Когда-то, давным-давно, во времена уже далекие, когда Юрка был несмышленым детсадовцем, а Наташка только-только начинала топать на еще нетвердых ножках, бабушка действительно строго-настрого запретила внуку подходить к колодцу.
– Там водяник живет, – стращала она. – Ухватит и утащит на дно к лягушкам. Будешь там вместе с ними квакать.
Юрка верил и даже ходить мимо колодца боялся.
Сам колодец – монументальное сооружение из посеревших от времени бетонных колец, находился ровно посередине – между огородиком и садом. В нем не было ни высокого скрипучего журавля, ни толстого ворота с кривой ручкой. Не было и надстройки в виде покатой крыши с дверцей. Была простая сбитая из досок крышка, состоящая из двух половинок на дверных завесах и обычное жестяное ведро на толстой веревке.
Утром, позавтракав омлетом и выпив по чашке молока, дети вышли во двор. Солнце уже начало свой путь к зениту. Оно ярко сияло на чистом безоблачном небе, посылая тепло и свет на Землю. Солнечные лучики, перепрыгивая с одной веточки на другую, резвились в зеленой листве вишен, танцевали в раскрывшихся бутонах цветов, гладили живот развалившегося на крыльце Васьки и играли в догонялки с попискивающими цыплятами. Наседка Маня зорко следила за своими детишками и время от времени, если находила что-нибудь вкусненькое, подзывала их к себе кудахтаньем. Митрофан важно ходил по загородке и подозрительно посматривал на вышедших Юрку с Наташкой.
Брат и сестра стояли и смотрели на великолепие летнего утра.
– Эй! Мелюзга, – раздался скрипучий голос.
Дети обернулись: на ветке старой груши сидел Иннокентий и дымил длинной трубочкой.
– Привет, – радостно помахала ему Наташка.
А Юрка ограничился лишь коротким кивком – он не забыл кто виноват во вчерашней выволочке, устроенной ему бабушкой из-за испорченного покрывала.
– Ну и горазды вы дрыхнуть. Я думал, до вечера проспите, – домовой выпустил тонкую струйку радужного дыма, почему-то пахнувшего яблоками. – Чего сегодня зачудим?
Он оглядел с ног до головы брата и сестру. Те синхронно пожали плечами.
– Фу, какие вы нудные и скучные, – протянул домовой и огляделся по сторонам.
Внезапно его взгляд упал на колодец: крышка была откинута.
– Оба-цэ! Какая-то раззява закрыть позабыла, – радостно воскликнул Иннокентий, и одним прыжком перепрыгнул с ветки на тонкий бортик бетонного круга.
Наташка испуганно ойкнула. А Юрка хмуро признался:
– Это я вчера, когда за водой Наташке ходил, крышку не закрыл.
– Это я вчера…, когда за водой…, крышку…, – передразнил его домовой. И наклонившись вперед прокричал. – Ого-го!
– Осторожней! – воскликнула Наташка.
– Не боись, – беспечно отозвался Иннокентий. – Идите лучше сюда. Покажу чего.
Вы читаете продолжение. Начало здесь
Дети приблизились к колодцу и с опаской заглянули внутрь. Бетонное кольцо доставало Юрке до груди, а вот невысокой Наташке пришлось стать на цыпочки. Внутри было сумрачно и сыро. Круглые стены уходили глубоко вниз, туда, где плескался кружок голубого неба с одиноким облачком. Брат и сестра с восторгом смотрели в колодец. Таинственный полумрак и прохлада неведанных глубин неудержимо манили к себе.
– Ого-го! – вновь проорал домовой.
– Го-го… го… го, – гулкое эхо подхватило крик и отразившись от бетонных стен прокричало в ответ.
– Эге-ге! – закричал Юрка.
– Ге-ге… ге-ге, – повторило эхо.
– Эй! – крикнула и Наташка.
– Эй-эй… эй… эй, – послушно ответило эхо.
