Ключи звякнули в замке с противным, дребезжащим звуком. Я всегда ненавидела этот звук. Он означал, что Глеб вернулся с работы, и моя короткая передышка в тишине и покое закончилась. Сейчас он войдет, бросит свой дорогой портфель на пуфик в прихожей, который я же ему и подарила, и начнет свой вечерний ритуал: поиск недостатков.
– Марина, ты дома? – его голос разнесся по нашей однокомнатной квартире, и я невольно съежилась на диване, поджав под себя ноги.
– Дома, где же мне быть, – тихо ответила я, откладывая книгу.
Он вошел в комнату, уже без пиджака, в белоснежной рубашке, которая так выгодно подчеркивала его спортивную фигуру. Глеб всегда следил за собой. Абонемент в лучший фитнес-клуб города, дорогие часы, идеально сидящие костюмы. Рядом с ним я, в своем простом домашнем платье, чувствовала себя серой мышкой. Он часто мне на это намекал.
– Почему ужином не пахнет? – спросил он, даже не посмотрев в мою сторону. Его взгляд был прикован к экрану смартфона.
– Я ждала тебя, чтобы разогреть. Все готово, в холодильнике.
– Ждала она, – хмыкнул он. – Книжку свою читала, как обычно. Лучше бы делом занялась. В квартире пыльно.
Я промолчала. Спорить было бесполезно. Последние пару лет любой наш разговор превращался в его монолог о моих недостатках и о том, как мне повезло, что он, такой успешный и перспективный, вообще на мне женился. А ведь когда-то все было иначе. Когда мы познакомились, я была веселой студенткой, а он – начинающим менеджером. Мы жили в крохотной съемной комнатке, ели макароны и были счастливы. А потом его карьера пошла в гору. Он купил эту квартиру, потом машину. И с каждой новой покупкой, с каждым повышением он все дальше отдалялся от меня, той простой девчонки, которую когда-то полюбил. А может, и не любил вовсе.
Вечером, когда я уже мыла посуду после его позднего ужина, он подошел сзади. Но не для того, чтобы обнять. Он положил на стол передо мной какие-то бумаги.
– Что это? – спросила я, вытирая мокрые руки о фартук.
– Заявление. На развод, – сказал он буднично, словно сообщал, что завтра пойдет дождь. – Я все заполнил. Тебе нужно только подписать.
У меня земля ушла из-под ног. Я знала, что к этому все идет, но не думала, что это произойдет вот так. Между делом, на кухне, под шум воды.
– Как… как на развод? – мой голос предательски дрогнул.
– А вот так, Марина. Я устал. Устал тащить тебя на себе. Ты не развиваешься, ни к чему не стремишься. Сидишь целыми днями дома, читаешь свои романы. Мне нужна другая женщина, ровня.
Ровня. Это слово больно резануло по сердцу. Я знала, о ком он говорит. Оксана, его коллега. Вся такая из себя, с идеальным маникюром, на дорогой машине, с дипломом престижного вуза. Я видела их вместе на корпоративе. Он смотрел на нее так, как когда-то давно смотрел на меня.
– И куда я пойду? – спросила я, чувствуя, как слезы подступают к горлу. – У меня ведь никого и ничего нет.
– Это твои проблемы, – отрезал Глеб. – Квартира моя, куплена до брака. Машина тоже на меня оформлена. Но я же не зверь. Вот, – он пододвинул ко мне еще один лист. – Соглашение. Я готов выплатить тебе сто тысяч рублей. На первое время хватит, чтобы снять комнату и найти работу. Я считаю, это более чем щедро.
Сто тысяч. За восемь лет брака. За то, что я создавала уют в его квартире, готовила ему ужины, встречала после работы, утешала, когда у него были проблемы. За все это – сто тысяч. Я посмотрела на его лицо. Оно было спокойным, даже немного довольным. Он явно наслаждался моментом, своей властью, своей щедростью.
– Подписывай, Марина. Не будем усложнять. По-хорошему разойдемся, и все.
Я ничего не ответила. Просто взяла ручку и бумаги и ушла в комнату. Той ночью я не спала. Я смотрела в потолок и вспоминала. Вспоминала нашу свадьбу, наши мечты. Как мы хотели купить домик у озера, завести собаку, родить детей. Все это оказалось ложью. Ему ничего этого было не нужно. Ему нужен был лишь фон, удобное приложение к его успешной жизни. И вот теперь это приложение вышло из моды, и его решили заменить на новую модель.
На следующий день я позвонила единственному человеку, который мог меня поддержать – своей бабушке Зине. Она жила одна в стареньком домике на окраине города. Глеб ее терпеть не мог, называл «деревенщиной» и за все годы нашего брака был у нее всего один раз.
– Ба, – сказала я в трубку, глотая слезы, – Глеб меня бросил.
Бабушка молчала несколько секунд, а потом твердо сказала:
– Собирай вещи и приезжай ко мне. Нечего тебе там делать.
