Запах ванили и свежеиспеченного бисквита был для Арины лучшим антидепрессантом. Он обволакивал, успокаивал, обещал, что все будет хорошо. Сегодня этот запах был особенно важен. Юбилей свекрови, Тамары Павловны, — событие планетарного масштаба, по крайней мере, в рамках их семьи. Арина третий день колдовала над трехъярусным тортом «Эстерхази», любимым десертом виновницы торжества. Ореховые коржи, пропитанные нежнейшим заварным кремом с коньяком, — Тамара Павловна ценила классику и не прощала отклонений от рецепта.
Арина провела по кремовой поверхности горячей палеттой, выравнивая последний, самый крошечный бугорок. Идеально. Осталось нанести шоколадную паутинку и украсить миндальными лепестками. Телефон, лежавший на соседнем столе, завибрировал. На экране высветилось «Любимый». Арина улыбнулась и ответила, прижав аппарат плечом к уху.
– Привет, кондитерская фея! Как там мой стратегический запас сладкого? – голос Стаса был бодрым и веселым.
– Твой стратегический запас почти готов к транспортировке на поле боя, – хихикнула Арина. – Привет, родной. Я уже заканчиваю. Коржи получились просто воздушные, а крем… Ты бы знал, какой аромат!
– Я уже знаю, что у меня самая талантливая жена на свете. Арин, ты только не задерживайся, ладно? Мама уже названивает, спрашивает, где мы. Гости собираются к шести. Ты успеешь домой заехать, переодеться?
– Конечно, успею. Мне тут минут на сорок работы. Потом заскочу домой, приму душ и надену то самое платье.
– Синее? То, в котором я теряю голову? – в его голосе послышались игривые нотки.
– Именно, – подтвердила Арина. – Так что веди себя прилично, пока я не приехала. Все, целую, мне нужно сосредоточиться.
– Целую, жду тебя.
Она положила трубку и с новыми силами принялась за работу. Ее небольшая кондитерская, которую она открыла год назад на деньги, доставшиеся в наследство от бабушки, была ее гордостью и ее убежищем. Здесь она была хозяйкой, творцом. Здесь все подчинялось ее правилам. В отличие от дома свекрови, где правила устанавливала исключительно Тамара Павловна.
Отношения с матерью Стаса у Арины были… дипломатическими. Она уважала эту властную, всегда безупречно одетую женщину, но никогда не чувствовала с ее стороны искренней теплоты. Тамара Павловна считала, что ее сын, ее единственный, драгоценный Стас, достоин лучшей партии. Не девочки-сироты с ее скромной кондитерской, а дочери какого-нибудь прокурора или чиновника. Но Стас любил Арину, и его матери приходилось с этим мириться, не упуская, впрочем, случая уколоть сноху.
Через час, упаковав торт в огромную коробку, Арина мчалась домой. Быстрый душ, макияж, то самое синее платье, идеально подчеркивающее фигуру, и вот она уже вызывает такси. Впорхнув в машину, она отправила Стасу сообщение: «Выезжаю. Везу шедевр».
Квартира свекров гудела, как растревоженный улей. Гости, музыка, звон бокалов. Тамара Павловна, в строгом бордовом костюме, принимала поздравления с видом королевы. Стас тут же подхватил у Арины коробку с тортом и поцеловал ее в щеку.
– Выглядишь сногсшибательно! – прошептал он ей на ухо. – Мама, смотри, что Ариночка нам приготовила!
Тамара Павловна окинула коробку скептическим взглядом, но ничего не сказала. Торт был водружен в центр стола, и праздник продолжился. Арина старалась быть милой, улыбалась дядям и тетям Стаса, отвечала на вопросы о своей кондитерской. Рядом постоянно крутилась Карина, младшая сестра Стаса, девушка язвительная и завистливая. Она всегда находила способ испортить Арине настроение.
– Ой, Ариша, какое у тебя платье красивое, – протянула она, разглядывая ткань. – Дорогое, наверное? Кондитерский бизнес, смотрю, в гору пошел. Не то что у некоторых, кто в офисе с утра до ночи сидит за копейки.
– Карина, перестань, – одернул ее Стас.
– А что я такого сказала? – надула губки Карина. – Просто порадовалась за вас. Вы же у нас теперь богачи. Наверное, скоро и квартиру побольше купите, а то ютитесь в своей однушке.
Арина промолчала, лишь крепче сжала в руке бокал с соком. Ей хотелось сказать Карине, что их «однушка» – это ее собственная квартира, та самая, от бабушки, и что они копят на первый взнос по ипотеке, чтобы купить общее жилье, но она сдержалась. Не сегодня. Не на празднике.