Так они развлекались несколько минут, пока Наташка не услыхала в однообразных ответах эха всхлипы и плач.
– Тише, – она предостерегающе подняла руку.
– Ты чего? – удивился Юрка.
– Там кто-то есть, – Наташка склонилась ниже, насколько было возможно и стала прислушиваться.
– Ну конечно, есть, – заявил Иннокентий. – Водяной там живет.
– Водяной? – Юрка от удивления округлил глаза.
– Ну да, – пожал плечами домовой. – Что тут такого? Лето, жара, вот он и скрывается в прохладе колодца.
– Да тише вы! – в сердцах воскликнула Наташка. – Там кто-то плачет.
– Да ну? – удивился Иннокентий и свесился так, что наружу остались торчать лишь его ножки в коричневых башмачках. – Эй! Мокрый! – заорал он с удвоенной силой. – Что там у тебя приключилось?
В ответ раздалось неразборчивое бульканье. Домовой внимательно выслушал, а затем сплюнул от досады и спрыгнул на землю.
– Что там? – взволнованно спросила Наташка.
– Да ничего. Чепухень очередная, – хмуро ответил Иннокентий. – Веточка, видите-ли, в колодец упала. Мешает она ему. Теперь он два дня стонать и плакать будет. Тьфу!
– Так нужно помочь ему, – Наташка перегнулась еще ниже, стараясь разглядеть пресловутую веточку. – Может, ему больно? Может, она ему мешает?
– Мешает? Больно? Как же! – скривился домовой. – У него в родном болоте такой чепухени – тьма тьмущая. И ничего. Живой.
– Вот она! Я ее вижу! – закричала Наташка и стала пальчиком указывать куда-то вниз. – Нужно ее достать!
Она огляделась по сторонам и увидала длинный багор, которым бабушка доставала из колодца сорвавшиеся ведра.
Наташка подбежала к нему, и попыталась дотащить длиннющую палку. Однако силенок у нее было маловато.
– Ребята, ну что же вы? Помогайте, – она посмотрела на друзей.
Но Иннокентий скорчил презрительную мину, буркнул что-то типа: «А оно мне надо?», уселся на травку и закурил длинную трубочку.
Юрка несколько мгновений переминался с ноги на ногу, глядя то на домового, то на сестренку, решая, не покажется ли он слабаком в глазах Иннокентия. Затем всё-таки направился на помощь сестренке.
Вместе они дотащили багор до колодца, опустили его внутрь и стали там шурудить, пытаясь достать злосчастную веточку. Та долго не давалась. Руки у детей от напряжения болели, и тяжелый багор несколько раз порывался выскользнуть из онемевших пальцев. Наконец им улыбнулась удача, и ветка была извлечена наружу.
Оглядев ее, Иннокентий сплюнул и презрительно бросил:
– И стоило из-за такой чепухени огород городить?
В это время из колодца донеслось глухое:
– Спасибо.
А на следующее утро на крышке колодца лежал свежий цветок голубой лилии.
– Это мне? – увидев это чудо, Наташка зарделась.
– Ну, а кому еще? – Иннокентий сморщил длинный крючковатый нос. – Мокрый, как был пижоном, так и остался.
После его слов крышка колодца распахнулась, оттуда выплеснулась струя воды и с ног до головы окатила домового. Наташка и Юрка весело рассмеялись – уж очень комично выглядел ворчливый тип в мокрой, с обвисшими полями, мухоморчатой шляпе.
С тех пор каждое утро, на протяжении всего лета, на крышке колодца появлялась свежая голубая лилия.
Новые знакомые
Чудесным солнечным днем дети и их приятель Иннокентий сидели в тени самой старой вишни. Вишня была хоть и не очень высокая, но пышная и разлапистая. Из трещин коры ее истекала густая смола темно-коричневого цвета и застывала на стволе и ветках толстыми прозрачными каплями. Эту смолу было приятно жевать: в ней вязли зубы, а легкий древесный вкус долго оставался на языке.
