Глава 56.
1921 год
Первое, что почувствовал Фрол, когда проснулся — странное ощущение в ногах. Казалось, что их изнутри раздувает какая-то неведомая сила. Фрол вздохнул, перекрестился, поблагодарил Господа за спокойную ночь и за наступившее утро, совершил утреннее правило*, благословляясь у Него на новый день.
--------
* Молитвенное правило — ежедневные утренние или вечерние молитвы, которые совершают христиане.
--------
Звякнули ключи в замке, вошёл надзиратель, повесил тусклый фонарь на крюк под потолком, рявкнул:
- Пааадъём, мерзззавцы!
Зашевелились заключённые, спешно поднимаясь со своих мест, кажущихся перед тревожной чернотой раннего морозного утра за окном такими уютными и милыми, будто в родном дому.
Фрол спустил ноги, попытался надеть валенки, но, к его изумлению, голенища оказались уже его ступней и налезать никак не хотели.
- Ты чего возишься? — остановился рядом с ним Матвей. — Случилось чего?
- Да что-то не соображу, - немного растерянно отозвался Фрол. — Валенки мне малы.
Матвей наклонился, прикоснулся к ступне Фрола, пытаясь помочь ему натянуть обувь, и тут же вскрикнул испуганно, метнулся к фонарю, снял его с крюка и, не обращая внимания на возмущённые возгласы сокамерников, пытающихся совершить свой утренний туалет, кинулся к товарищу.
- Боже правый! — вскрикнул он в ужасе. — Что это?
Ступни Фрола страшно раздутые, фиолетово-чёрные, в тусклом свете фонаря выглядели устрашающе.
- Доктора! Скорее доктора! — кинулся Матвей к выходу из барака.
- Постой! — крикнул Фрол ему вслед. — Постой! Не спеши!
Однако Матвей его не услышал. Торопливо сунув фонарь в руку кому-то из сокамерников, он выскочил в тамбур, затарабанил в дверь комнатки надзирателя:
- Доктора! Христа ради, доктора!
- Чего орёшь? — из комнатки высунулась недовольная физиономия.
- У Фрола… заключённый Гордеев болен. Ему нужен доктор.
- Ну, чего с ним стряслось?
- Ноги опухли и почернели.
- Что врач должен ему сделать? — охранник наконец вышел из своего жилища. — Какую такую волшебную пилюлю дать? Помрёт, значит, Гордеев.
- Хотя бы от работы его освободите, - упавшим голосом сказал Матвей. — Он же даже обуться не может.
- Разберёмся! — буркнул надзиратель и не спеша пошёл в административный корпус, где в маленькой боковушке обитал Егорыч, маленький сухонький мужичок, бывший когда-то ветеринаром в кавалерийском полку, а теперь по недостатку кадров исполнявший роль лагерного врача.
Егорыч равнодушно осмотрел ноги Фрола, пожал плечами:
- Гангрена. Лечить всё одно нечем.
- Так может, операцию ему надо? — метался рядом Матвей. — В Тобольск его отправить, а?
- Не успеем. Пока довезём, пока примут… Не.
- Что же делать-то, а? — Матвей хватался за голову, на глазах его блестели слёзы.
- От работы только освободить могу, - Егорыч направился к лежащему с закрытыми глазами Графу.
- А ты, Матюша, не рви себе душу, - с мягкой улыбкой сказал Фрол. — Чего Бог не допустит, того не случится, а что случилось, в том Его святая воля. Значит, есть в этом какой-то прок.
- Ну какой же прок в болезни! — всплеснул руками Матвей.
Раскрылась дверь, рявкнул голос надзирателя, приказывающий ему поторопиться на работу.
- Иди, Матюша, а то ещё в карцер закроют, - махнул рукой Фрол.
Матвей выскочил, кусая губы и сдерживая слёзы.
- Что, доктор, скоро мне? — с вымученной насмешкой спросил Граф.
- Что торопишься? — проворчал Егорыч. — Кашляешь?
- Кашляю.
- Кровь есть?
- Есть. Так мне недолго осталось?
- А кто знает, кому сколько осталось! — отвёл глаза Егорыч. — Иной вон и здоровёхонек бегает, а хлоп — сердце разорвалось или, к примеру, кондрашка схватит. Вот тебе и здоров.
Егорыч вышел, прихватив с собою фонарь, и в бараке повисла серая глухая тишина. Фрол осторожно попробовал встать — боли в ногах не было, разве что ощущение, что вокруг ступней наверчено много-много толстого мягкого тряпья. Сделал шаг, другой… Будто на деревянных ходулях, но идти было можно.
- Что, Богомолец, плохо тебе? — немного насмешливо спросил Граф.
- Перетерплю, - Фрол посмотрел на понемногу светлеющее за окном предрассветное небо.
