые девы не могли участвовать в обрядах, связанных с рождением, началом чего-либо, ибо считалось, что они приведут к бесплодию, неудаче. Так их не допускали в поле в первый день жатвы, не разрешали принимать роды у женщин и даже у скота, участвовать в приготовлении еды для свадебного пира. Даже печь хлеб для семьи они не могли – считалось, что такой хлеб будет не во благо.
Зато старые девы могли выполнять старушечьи обряды: обмывать и обряжать умерших, читать молитвы по покойнику.
Кроме того, старые девы могли участвовать в некоторых обрядах, наравне с другим женщинами, не ведущими половую жизнь (юными девственницами, вдовами, старухами). Например, существовал такой обряд: все эти женщины впрягались в соху и пропахивали борозду вокруг деревни, что должно было защитить жителей от эпидемии. Практиковался также совместный обряд вызывания дождя во время сильной засухи с участием этих же персон.
Могли ли не вышедшие вовремя замуж девушки все-таки создать семью? Всякое бывает в жизни. В жены их брали либо самые завалящие парни – больные, бедные или непутевые, либо вдовцы с детьми. Вступали одинокие девушки и в незаконное сожительство, что, конечно, же осуждалось в обществе. А некоторые девушки, оставаясь в одиночестве, рожали детей, да еще и не одного.
Надо пояснить, что я писала о традициях и обычаях в России в XIX – начале XX века, а как оно было раньше, я не знаю. И речь шла о крестьянах, у дворян, наверное, были свои обычаи.
Был такой праздник – Свистопляска
Кого называли кликушами в старину?
Холостой значит «стриженый»? Поразительная история происхождения слова холостой