Наташка пыталась заставить кота Ваську гоняться за бантиком, но тот после сытного завтрака бегать не желал и делал вид, что страшно болен и ему необходим постельный режим.
Юрка и Иннокентий играли в шашки на щелбаны. И, судя по покрасневшему лбу мальчика, домовой постоянно выигрывал. Юрка подозревал, что тот отчаянно мухлюет, но словить его за руку никак не получалось.
И вдруг спокойствие летнего дня нарушил истошный крик:
– Спасите! Помогите!
Крик раздавался сверху – с ветвей вишни. Все задрали головы и увидали, что вокруг гнезда, свитого на дереве, мечется небольшая птичка и издает крики о помощи. А по стволу, к гнездышку, подбирается черная, толщиной с поливочный шланг, гадюка.
Увидев эту картину, все отреагировали по-разному.
Кот Васька, забыв о болезни, выгнул дугой спину и зашипел.
Домовой сделал круглые глаза и просипел:
– Ой! Мама!
И – бросился наутек. Вот только что он был, а вот он исчез, и лишь колыхание травы и мелькание мухоморчатой шапочки обозначало его путь.
Наташка, подобрав с земли палку, бросилась на выручку птичке.
Юрка, не раздумывая ни секунды, присоединился к сестре.
Они подбежали к дереву, стали кричать, размахивать руками и трясти вишню за ствол.
Гадюка остановилась, свесила вниз треугольную голову и немигающе уставилась на детей. Потом широко открыла рот, высунула длинный раздвоенный язык и громко зашипела. Шипение вышло оглушительным. Дети даже не подозревали, что змеи могут так громко шипеть. Они в испуге отпрянули, а Наташка даже хлопнулась на землю. Гадюка удовлетворенно качнула головой и продолжила свой путь.
В это время раздался шорох, и из зарослей садовых фиалок показался ежик. За его спиной маячила озабоченная физиономия домового. Он приблизился к брату с сестрой и чуть слышно сказал:
– Вот. Привел. – Хоть сказано это было тихо, но в голосе Иннокентия слышалась гордость.
А ежик, не обращая внимания на притихших детей, направился к дереву. Удобно устроился на травке, задрал голову и, оскалив острые зубки, негромко произнес:
– Слезай, Гадюня. Побаловалась и хватит.
Змея опять свесила вниз треугольную голову. Несколько мгновений рассматривала незваного гостя, затем открыла рот и прошипела:
– И шшшто ты мне сделаешшь?
– Съем, – просто ответил ежик.
– Ха-ха-ха, – рассмеялась Гадюня. – Не смешшши меня, Пыха. Ты шше по деревьям лазать не умеешшь.
– А ты летать, – парировал Пыха. – Рано или поздно слезть тебе придется. А тут я тебя ждать буду. Спешить мне некуда.
Змея задумалась.
– Шшего ты хочешшь? – наконец спросила она.
– Слезай и уходи. Разойдемся миром, – ежик широко зевнул, – я сегодня добрый.
– А не обманешшь? – в голосе змеи слышалось колебание.
– Колючее слово! – Пыха встал на задние лапки.
Гадюня удовлетворенно кивнула и стала спускаться вниз. Спустившись, она юркнула в траву и только ее и видели.
Ежик Пыха посмотрел ей вслед, затем повернулся к детям, несколько секунд разглядывал их, потом коротко кивнул и скрылся в зарослях садовой фиалки.
– Жуткий домосед этот Пыха – Иннокентий вздохнул. – Я давно вас хотел с ним познакомить. Он живет тут рядом, под кустом сирени, вместе с женой и тремя детишками. Да только они особо ни с кем не желают знакомиться, все сами да сами. О-о-о, – протянул он указывая вверх. – Зато от этих отбоя не будет.
