Вообще, меня возмутил этот рассказ. А началось всё с того, что я наткнулся на мнение некоторых литературных критиков. Они утверждали, что рассказ Л.Н. Толстого «Алёша Горшок» - вершина фанатизма автора по поводу жизни и непротивления злу. Непротивления злу в любых жизненных ситуациях, всегда и везде. Но ради чего? Ради того, чтобы счастливо, т.е. безболезненно умереть и спастись на том свете? Именно так. И если судить по трактату Толстого «В чем моя вера» (здесь я писал о нём), то счастье человека состоит в отказе от благ, беспрерывном труде, безболезненной смерти и спасении на том свете. Какая-то чудовищная философия. Однако, это – Толстой. Хотя, вряд ли кто захочет жить только ради того света или ради безболезненной смерти.
Да, всем знакомо выражение «Счастье в труде». Мы не раз встречали образ героя-праведника в литературных произведениях. Чем-то Алеша напоминает князя Мышкина из романа Ф.М.Достоевского «Идиот» (здесь я писал об этом романе). Быть может Алеша Горшок напомнил Матрену, главную героиню повести А.Солженицына «Матренин двор» (о ней я писал здесь). Однако, сам труд должен приносить удовлетворение, в том числе, материальное. А тут….
«Алешка был малый худощавый, лопоухий (уши торчали, как крылья), и нос был большой. Ребята дразнили: «У Алешки нос, как кобель на бугре». В деревне была школа, но грамота не далась Алеше, да и некогда было учиться. Старший брат жил у купца в городе, и Алешка сызмальства стал помогать отцу. Ему было 6 лет, уж он с девчонкой сестрой овец и корову стерег на выгоне, а еще подрос, стал лошадей стеречь и в денном и в ночном. С двенадцати лет уж он пахал и возил. Силы не было, а ухватка была. Всегда он был весел. Ребята смеялись над ним; он молчал, либо смеялся. Если отец ругал, он молчал и слушал. И как только переставали его ругать, он улыбался и брался за то дело, которое было перед ним.»
Сейчас бы задумались о психической полноценности мальчика. Но ведь Толстой считал, что именно так и должно быть.
«Вставал Алеша зимой до света, колол дров, потом выметал двор, задавал корм корове, лошади, поил их. Потом топил печи, чистил сапоги, одежу хозяевам, ставил самовары, чистил их, потом либо приказчик звал его вытаскивать товар, либо кухарка приказывала ему месить тесто, чистить кастрюли. Потом посылали его в город, то с запиской, то за хозяйской дочерью в гимназию, то за деревянным маслом для старушки. «Где ты пропадаешь, проклятый», говорил ему то тот, то другой. «Что вам самим ходить, Алеша сбегает. Алешка! А Алешка!» И Алеша бегал.
Завтракал он находу, а обедать редко поспевал со всеми. Кухарка ругала его за то, что он не со всеми ходит, но всё-таки жалела его и оставляла ему горячего и к обеду и к ужину. Особенно много работы бывало к праздникам и во время праздников. И Алеша радовался праздникам особенно потому, что на праздники ему давали на чай хоть и мало, собиралось копеек 60, но всё-таки это были его деньги. Он мог истратить их, как хотел. Жалованья же своего он и в глаза не видал. Отец приезжал, брал у купца и только выговаривал Алешке, что он сапоги скоро растрепал.
Когда он собрал 2 рубля этих денег «начайных», то купил, по совету кухарки, красную вязаную куртку и когда надел, то не мог уж свести губы от удовольствия.
Говорил Алеша мало и когда говорил, то всегда отрывисто и коротко. И когда ему что приказывали сделать или спрашивали, может ли он сделать то и то, то он всегда без малейшего колебания говорил: «Это всё можно» и сейчас же бросался делать и делал.»
«Это всё можно» и сейчас же бросался делать и делал»- ключевые слова. Полное непротивление. Какое, вообще. может быть противление, если речь идёт о труде!? Повторюсь, у Толстого нет осуждения за безропотность, осуждение эксплуататора-купца. Будто всё так и должно быть. Когда Алеша встретил свою любовь и хотел жениться, то отец настрого запретил ему эту глупость. И опять полная покорность.
«Придя в кухню, отец сел, дожидаясь сына, зa стол. Алеша бегал по делам и запыхавшись вернулся.
— Я думал, ты путный. А ты что задумал? — сказал отец.
— Да я ничего.
— Как ничего. Жениться захотел. Я женю, когда время подойдет, и женю на ком надо, а не на шлюхе городской.
Отец много говорил. Алеша стоял и вздыхал. Когда отец кончил, Алеша улыбнулся.
— Что ж, это и оставить можно.
— То-то.
Когда отец ушел и он остался один с Устиньей, он сказал ей (она стояла за дверью и слушала, когда отец говорил с сыном):
— Дело наше не того, не вышло. Слышала? Рассерчал, не велит.
Она заплакала молча в фартук.
Алеша щелкнул языком.
— Как не послушаешь-то. Видно, бросать надо.»
Финал рассказа был вполне предсказуем. Алёша чистил крышу дома и упал с неё.
« — Ушибся, Алеша?
— Вот еще ушибся. Ничево.
Он хотел встать, но не мог и стал улыбаться. Его снесли в дворницкую. Пришел фельдшер. Осмотрел его и спросил, где больно.
— Больно везде, да это ничево. Только что хозяин обидится. Надо батюшке послать слух.
Пролежал Алеша двое суток, на третьи послали за попом.
— Что же, али помирать будешь? — спросила Устинья.
— А то что ж? Разве всё и жить будем? Когда-нибудь надо, — быстро, как всегда, проговорил Алеша. — Спасибо, Устюша, что жалела меня. Вот оно и лучше, что не велели жениться, а то бы ни к чему было. Теперь все похорошему.
Молился он с попом только рук[ами] и сердцем. А в сердце у него было то, что как здесь хорошо, коли слушаешь и не обижаешь, так и там хорошо будет.
Говорил он мало. Только просил пить и всё чему-то удивлялся Удивился чему-то, потянулся и помер.»
Вот так. Терпеть, ради того, чтобы перед смертью на сердце была радость, чтобы чему-то удивиться и помереть. Естественно, рассказ превращали в агитку все, кому не лень. В начале 30-х годов Советская власть рассказывала, как плохо жилось детям до революции и приводила в пример «Алёшу Горшок». Нацисты Германии приводили этот рассказ в качестве доказательства того, что восточные славяне будут счастливы много работать в рабстве у немецких хозяев. И только в послевоенное время литературоведы стали аккуратно обходить рассказ «Алёша Горшок» своим вниманием. Потому как более внимательно принялись изучать философию Льва Николаевича Толстого. А в ней неоднозначного более, чем предостаточно. Как и рассказ Толстого «Алёша Горшок» более, чем странный и, даже, неприятный.
Но «Алёша Горшок» - верх фанатизма непротивление злу. А фанатизм, особенно религиозный, никогда никого до добра не доводил.
P.S. Статья написана в рамках литературного марафона в часть 197-летия со дня рождения Л.Н. Толстого. Марафон организовала очаровательная хозяйка интереснейшего канала «БиблиоЮлия».
Всего Вам самого доброго! Будьте счастливы! Вам понравилась статья? Поставьте, пожалуйста, 👍 и подписывайтесь на мой канал