Рубиновый венец 68
Вольдемар протянул другу письмо. Яков прочитал молча, сложил обратно.
— Тяжело, — сказал он просто. — Но ты мужчина, должен пережить. Выпей, станет легче.
Они пили молча. Вино согревало, но боль в груди не отпускала. Яков изредка подливал в бокалы, не торопил с разговором. Понимал — слова сейчас не помогут.
На следующее утро друг предложил пойти в сад, пострелять из пистолетов по мишеням. У него была пара отличных дуэльных пистолетов, которые он содержал в идеальном порядке. На морозе выстрелы казались громкими, под ногами хрустел снег, руки дрожали не только от холода.
— Стреляй, — говорил Яков, перезаряжая оружие. — Представь, что перед тобой всё, что тебя мучает.
Вольдемар стрелял, но с каждым выстрелом злость нарастала. Не на Марию — на себя, на свою наивность, на то, что поверил в любовь. Порох пах резко, металл обжигал пальцы, но это отвлекало от душевной боли.
После стрельбы, сидя у камина они опять вспомнили про херес. Яков говорил. Рассказывал о своих делах, о хозяйстве, о планах на весну. Обычные, земные вещи, которые возвращали к жизни.
— Завтра на охоту пойдём, — неожиданно заключил он. — У меня в лесу кабаны завелись, волков видели. Надо проучить зверьё.
Утром они выехали с егерями в лес. Вольдемар чувствовал, как разгоняется кровь, как возвращается вкус к жизни. В лесу было просто — следи за зверем, целься точно, не думай ни о чём другом.
Охотились до вечера. Добыли двух зайцев и подранили волка. Вернулись усталые, голодные, но уже не такие мрачные. За ужином Вольдемар впервые улыбнулся.
— Спасибо, Яков. Ты настоящий друг.
— Рано благодарить, — отмахнулся тот. — Боль не прошла, просто притупилась. Но и это уже хорошо.
После ужина Вольдемар сел писать матери. Коротко, без объяснений: "Со мной всё в порядке. Искать меня не нужно." Записку отправили с надёжным человеком.
В Петербурге Августа Карловна, получив весточку, металась по дому как раненая. Где сын, с кем, что делает — не знала. Ругала слуг, придиралась к каждой мелочи, находила выход своему раздражению. Но успокоиться все равно не могла.
А в загородном доме Вольдемар сидел у камина и размышлял. Он хотел найти объяснение поступку Марии. Почему она поступила так жестоко? Почему не сказала всё при встрече? Что за этим стоит?
— Яков, — сказал он вдруг. — Я должен с ней поговорить. Лично. Пусть скажет мне в глаза то, что написала на бумаге.
Яков внимательно посмотрел на друга.
— Ты уверен? Может, лучше оставить, как есть?
— Нет, — Вольдемар был убежден в своем решении. — Я должен знать правду. Надо найти экипаж. Я поеду.
Решение было принято, отчего на душе стало немного легче. А вечером и вовсе тихую компанию двоих друзей разбавили прибывшие из Петербурга. К Якову съехались приятели. Первым явился Виктор Андреевич, веселый и говорливый человек, всегда готовый развлечь компанию. За ним подтянулись еще двое — Павел Семёнович, давний сосед Якова по столичному дому, и молодой Александр, недавно вернувшийся из заграничного путешествия, полный свежих впечатлений от европейских столиц.
В доме сразу стало шумно, зазвучали голоса, послышался смех. Яков велел подать лучшие вина из погреба, приготовить горячий ужин — дичь с последней охоты, жареную картошку, соленые огурцы колбасы и икру.
Друзья расположились в большой гостиной у камина, где потрескивал огонь. Поначалу разговор шел о житейских делах — кто как проводит зиму, какие новости в столице, что слышно о предстоящих реформах. Вольдемар сидел молча, изредка отвечая на вопросы, больше слушал и пил вино, которое не приносило веселья.