Дети проследили за его пальцем и увидели, что к ним летят несколько небольших черных птичек. Птички на разные голоса без остановки трещали:
– Спасибо! Спасибо! Спасибо, добрые дети!
Иннокентий удобно расположился на травке, достал свою длинную трубочку, закурил и стал с улыбкой наблюдать, как неугомонные птахи без устали благодарят детей, и как те тщетно пытаются объяснить, что это не они спасли птенцов, а ежик Пыха. Как радостно смеется Наташка и как Юрка пытается что-то доказать. Но птицам было без разницы: злодейку прогнали, никто не пострадал – чем не повод для праздника?
– Кеша, скажи, – Юрка уселся рядом с домовым. – Говорящий еж, говорящая змея и говорящие скворцы? Это же только в сказках так бывает!
– А то! – Иннокентий с прищуром глянул на друга и выпустил облако радужного дыма. – Мы и есть в сказке.
Чёртик
Утро у Наташки не задалось с самого начала.
Сперва она капризничала и не хотела вставать из кроватки. Потом долго не могла попасть ножками в шортики. Затем ругалась с бабушкой, жалуясь на кусачее мыло, деручую расческу и невкусный завтрак. А Юрке вообще сказала, что он дурак.
После завтрака Наташка расположилась на лавочке под яблоней и стала задумчиво обрывать лепестки у розы.
Юрка и Иннокентий издали наблюдали за ней.
– И что это с ней такое сегодня? – протянул Юрка.
– Ничего удивительного, – отозвался домовой. – Все просто – это чертик.
– Что? – от удивления у Юрки глаза сделались круглыми.
– Не «что». А «кто», – наставительно поднял палец Иннокентий. – Чертик.
И он глубокомысленно замолчал, пуская радужные колечки дыма.
Юрка терпеливо ждал дальнейших объяснений. Их не последовало, и он язвительно произнес:
– После этих слов мне всё-все ясно стало. Объясни, что за чертик?
– Ну, чертик. Обычный чертик. Ты что, не знаешь? – домовой с удивлением уставился на Юрку.
Тот отрицательно покачал головой.
– И чему вас только в школе учат? – горестно вздохнул Иннокентий и стал объяснять. – У каждой девочки есть свой чертик. Время от времени он заставляет ее капризничать, ругаться, скандалить и творить прочие безобразия. Девочка растет, а вместе с ней растет и чертик. Девочка становится женщиной, а чертик превращается в настоящего чёрта.
– Не может быть! – ахнул Юрка.
– Не может? – скептически ухмыльнулся домовой, и ткнл пальцем в сторону крыльца. – Вон, посмотри, что с Андреевной творится. Явно чёрт её разбушевался.
Юрка посмотрел. Бабушка в это время на крыльце драла за ухо кота Ваську, стащившего со стола кусок колбасы.
Тот то притворялся мертвым, то что-то жалобно мурчал, но не выпускал из зубов добычу.
Юрка перевел взгляд на Наташку.
– И что же делать? – растерянно спросил он.
– Как что? – Иннокентий изумленно уставился на мальчика. – Задабривать, конечно.
– Чем?
– Мальчик, ты глупеешь прямо на глазах. Откуда же я знаю, чего ей сейчас хочется, – домовой кивнул в сторону Наташки. – Букетов или конфетов? Шоколадов или лимонадов? Думай.
Юрка задумался, потом порылся в кармане и показал облепленную мелким сором ириску «Кис-кис».
– У меня только вот, – неуверенно сказал он.
Иннокентий скептически оглядел лакомство, потеребил крючковатый нос и кивнул:
– Пойдет.
Он решительно поднялся, но тут же сел обратно и задумчиво уставился на Наташку.
– Не, – домовой поскреб подбородок. – Его сначала изловить надобно. Иначе обнаглеет и будет ещё хуже.
– Кого изловить? Чертика? – опасливо протянул Юрка. – А он большой?
– Не, – покачал головой Иннокентий. – С безымянный палец на ее правой руке.