Вечер тянулся бесконечно. Тосты, воспоминания, громкий смех. Арина чувствовала себя уставшей и опустошенной. Ей хотелось домой, в их тихую квартиру, к любимой книге и чашке травяного чая. Она незаметно шепнула Стасу, что выйдет на балкон подышать.
На балконе было прохладно и тихо. Город внизу переливался миллионами огней. Арина прислонилась лбом к холодному стеклу. В кармане завибрировал телефон. Это был Денис, ее старый институтский приятель. Он был мастером по ремонту промышленного оборудования, и на днях здорово выручил Арину, починив ей среди ночи вышедшую из строя печь. Без него она бы сорвала крупный заказ.
«Арина, привет! Как дела? Печка работает, не капризничает?».
Арина быстро напечатала ответ: «Привет, Денис! Все отлично, работает как часы. Спасибо тебе еще раз огромное! Ты меня просто спас!».
«Да не за что. Обращайся, если что. Как-нибудь надо пересечься, кофе выпить, поболтать. Сто лет не виделись нормально».
«Обязательно! Я только за!».
Она убрала телефон и еще пару минут смотрела на ночной город, когда дверь на балкон резко распахнулась. На пороге стоял Стас. Его лицо было искажено яростью, такой, какой Арина никогда раньше не видела.
– Что это? – прошипел он, тыча ей в лицо ее же телефоном. Экран был разблокирован, на нем светилась ее переписка с Денисом.
– Стас, ты чего? Это Денис…
– Я вижу, что это Денис! – рявкнул он. – «Обязательно пересечься, кофе выпить»! Ты совсем стыд потеряла? В телефоне мужа шариться — это уже слишком. Что происходит?
– Ты о чем? Он починил мне печь на днях, я же тебе рассказывала! Он просто спросил, все ли в порядке!
– Печь? – он злобно рассмеялся. – Отличная отговорка! А Карина тебя с ним вчера видела! Возле твоей кондитерской! Ты ему в машину садилась! Что, тоже печь обсуждали?
Арина похолодела. Она действительно вчера виделась с Денисом. Он привозил ей какую-то редкую деталь для миксера, которую она не могла найти в городе. Разговор занял от силы пять минут. Она села к нему в машину, чтобы не мерзнуть на улице, пока он искал деталь в бардачке.
– Стас, это было всего пять минут! Он запчасть мне привозил! Карина все не так поняла!
– Да что ты мне врешь! – его голос сорвался на крик. Он схватил ее за плечо и втолкнул обратно в комнату, где музыка уже стихла и все гости с любопытством смотрели в их сторону.
– Что случилось, сынок? – встревоженно спросила Тамара Павловна.
– А случилось то, мама, что жена моя благоверная мне рога наставляет! – прокричал Стас на всю квартиру. – С какими-то Денисами по машинам прячется! Кофе они пить собрались!
В комнате повисла оглушительная тишина. Арина чувствовала, как десятки глаз впиваются в нее. Лицо горело от стыда и унижения.
– Стас, прекрати! Это неправда! Пойдем домой, мы поговорим, я все объясню! – она попыталась взять его за руку.
– Не трогай меня! – он отшатнулся от нее, как от прокаженной. – Объяснишь? Что ты мне объяснишь? Как ты мне врала все это время? Я тебе верил, Арина! Верил! А ты…
Его глаза налились кровью. Он замахнулся и со всей силы ударил ее по щеке.
Удар был такой силы, что Арина отлетела к стене. В ушах зазвенело, щеку обожгло огнем. Но боль от пощечины была ничем по сравнению с той ледяной пустотой, которая вмиг образовалась у нее внутри. Она смотрела на мужа, на его перекошенное от злости лицо, на застывших в немом шоке гостей, на торжествующую ухмылку Карины, и понимала, что это конец. Не их ссоры. А их жизни. Всего, что было между ними.
Она молча, шатаясь, выпрямилась. Не глядя больше ни на кого, подошла к вешалке, сняла свое пальто. Руки дрожали так, что она с трудом попала в рукава. Потом она так же молча взяла свою сумочку и пошла к выходу. Никто не остановил ее. Никто не сказал ни слова. Уже стоя на пороге, она услышала за спиной голос свекрови, полный ледяного презрения:
– И это чудовище ты привел в наш дом, сынок…
Дверь за ней захлопнулась, отрезая ее от прошлой жизни.
Слезы хлынули, только когда она оказалась на улице, в ледяной темноте ноябрьского вечера. Она шла, не разбирая дороги, задыхаясь от рыданий. Унижение, боль, обида – все смешалось в один тугой, удушающий ком. Как он мог? Как он мог поверить не ей, а своей сестре? Как он мог поднять на нее руку? В присутствии всей своей семьи?
Она добрела до ближайшей остановки и села на холодную скамейку. Достала телефон. Десятки пропущенных от Светы, ее единственной близкой подруги. Она набрала ее номер.