- Небось, страшно помирать-то, а? Жить хочется?
- Жить хочется. Супругу свою увидеть хочется, детишек, внуков. И помирать страшно. Не знаешь ведь, куда тебя Бог на суде Своём определит. Думаешь, ну, ещё немного пожить, принести Господу покаяние в грехах своих. Как представишь — определит Он человека на вечные муки, и всё, ничего уже исправить нельзя — страшно становится.
Граф снисходительно улыбнулся, помолчал, потом спросил:
- А ты знаешь, что тебя здесь несколько раз убить пытались?
- Откуда же мне знать?
- Рыжий и Ужак рассказывали мне про хлеб. Там, на рыболовне. Откуда он был?
- Откуда же мне знать? — повторил Фрол. — Кто-то принёс, чтобы мы не голодали, а кто — я не видал.
- Это всё по молитвам твоим?
Фрол молчал.
- Значит, Бог может совершить чудо? — допытывался Граф.
- Может, - Фролу была непонятна настойчивость уголовника.
- А Он может… - Граф закашлялся, кашлял долго и тяжко, будто что-то мешало ему внутри, и он пытался это мешающее исторгнуть из себя и никак не мог.
Фрол вздохнул — мучения молодого человека заслонили собою его собственную болезнь. Наконец Граф успокоился и лежал теперь молча, тяжело дыша.
- Богомолец! — позвал он немного спустя.
- А?
- А что нужно сделать, чтобы Бог тебя исцелил? Вот ты, к примеру, что будешь делать, чтобы выздороветь?
- Молиться, - пожал плечами Фрол. — Чтобы Сам Господь взял дело в свои руки.
- Значит… значит, это не Он послал тебе болезнь?
- Этого я не ведаю, может быть, и Он. Промысл Божий нам понять не дано. Может, согрешил я в чём-то, и Господь посылает мне это для искупления. Может быть, испытывает веру мою. Может, и ещё почему-то, чего мне знать не дано. А ежели не от Господа даётся болезнь, то по молитвам нашим Он управляет дело так, как для нашей души полезнее.
- А Он… Он может меня вылечить?
- Он всё может, только попроси Его.
- Вылечит? — Граф привстал на своей лежанке.
- Если на то будет воля Его.
- А если Он может вылечить, то зачем нужны доктора?
- Молитва есть такая: «Господи, Боже мой, - начал Фрол, - создавый врача и различные врачевания, яко же рече писание...». Видишь, и доктора, и лекарства суть орудия в руках Его.
- Меня доктор в Тобольске не вылечил, хоть я и просил Его помочь. Значит, не хочет Он, чтобы я был здоров и жив. Конечно, я ведь грешник, - с горечью сказал Граф. — Я не достоин.
- Господь наш в Евангелии говорит, что не к праведникам пришёл, а к грешникам, чтобы раскаялись. Принеси Ему покаяние своё, вот и будешь достоин.
- Не верю. Зачем Ему мы, грешники, а? — Граф поднял голову от подушки. — Ты это понимаешь? Я никогда этого понять не мог.
- По великому Его милосердию. Видишь, согрешили прародители наши Адам и Ева в раю, а покаяться в грехе своём не захотели, за то изгнаны были от лица Божьего. Однако, ежели и видя Господа, они в грех впали, то не видя Его, и того более … И оторвался дух их от Бога, направился на телесное. Стал человек жить, услаждая своё бренное тело и всё дальше и дальше уходя от Господа. Дал Бог человеку Закон — десять заповедей, чтобы вернуть его к Себе, однако люди букву Закона чтили, а душою были всё теми же, плотскими, только о земном заботились. Посылал Господь к людям пророков Своих, но их люди не послушали. И тогда послал Он на землю Сына Своего. Не для праведников послал, а для заблудших грешников, чтобы обратили наконец сердца свои к Богу.
- Значит, если я раскаюсь, Он меня примет?
- С великой радостью!
- И исцелит меня? Я буду жить? — Граф сел на постели.
- Ну, тут никто не может сказать наверняка, - почесал Фрол затылок.
- Я знаю, что Он всё может. Только я не верю, что я достоин Его внимания. Знаешь, Фрол, ведь я много чего в жизни сделал дурного. Ведь я…
- Нет, не говори мне, - прервал Графа Фрол. — Расскажи отцу Сильвестру на исповеди. А не верить, что достоин прощения от Господа — грех. Это значит, ты не веришь в Его благость и милость. Вот что, парень, ты первым делом исповедуйся и причастись, а потом молись Господу об исцелении. Каждо утро начинай с молитвы. Благослови, мол, Господи, день мой. И спать ложишься — тоже благословись. Вслух не надо, дружки твои тебя не поймут. Ты в уме своём молись. Господь, Он наши мысли все-все видит и знает. И днём говори: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго. Кашель зачинается — говори: помоги, Господи. Не сквернословь, в карты не играй, ибо это противно Богу, не обманывай.