– Ну тогда ладно, – Юрка с облегчением вздохнул. – А как?
– Не боись, – сказал домовой и глаза его грозно сверкнули. – Это я беру на себя. А тебе нужно только подойти к Наташке и спросить что-нибудь глупое.
– Глупое? – переспросил Юрка.
– Ну да, – Иннокентий серьезно смотрел на мальчика. – Что тут сложного? Вот если бы я попросил тебя сказать что-нибудь умное...
Юрка от возмущения набрал полную грудь воздуха и хотел что-то ответить. Но домовой предупреждающие поднял руку.
– Все. Пошли, – приказал он и нахлобучив по самые брови свою мухоморчатую шапочку, скрылся в кустах смородины.
Юрка, чуть помедлив, направился к сестренке. Он опасливо приблизился к ней, вот-вот ожидая увидеть злобного чертика. Помялся несколько секунд, а потом спросил:
– Наташка, скажи, а ты правда влюбилась в Славика Буценко?
У Наташки покраснели щеки и запылали алым уши. Она сжала губы и прищурила глаза.
И в это время из-за её спины показался… маленький розовый чертик. Он был именно такой, каким его изображают в детских книжках со сказками: тонкие ножки с копытцами, длинный хвост, свиной пятачок и крошечные рожки на кудрявой голове.
Чертик держал в руках огромное, больше его самого, острое шило. Он посмотрел на Юрку, ехидно ухмыльнулся и со всего размаха вонзил шило Наташке пониже спины.
Наташка резко поднялась и, сжав кулачки, стала надвигаться на брата.
Чертик, удобно расположившись на лавочке, приготовился наблюдать за предстоящим представлением.
Однако его удовольствие было нарушено самым бесцеремонным образом.
С криком:
– Типати-тапити-бум!
На чертика с ветвей яблони, держа в руках огромный мешок, прыгнул Иннокентий. Через мгновение чертик трепыхался в плотной ткани.
– Юрка, бежим! Он у меня! – закричал домовой и стремглав бросился через морковные грядки.
Юрка, помедлив мгновение, побежал следом.
Наташка осталась одна, с изумлением глядя на улепетывающего брата и мелькающую среди ботвы красную в белых крапинках шапку.
Через несколько минут за колодцем состоялся разговор с пристрастием.
Слегка помятого чертика вытряхнули из мешка и обступили с двух сторон, лишая его возможности для побега. Правда, пленник и не собирался бежать. Он был напуган, всхлипывал и, поминутно вытирая нос, повторял:
– Да за что? Что я такого сделал?
Иннокентий немигающе смотрел на чертика и постукивал кулаком по ладони.
Юрка переводил взгляд с одного на другого, наконец ему стало жаль чертика, и он сказал:
– Послушай, давай договоримся: ты не баламутишь Наташку, а мы тебе вот, – Юрка протянул ему мятую ириску.
Чертик посмотрел на конфету, потом на Юрку, перевел взгляд на угрюмо молчащего Иннокентия и неуверенно кивнул.
– Хорошо, я согласен. Только, – он замялся. – Одной конфетки маловато будет. Нужно столько каждый день.
– Чего!? – взвился домовой.
– Хорошо, – поспешно передумал чертик. – По одной в неделю.
Иннокентий задумался, пошевелил губами, позагибал пальцы и согласно кивнул:
– Заметано!
Чертик вздохнул с облегчением.
– Правда за полнолуние я не отвечаю, – добавил он спустя несколько секунд.
Иннокентий важно кивнул.
– Само собой, – и протянул чертику руку.
С тех пор чертик перестал безобразничать, и Наташка оставалась милой и доброй девочкой. Лишь иногда, в день перед полнолунием, чертик доставал острое шило и слегка покалывал ее пониже спины.
Продолжение здесь
Tags: Проза Project: Moloko Author: Захаренко Юрий
Ещё одна история этого автора здесь