В тот же день, пока Глеб был на работе, я собрала свой небольшой чемодан. Я не стала брать ничего из того, что он мне покупал. Только свои старые вещи, книги и фотографии. Перед уходом я положила на стол неподписанные бумаги.
Бабушкин домик встретил меня запахом сушеных трав и яблочного пирога. Бабушка Зина, маленькая, сухонькая, с ясными голубыми глазами, обняла меня так крепко, что я разрыдалась прямо на пороге.
– Ну, ну, тише, моя хорошая, – гладила она меня по волосам. – Все проходит, и это пройдет. Главное – не раскисай. Сильная ты у меня, справишься.
Следующие несколько недель были как в тумане. Я помогала бабушке по хозяйству, читала, много гуляла. Глеб звонил несколько раз, требовал подписать документы.
– Марина, не будь дурой! – кричал он в трубку. – Ты все равно ничего не получишь! Суд будет на моей стороне. Сто тысяч – это мой тебе подарок, пойми!
Однажды к бабушке приехала свекровь, Тамара Павловна. Вся такая нарядная, надушенная, она смотрела на скромное убранство бабушкиного дома с нескрываемым презрением.
– Мариночка, – начала она слащавым голосом, – я приехала тебя вразумить. Глебушка – мужчина видный, успешный. Ему нужна соответствующая спутница. Ты ведь сама понимаешь, что не дотягиваешь. Подпиши бумаги, не позорься. Возьми деньги и начни новую жизнь.
– Спасибо за совет, Тамара Павловна, – спокойно ответила я. – Я как-нибудь сама разберусь.
– Ну, смотри, – фыркнула она. – Потом локти кусать будешь, да поздно будет. Глеб долго ждать не намерен. У него уже планы, новая жизнь. А ты так и останешься здесь, в этой… глуши.
После ее ухода бабушка долго молчала, а потом сказала:
– Знаешь, внученька, есть люди, для которых главное в жизни – это деньги и статус. А есть те, для кого – душа. Твой муж из первых. А такие люди счастья не находят. Они его покупают, а оно оказывается подделкой.
Я нашла недорогого юриста, молодую девушку по имени Ольга. Выслушав мою историю, она вздохнула.
– Ситуация сложная, Марина. Квартира действительно куплена до брака. По закону, она не подлежит разделу. Все, на что вы можете претендовать – это половина совместно нажитого имущества. Но, как я понимаю, ничего ценного на вас не оформлено.
– Ничего, – подтвердила я.
– Тогда… боюсь, предложение вашего мужа – это максимум, на что можно рассчитывать. Мы можем, конечно, побороться в суде, но шансов мало.
Я возвращалась от юриста с тяжелым сердцем. Неужели Глеб был прав? Неужели я останусь ни с чем? Вечером я рассказала все бабушке. Она внимательно выслушала, а потом подошла к старому комоду и достала оттуда потрепанную папку с документами.
– Вот что, внученька, – сказала она, протягивая мне папку. – Отнеси это своему юристу. Скажи, пусть приобщит к делу. Это мое тебе наследство.
Я с недоумением посмотрела на нее.
– Ба, какое наследство? Ты ведь жива и здорова, слава богу!
– Не спорь, делай, как я говорю. Я уже все оформила. Дарственная. Вступает в силу немедленно. Просто отнеси бумаги. А на суде видно будет.
Я открыла папку. Внутри были документы на бабушкин дом, на земельный участок и… какие-то старые акции, свидетельства о вкладах в банках, о которых я никогда не слышала. Все это казалось мне какой-то бессмыслицей. Ну что стоит этот старый домик? А акции, наверное, давно обесценились. Но спорить с бабушкой я не стала. На следующий день я отвезла папку Ольге. Она посмотрела документы, и ее брови удивленно поползли вверх.
– Марина, а вы… вы знали, что ваша бабушка…
– Что? – не поняла я.
– Давайте так, – сказала она, загадочно улыбаясь. – Я все подготовлю. На суде вас ждет сюрприз. Точнее, не вас, а вашего мужа.
День суда я помню как в тумане. Я сидела на жесткой скамье, Глеб – напротив, рядом со своим холеным адвокатом. Он выглядел победителем. Улыбался, перешептывался с адвокатом, бросал на меня снисходительные взгляды. Он даже не пытался скрыть своего нетерпения, ему хотелось поскорее со всем этим покончить.
Судья, пожилой уставший мужчина, монотонным голосом зачитывал материалы дела. Все шло по плану Глеба. Квартира – его. Машина – его. Совместно нажитого имущества, подлежащего разделу, практически нет.
– Ответчица, – обратился ко мне судья, – вы согласны с предложением истца о выплате вам компенсации в размере ста тысяч рублей?
Я посмотрела на Ольгу. Она едва заметно кивнула.
– Нет, ваша честь, – твердо сказала я.