- Думаешь, у меня получится исцелиться?
- Ежели уверуешь, то обязательно получится, и тогда вера твоя тебе вменится в глазах Господа в доброе, и простятся тебе грехи твои. Ежели слаб окажешься, не сможешь уверовать как следует, то тут как Он решит — либо явит тебе чудо, либо болезнь тебе в искупление грехов зачтёт.
- Я постараюсь… - прошептал Граф.
До самого ужина он лежал на своей лежанке молча, о чём-то думая. Иногда его начинал бить кашель, но довольно быстро унимался, и тогда губы парня едва заметно шевелились, будто он что-то читал или считал в уме.
Пришли с работы заключённые, стали греться у заботливо протопленных Фролом печей, гомонить.
- Фрол, ты с больными ногами печи топил?! — охал Матвей, глядя на фиолетовые босые ступни товарища.
- Ты бы, Фрол Матвеич, поберёг себя, - в глазах Семёна читался страх. — Гляди, как раздуло. Доктор-то что сказал?
Фрол улыбнулся, махнул рукой, подошёл к отцу Сильвестру и что-то ему сказал. Батюшка в изумлении всплеснул руками, но потом закивал согласно головою, заулыбался, бросая изредка взгляд на половину уголовников.
Вечером, когда вокруг Фрола собрался кружок верующих, Граф сперва прислушивался к их разговорам, а потом и вовсе перебрался поближе, турнув с места кого-то из мужиков. Пока читались псалмы, он лежал, закрыв глаза, словно погрузившись в забытье, но стоило чтецу замолчать, бросал быстрый взгляд в его сторону.
- Что это ты, Граф? — удивлённо спросил его Воробей, когда парень вернулся на свою шконку. — Решил в богомольцы податься?
- Молчи, - властно сказал Граф, приподнимая бровь. — Так надо.
Воробей в изумлении посмотрел на товарища, потом догадка озарила его лицо:
- Вот оно что! Я понял!
На половине уголовников пошли разговоры о том, что Граф решил перенять у Фрола, пока тот не помер, тайну его неуязвимости. Затею все одобряли. Шутка ли, столько раз на жизнь старика покушались, а ему хоть бы что. И даже безжалостный приговор доктора не смущал бандитов, потому что на их глазах совершалось чудо — здоровье Фрола переходило самому Графу. Это было заметно: парень меньше кашлял и выглядел немного свежее, чем прежде. Он не участвовал в общих забавах, больше молчал, лежал с закрытыми глазами, беззвучно шевеля губами. Он исповедовался отцу Сильвестру, причащался на литургиях, приходил слушать псалтирь, и все уголовники в душе удивлялись — сколько же терпения прикладывает их вожак, чтобы обрести заветную магическую силу.
Однако и у Фрола здоровье не убывало. К удивлению Егорыча и радости товарищей, болезнь Фрола будто замерла. Отёк не спадал, чернота не проходила, однако Фрол мог ходить, хоть и с трудом, выполнять простые дела. Для одних это было подтверждением милосердия Божия, для других — доказательством, что Фрола не берут даже хвори.
К тому времени, когда пришла весна и на деревьях стали разворачиваться крошечные клейкие листики, Граф был уже совсем здоров. Доктор, осматривавший его, хотел было дать заключение о пригодности заключённого Пестова к валке леса, но вложенное в карман несвежего белого халата золотое колечко посеяло лёгкие сомнения в его чутком сердце.
- Пока нельзя, слаб ещё! — авторитетно заявил Егорыч надзирателю, выходя из барака.
- Смотри-ка, чудо какое! — в голосе охранника было удивление. — Первый раз вижу, чтобы кто от чахотки излечился. Да ещё и в лагере.
- От чахотки излечиться нельзя.
- А как же он? — надзиратель показал глазами на дверь камеры. — Пестов-то этот вылечился!
- Значит, не чахотка у него была. Простудился, видно, в мороз, а теперь простуда прошла.
Егорыч повернулся и деловито зашагал в свою комнатушку, оставив охранника в полном недоумении.
Медленное преображение Григория Пестова по прозвищу Граф первым заметил Фрол. Ежедневные разговоры в пустом бараке, когда заключённых уводили в тайгу, меняли парня не только физически, но и духовно. И теперь Фрол понимал, для чего была послана ему болезнь, не выпускавшая его из помещения. Он должен был стать проводником Божьего слова, орудием спасения заблудшей души. Он знал, что когда закончит порученное ему свыше дело, мучения его прекратятся, и это знание давало ему силы.