– Аринка, ты где? Я тебе звоню, звоню! Что у вас там случилось? – голос Светы был полон тревоги.
Арина не смогла ответить. Из горла вырвался только сдавленный стон.
– Так, все понятно. Диктуй адрес, я сейчас вызову тебе такси. Езжай ко мне. Немедленно.
Через полчаса Арина уже сидела на Светиной кухне, закутавшись в теплый плед и держа в руках чашку с горячим чаем. Она, всхлипывая, рассказала все. Света слушала молча, ее лицо становилось все мрачнее.
– Урод, – вынесла она вердикт, когда Арина закончила. – Просто конченый урод. И вся семейка его такая же. Аринка, послушай меня. Ты к нему не вернешься. Слышишь? Никогда.
– Я не знаю… Света, мне так больно…
– Я знаю, милая, я знаю. Но это пройдет. А вот такое не прощают. Человек, который поднял на тебя руку один раз, сделает это снова. А человек, который публично тебя унизил и растоптал, никогда тебя по-настоящему не любил и не уважал.
Телефон Арины, который она бросила на стол, снова начал вибрировать. На экране высветилось «Любимый». Света взяла телефон и, не говоря ни слова, заблокировала номер. Потом заблокировала номера Тамары Павловны и Карины.
– Все. Теперь тишина. Поживешь у меня. Столько, сколько нужно.
Первые дни были как в тумане. Арина почти не спала. Перед глазами постоянно стояла та сцена: злые глаза Стаса, его занесенная для удара рука, любопытные и осуждающие лица родственников. Она не могла есть. Только пила воду и крепкий чай, который заваривала Света. На работу она не ходила, позвонила своей помощнице и сказала, что заболела.
Постепенно жизнь стала возвращаться. Сначала в виде глухой, ноющей боли, которая была лучше, чем первоначальное оцепенение. Потом появился гнев. Ярость на Стаса, на его семью, на саму себя за то, что позволяла им так долго себя третировать, за то, что не видела, какой человек на самом деле ее муж.
Через неделю она впервые вышла из дома. Вместе со Светой они приехали в ее квартиру. Нужно было забрать вещи. Арина ожидала увидеть Стаса, готовилась к новому скандалу, но квартира была пуста. На кухонном столе лежала записка, написанная его размашистым почерком: «Арина, нам надо поговорить. Позвони мне». Она скомкала записку и выбросила в мусорное ведро.
Они быстро собрали ее одежду, косметику, ноутбук, пару любимых книг. Оглядывая свою маленькую, уютную квартирку, Арина чувствовала не тоску, а странное облегчение. Словно она сбросила с себя тяжелый груз. Перед уходом она сняла с безымянного пальца обручальное кольцо и положила его на ту же записку в мусорном ведре. Это было ее молчаливым ответом.
Она с головой ушла в работу. Кондитерская стала ее крепостью. Она брала самые сложные заказы, экспериментировала с новыми рецептами, работала с утра до поздней ночи, до полного изнеможения, чтобы, приходя в Светину квартиру, падать на кровать и мгновенно засыпать без снов и воспоминаний.
Прошла еще неделя. Стас больше не пытался ей писать или звонить. Арина решила, что он смирился. Она даже начала думать о том, как подать на развод. Жизнь потихоньку налаживалась. Она стала лучше спать, к ней вернулся аппетит. Она даже начала улыбаться шуткам Светы.
А потом раздался звонок, который снова все перевернул. Звонили с незнакомого номера. Арина долго не решалась взять трубку, но что-то ее заставило нажать на кнопку ответа.
– Арина? Ариночка, это Виктор Семенович, – услышала она растерянный голос отца Стаса. Он был единственным человеком в той семье, кто всегда относился к ней с теплотой и уважением. На юбилее он пытался успокоить сына, но тот его не слушал.
– Здравствуйте, Виктор Семенович.
– Дочка, прости меня, старого дурака, что сразу не позвонил. Я… мы… я хочу перед тобой извиниться. За сына, за жену, за всех. Мы такого натворили…
– Виктор Семенович, не нужно…
– Нужно, Арина, нужно! – его голос дрогнул. – Стас все узнал. Всю правду.
Арина замерла.
– Какую правду?
– А ту самую. Про этого парня, Дениса. Он мне позвонил. Нашел мой номер через общих знакомых. Рассказал все, как было. И про печку, и про деталь эту. Он сказал, что переживает за тебя, что до него дошли какие-то слухи, и он хочет все прояснить. Он порядочный парень оказался. Не то что некоторые…
Арина молчала, не в силах вымолвить ни слова.