Постепенно беседа перешла на другие темы. Александр рассказывал о парижских театрах и модах, Павел вспоминал свою поездку в Москву, где танцевал с красавицами-графинями. Виктор, всегда охотник до историй, налил себе полный бокал и покачал головой.
— Что ни говорите, господа, а провинциальные барышни подчас столичным дадут сто очков вперёд, — заметил он, довольно улыбнувшись. — Вот недавно был я на губернском балу в дальней губернии. Это вам не Петербург, конечно — общество попроще, барышни не так изощрены в светских манерах, больше стыдливости и скромности. Но встречаются и такие жемчужины, что всякая столичная красавица позавидует.
Вольдемар поднял голову, почувствовав, что речь заходит о чём-то важном. Виктор Андреевич был человеком наблюдательным и любил рассказывать подробно.
— Помните Марию Георгиевну, — продолжал Виктор, не замечая, как изменилось лицо Вольдемара. — Так вот, встретил я её там, в этой губернии. Боже мой, какая красота! И не только красота — манеры, воспитание, умение держаться. С такой дамой не стыдно к самому государю явиться, не осрамит.
Сердце Вольдемара забилось так сильно, что он боялся — друзья услышат. Он осторожно поставил бокал на стол, стараясь не выдать своего волнения. Каждое слово Виктора он ловил жадно, будто от этого зависела его жизнь.
— Танцевали мы с ней, — продолжал рассказчик, явно наслаждаясь вниманием слушателей. — Разговаривает она умно, без кокетства, но и не чопорно. Чувствуется, что душа у неё тёплая, отзывчивая. И красива так, что глаз не отвести. Местные кавалеры вставали на танец в очередь.
— Ну и что же, не пытались посвататься? — поинтересовался Александр.
Виктор Андреевич покачал головой и сделал паузу, будто готовясь к чему-то особенно важному.
— Но... — произнёс он медленно, — барышня уже занята. Помолвлена.
Вольдемар вскинул голову, будто в него вошла пуля. Он почувствовал, как кровь отхлынула от лица, а в горле пересохло. Виктор между тем продолжал:
— Видел я и жениха. Человек простой, никакой особенной наружности, по слухам - не богат. Из мелкопоместных, но порядочных. А девушка, видно, очень довольна своим выбором. Светится вся от счастья. Вот вам и настоящая любовь, господа — ни титул, ни богатство не понадобились. Сердце выбрало, и всё тут.
В комнате на мгновение воцарилась тишина. Потом Павел Семёнович вскочил с бокалом в руке:
— Господа, так выпьем же за любовь! За настоящую, искреннюю любовь!
— За любовь! — подхватили остальные.
Все дружно подняли бокалы. Вольдемар машинально потянулся за своим, налил себе полный кубок и выпил залпом. Вино обожгло горло, но он ничего не почувствовал — внутри всё стало пустым и холодным.
Разговор потёк дальше, друзья вспоминали свои романы и увлечения, смеялись, спорили о женской природе и превратностях сердечных дел. Но Вольдемар больше не слышал их слов. В голове у него билась одна мысль: Мария помолвлена с другим. Значит, письмо её было искренним, значит, действительно полюбила другого и решила порвать с прошлым. Все его планы ехать к ней, объясняться, требовать ответа — всё это разом стало ненужным и глупым.
Вечер тянулся медленно. Гости шумели, пели песни, рассказывали анекдоты, но для Вольдемара праздник закончился. Он сидел у камина, смотрел на огонь и чувствовал, как что-то важное и дорогое умирает в его душе. Всё. Больше не о чем думать, не к чему стремиться. Всё решилось само собой, без него. То, что грело душу, что заставляло сердце биться чаще, исчезло.
К полуночи гости стали собираться. Вольдемар вместе с Яковом вышли проводить, жали руки, слушали положенные слова благодарности за теплый прием. Когда последний экипаж скрылся за поворотом и они возвратились в тихий дом, Вольдемар вновь остался один со своими мыслями. Надо было как-то жить дальше. Только как — пока не знал.