В конце мая, когда Пестову позволили выйти на прогулку во двор лагеря, к нему подсел Воробей, чтобы втайне обсудить интересовавшее его дело.
- Послушай, Граф! Ты уже здоров и набрался сил! — начал он.
- Слава Богу, - спокойно отозвался Григорий.
- А тайную силу ты уже получил?
- Тайную силу? — хмыкнул Григорий. — Пожалуй, да.
- Значит, теперь тебя никто не может убить?
Григорий молчал, с улыбкой перебирая нежные листики стоящей рядом молодой берёзки.
- Дело есть. Комендант бабу свою привёз сюда, - Воробья злило поведение товарища.
- Слышал.
- Баба эта цельный чемодан драгоценностей привезла с собой. Надевает их каждый день, смотрит в зеркало и убирает обратно.
- Женщина, - улыбнулся Григорий, и в голосе его прозвучала непонятная ласка.
- Да и ххх… хрен с ней. Граф, я всё разузнал, всё подготовил. Мы заберём эти побрякушки и уйдём отсюда. У меня есть нож. Ружьё заберём у конвоира. Слушай, я расскажу тебе всё по-порядку. Когда комендант уезжает, баба остаётся одна. Её я возьму на себя, сделаю всё тихо, она даже пикнуть не успеет. Ты должен обеспечить нам выход из барака…
- Нет, Воробей, не должен.
- Что?! — не понял тот.
- Если ты хочешь, ты можешь попытаться бежать, но я не буду, коль из-за этого нужно кого-то убить.
- И это говоришь ты? Ты, отправивший на тот свет десяток людей?
- Да, я. Я покаялся в этом перед Богом, и Он простил меня. Я знаю, Он простил, раз я стал здоров.
- Постой… - Воробей попятился от изумления. — Ты это всерьёз?! Ты на самом деле стал молитвенником?
- Разве я говорил что-то иное?
- Я думал… Мы думали, что ты хочешь выведать у Богомольца тайну его неуязвимости…
- Я её узнал. Хочешь, открою её тебе? Вся тайна в Боге. Стань другом Богу, и Он тебя защитит. Яко ангелом Своим заповесть о тебе сохранити тя во всех путех твоих.
- Ты мне псалмы не бормочи! Выходит… Выходит, ты завязал?
- Да, Воробей, завязал.
Воробей открывал рот, будто рыба, выброшенная на берег, однако ни одного слова сказать не мог. Наконец он махнул рукой и решительно направился к бараку.
На следующее утро заключённый Григорий Пестов не поднялся со своей постели, когда надзиратель объявил подъём. Ужак, проходя мимо, толкнул его в бок, и рука лежащего безжизненно свесилась вниз.
- Помер! Граф помер! — пронеслось по бараку.
- Придушили его! — охнул Семён, заглянув в лицо Григория.
- Кто? Кто?
- Да кто же теперь узнает! Ночью все спали.
- Вот и верь, Богомолец, в защиту своего Бога, - сказал Воробей, стоя возле тела товарища. — Молился Граф Ему, а Он его не спас.
- Как же не спас? — Фрол перекрестился. — Очень даже спас. Вышел бы Григорий из лагеря, вернулся бы в прежние места, не удержался, впал снова в грехи, а выбраться ему уж невозможно было бы. Погибла бы его душа.
- А теперь не погибла? — хмыкнул Воробей.
- А теперь венец мученический приняла. Я так думаю, что Григория дружки его прикончили за то, что отошёл от них, - Фрол пропустил мимо злобный взгляд бандита, - за то, что к Богу обратился. Вот и выходит, что за веру он пострадал.
- Что толку, если его на свете нет?
- Эх, милок, - улыбнулся Фрол. — Этот свет мы все покинем и с собою ничего не возьмём, даже шкуру свою.
Воробей отошёл к окну, наблюдая, как суетятся вокруг Графа охранники. Отошёл в сторону и Фрол, мысленно молясь об упокоении новопреставленного раба Божьего Григория.
- Фрол Матвеич! — послышался удивлённый голос Семёна. — Ноги-то твои…
Ступни Фрола выглядели такими, какими были прежде, до болезни. Безобразный отёк сошёл с них за одну ночь, и только небольшие тёмные пятна напоминали о перенесённых страданиях. Фрол этому совсем не удивился, он знал, что так и будет. На душе его было печально и светло, будто в тихий осенний день. Исполнена воля Божья, спасён в вечности Григорий, и милость Его к раскаявшемуся грешнику явлена во всём Его величии.
Продолжение следует... (Главы выходят раз в неделю, обычно по воскресеньям)
Предыдущие главы: 1) В пути 55) Воздаяние
Если по каким-то причинам (надеемся, этого не случится!) канал будет
удалён, то продолжение повести ищите на сайте Одноклассники в группе Горница https://ok.ru/gornit