– Я после этого разговора Каринку нашу в угол зажал. Прижал к стенке, она и раскололась. Призналась, что специально все подстроила. Увидела вас случайно, сфотографировала на телефон, а потом, когда ты на балкон вышла, залезла в твою сумку, в телефон твой… Специально все переврала Стасу. Сказала, что ты давно с ним встречаешься. Зависть, Ариночка. Черная зависть. Что у тебя и дело свое, и муж тебя любит… любил… Господи, что же мы наделали…
Арина медленно опустилась на стул. Воздуха не хватало.
– А Стас… он как? – тихо спросила она, сама не понимая, зачем.
– Стас… Он когда узнал, почернел весь. Два дня из комнаты не выходил. С Каринкой с тех пор не разговаривает. И с матерью тоже. Она ведь тоже хороша, поддакивала, масло в огонь подливала… А сейчас он тебя ищет. Он места себе не находит, Арина. Он очень хочет с тобой поговорить. Он просил передать… он умоляет тебя о встрече.
– Я подумаю, Виктор Семенович. Спасибо, что позвонили.
Она положила трубку. Руки снова дрожали. Значит, это была правда. Не просто недоразумение. А злой, продуманный умысел. И ее муж, ее любимый человек, с легкостью в эту ложь поверил. Поверил наговорам, а не ей.
Через три недели после того страшного вечера, Стас нашел ее. Он подкараулил ее у кондитерской поздно вечером, когда она закрывала дверь. Арина вздрогнула, увидев его. Он сильно изменился. Похудел, осунулся, под глазами залегли темные круги. В руках он держал огромный букет ее любимых белых роз.
– Арина, – хрипло сказал он.
– Что тебе нужно, Стас? – ее голос был ровным и холодным. Она сама удивилась своему спокойствию.
– Прости меня, – он шагнул к ней. – Арина, умоляю, прости. Я знаю, я такой идиот. Такой непроходимый, слепой кретин. Я должен был поверить тебе. Только тебе. А я… я послушал их…
– Ты не просто послушал, Стас. Ты вынес мне приговор. Публично. Без суда и следствия.
– Я знаю! – он почти кричал, в его глазах стояли слезы. – Я каждый день, каждую минуту проклинаю тот вечер! Арина, Карина во всем призналась. Это она все подстроила. Она ненавидела тебя, завидовала нам. А я, баран, повелся. Я готов на коленях перед тобой ползать, только прости!
Он действительно опустился на колени прямо на холодный асфальт, протягивая ей цветы.
– Встань, – сказала она так же холодно. – Не устраивай цирк.
Он медленно поднялся.
– Арина, я все исправлю. Я больше никогда в жизни их слушать не буду. Мы уедем, если хочешь! Куда угодно! Только ты и я. Я люблю тебя, Арина. Больше жизни люблю. Я без тебя не могу.
Он смотрел на нее с такой надеждой, с такой мольбой, что еще месяц назад ее сердце бы дрогнуло. Но сейчас она смотрела на него и видела не любимого мужа, а чужого, слабого человека. Человека, который предал ее. Который поднял на нее руку.
– Ты говоришь, что любишь меня, Стас? – тихо спросила она. – Разве любящий человек способен на такое? Дело ведь не в Карине. И не в твоей маме. Дело в тебе. В том, что в тебе не было ни капли доверия ко мне. В том, что ты так легко поверил в самую грязную ложь. В том, что для тебя оказалось проще ударить меня, чем выслушать.
– Это было в первый и последний раз! Я был не в себе! Я от злости, от ревности…
– Нет, Стас, – она покачала головой, и в этот момент почувствовала, что последняя ниточка, связывавшая их, оборвалась. – Ревность – это не оправдание. И злость – тоже. Есть черта, которую нельзя переходить. Никогда. Ты ее перешел. И пути назад нет.
– Арина, не надо! Дай мне шанс! Один-единственный шанс! Я все докажу!
– Ничего ты не докажешь. Ты уже все доказал в тот вечер. Знаешь, я долго думала. И поняла, что даже благодарна Карине. Если бы не она, я бы так и жила с тобой, думая, что ты моя опора и защита. А ты оказался… совсем другим. Я не хочу жить в страхе, Стас. Не хочу каждый раз думать, в каком ты настроении, и не прилетит ли мне пощечина за косой взгляд или невинную переписку. Я хочу жить спокойно. Но с тобой это уже невозможно.
Она посмотрела на него в последний раз. На его растерянное, несчастное лицо, на увядающие в его руках розы.
– Прощай, Стас. Подавай на развод. Я на все согласна.
Она повернулась и, не оглядываясь, пошла прочь. Она слышала, как он что-то кричал ей вслед, как он звал ее по имени, но она не оборачивалась. Она шла по темной улице к новой жизни, где не будет места унижению, недоверию и страху. Впереди ее ждала ее кондитерская, ее маленькое царство ванили и шоколада. И она точно знала, что там она будет счастлива. Одна. Но свободна.
Похожие публикации: