Мир на мгновение сузился до двух вещей: ледяного холода металла, проникавшего сквозь перчатку в ладонь Айдара, и хрупкого тепла маленького тельца, которое он прижимал к своей груди.
Девочка не плакала и не дрожала. Она просто замерла, как пойманный птенец, и ее молчание было страшнее любого крика. Вокруг них суетились его нукеры — раздавали короткие, отрывистые приказы, осматривали тела, собирали в кучу брошенное оружие.
Но для Айдара их голоса звучали глухо, будто доносились со дна глубокого колодца.
Он, воин, привыкший отнимать жизнь, сейчас держал в руках ее самое хрупкое воплощение. И это сбивало с толку, заставляло сердце биться в незнакомом, тревожном ритме.
— Сотник, что с ней делать? — Голос Ташбулата, резкий и нетерпеливый, вернул его в реальность. Молодой воин стоял рядом, его лицо было мрачным, а рука не отпускала эфеса сабли. — Обуза. До Биляра три дня пути, если гнать коней. С ней мы и за неделю не управимся.
Айдар перевел на него тяжелый взгляд.
— Она — единственный свидетель, Ташбулат. Ее глаза видели то, чего не видели мы. Она — не обуза. Она — ключ.
— Ключ, который не издает ни звука, — проворчал Ташбулат, но под взглядом сотника отступил.
К ним подошел Ильмар, самый старший и опытный воин в десятке. Его лицо, похожее на старую, потрескавшуюся кожу, было непроницаемо, но в глубоко посаженных глазах плескалось что-то похожее на сочувствие.
— Щенок прав в одном, сотник, — сказал он тихо, и его голос был низким и скрипучим, как старое дерево. — Путь долог. И опасен. Те, кто это сделал, — он кивнул на поляну, — могут быть еще поблизости. Им не нужен живой свидетель.
Айдар молча кивнул, соглашаясь. Он опустил взгляд на девочку. Ее темные волосы были спутаны и запачканы пеплом. Он осторожно, кончиками пальцев, убрал с ее щеки прилипший осенний лист. Девочка вздрогнула, но не отстранилась.
— Мы не оставим ее здесь, — его голос прозвучал твердо, не допуская возражений. — И в ближайший аул не повезем. Если хазары ищут ее, они начнут с малых селений. Она поедет с нами.
Он расстегнул застежку своего тяжелого волчьего плаща, окутал им девочку поверх ее тонкого платьица и поднял на руки. Она не весила почти ничего. Он подошел к своему коню, который нервно перебирал копытами, все еще чувствуя запах крови.
— Спокойно, Буран, — проговорил Айдар, погладив коня по мощной шее. — Теперь нас двое.
Он легко вскочил в седло, усадив девочку перед собой. Она вцепилась крошечными ручонками в луку его седла, и он накрыл ее своей ладонью. Ладонь воина, покрытая шрамами и мозолями, полностью скрыла ее маленькую руку.
— Ильмар, возьми двоих, похороните наших, как подобает. Остальных — по-быстрому, в общую яму. Мы не можем оставить их на растерзание зверью. Ташбулат, собери все стрелы с черным оперением и ту волчью шкуру. Это — улики. Двигаемся через час.
Приказы были отданы. Десяток заработал слаженно, как единый механизм. Пока воины занимались скорбным делом, Айдар достал из седельной сумки флягу с водой.
— Попей, — предложил он девочке.
Она не реагировала, ее взгляд был устремлен в пустоту. Айдар смочил палец водой и осторожно провел по ее сухим, потрескавшимся губам. Она вздрогнула и инстинктивно облизнулась. Тогда он поднес флягу к ее рту, и она сделала несколько жадных, судорожных глотков.
Когда отряд тронулся в путь, осенние сумерки уже начали сгущаться над лесом. Они ехали не по дороге, а лесными тропами, известными лишь ханским дозорным.
Айдар правил могучим аргамаком одной рукой, второй придерживая свою драгоценную ношу. Девочка, измученная пережитым, наконец задремала, прислонившись к его груди. Он чувствовал ее ровное, теплое дыхание и биение ее крошечного сердца. И это чувство было странным.
Он, сотник Айдар, багатур из рода Ерми, не знал страха в бою, его рука не дрогнула, отправляя на тот свет десятки врагов. Но сейчас он испытывал почти суеверный страх — страх за эту маленькую жизнь, доверенную ему судьбой.
Ночью они сделали короткий привал в глухой лощине. Развели небольшой костер, скрытый от чужих глаз густым ельником. Пока остальные жевали вяленое мясо и следили за лошадьми, Айдар сидел у огня, держа спящую девочку на коленях. Она ворочалась во сне, что-то неразборчиво бормотала, ее личико искажала гримаса страха. Видимо, даже во сне перед ее глазами стояла картина резни.
Ильмар подсел к нему, протягивая кусок пресной лепешки.
— Поешь, сотник. Силы понадобятся.
— Не хочется, — мотнул головой Айдар.
— Надо, — настаивал старый воин. Он помолчал, глядя, как пляшут языки пламени. — У меня у самого внучка почти такая же. В ауле осталась... Когда смотришь на них, понимаешь, за что на самом деле меч в руках держишь. Не за хана, не за славу... А чтобы вот такие глаза не плакали.
Айдар ничего не ответил, но слова старого воина запали ему в душу. Он вдруг понял, что Ильмар прав. Вся его жизнь — походы, битвы, кровь и сталь — обрела какой-то новый, пронзительный смысл.
Внезапно девочка во сне вскрикнула, громко и отчаянно. Она резко села, ее глаза были широко открыты, но она не видела ни Айдара, ни огня.
— Мама! — позвала она, и в этом крике было столько боли, что у воинов, сидевших поодаль, замерли на губах грубые шутки.
Айдар осторожно обнял ее за плечи.
— Тихо, тихо, маленькая... Ты в безопасности. Я с тобой.
Он начал говорить первое, что пришло в голову — старую колыбельную, которую пела ему в детстве мать. Он не помнил всех слов, просто повторял незамысловатый мотив, покачивая девочку. Постепенно ее дрожь унялась. Она подняла на него осмысленный взгляд. Впервые за все это время.
— Как тебя зовут? — мягко спросил он.
Она молчала с минуту, потом ее губы дрогнули, и она прошептала:
— Зейнаб.
Это было первое слово, которое она сказала ему. Айдар почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Лед тронулся.
— Красивое имя, Зейнаб, — сказал он так же тихо. — Меня зовут Айдар.
Она кивнула, показывая, что поняла. Потом снова посмотрела на огонь и добавила едва слышно:
— У них глаза были... холодные. Как лед на реке зимой. И не говорили... Только шипели. Как змеи.
Холодные глаза. Шипели, как змеи. Эта деталь была важнее любого оружия, оставленного на поляне. Это не были обычные воины. Айдар почувствовал, как волосы у него на затылке встают дыбом.
Он должен как можно скорее доставить девочку в Биляр. Ее слова должен услышать сам хан Алмуш. Потому что на их землю пришли не просто враги. На их землю пришли чудовища в человеческом обличье.