Глеб удивленно вскинул брови. Его адвокат самодовольно усмехнулся.
– Ваша честь, – вступила Ольга, – у нас есть ходатайство. Мы просим приобщить к делу документы, подтверждающие изменение материального положения моей подзащитной. Это может повлиять на решение суда о разделе имущества, в частности, на размер алиментов, если бы в браке были дети, и в целом характеризует ответчицу.
– Что еще за документы? – прошипел Глеб.
Судья взял у Ольги папку и начал изучать бумаги. По залу пронесся шелест страниц. Адвокат Глеба что-то шептал ему на ухо, тот лишь отмахивался. Он был уверен в своей победе.
Судья отложил документы и снял очки. Он посмотрел на меня, потом на Глеба. В его глазах появилось что-то похожее на удивление.
– Итак, – медленно произнес он, – суд ознакомился с предоставленными документами. Ответчица, Миронова Марина Игоревна, на данный момент является единственной владелицей… – он сделал паузу, надевая очки и вглядываясь в бумаги, – …двух квартир в центре Москвы, загородного дома в Подмосковье, земельного участка площадью двадцать гектаров… а также пакета акций нескольких крупных компаний и банковских вкладов… – он снова сделал паузу, прокашлялся и назвал цифру.
Цифра была такой, что у меня закружилась голова. Я не ослышалась? Этого не может быть. Я посмотрела на Ольгу, она ободряюще мне улыбнулась.
– …общая оценочная стоимость наследства, полученного ответчицей по договору дарения, составляет, – судья снова заглянул в бумагу и произнес отчетливо, – триста восемьдесят семь миллионов рублей.
В зале повисла гробовая тишина. Я слышала, как гулко стучит мое собственное сердце. Я перевела взгляд на Глеба.
Его лицо было незабываемо. Самодовольная ухмылка сползла, словно ее стерли ластиком. Глаза, которые несколько минут назад смотрели на меня с презрением, теперь были широко распахнуты от изумления и неверия. Рот приоткрылся, но не издал ни звука. Он побелел, как полотно. Его холеный адвокат тоже застыл с отвисшей челюстью, уставившись на своего клиента.
– Что? – наконец выдавил из себя Глеб. Это был не вопрос, а какой-то сиплый хрип. – Какое… какое наследство? Откуда? У нее же нищая бабка в деревне!
– Истец, соблюдайте порядок! – стукнул молотком судья. – Документы в полном порядке, заверены нотариально. Договор дарения вступил в силу.
Глеб смотрел на меня. В его взгляде больше не было превосходства. Там был шок, зависть, злость и… страх. Он, казалось, только сейчас осознал, что происходит. Что та серая мышка, которую он с такой легкостью вышвыривал из своей жизни, оказалась владелицей состояния, о котором он и мечтать не мог.
– Марина… – начал он, но его адвокат дернул его за рукав.
Суд закончился быстро. Нас развели. Поскольку наследство было получено мной уже в процессе развода и по договору дарения, оно не подлежало разделу. Глеб не получил ничего.
Когда мы вышли из зала суда, он подбежал ко мне. Его лицо было искажено гримасой, в которой смешались отчаяние и заискивание.
– Мариночка, – заговорил он голосом, которого я не слышала уже много лет, – родная, давай поговорим. Это все ошибка, недоразумение. Я погорячился. Я люблю тебя, ты же знаешь.
– Правда? – я посмотрела ему прямо в глаза. – А еще час назад ты говорил, что я тебе не ровня. Что-то изменилось?
– Я был дураком! – он попытался взять меня за руку, но я отдернула ее. – Прости меня! Мы можем все вернуть! Мы начнем все с начала! Купим тот самый домик у озера, о котором мечтали!
Рядом с ним стояла его мать, Тамара Павловна. Ее лицо выражало не меньший шок, чем у сына.
– Мариночка, деточка, – залебезила она, – не слушай ты никого. Семья – это главное. Кто старое помянет… Глебушка просто запутался, с кем не бывает.
Я посмотрела на этих двух людей, которые еще недавно готовы были втоптать меня в грязь. Теперь они смотрели на меня, как на божество, способное решить все их проблемы.
– Знаешь, Глеб, – сказала я спокойно, чувствуя, как внутри меня разливается ледяное спокойствие и какая-то новая, незнакомая мне сила. – Ты прав. Ты действительно был дураком. Но не потому, что подал на развод. А потому, что так и не понял, что в жизни есть вещи поважнее денег. Моя бабушка всю жизнь прожила в старом доме, носила простенькие платья и пекла самые вкусные в мире пироги. Ее муж, мой дед, был простым инженером. Но он был гением. Он вкладывал все свои сбережения в акции малоизвестных тогда компаний. Он верил в будущее. А бабушка верила в него. Она сохранила все это не для себя. Она сохранила это для меня. На тот случай, если я встречу такого человека, как ты.
Я повернулась, чтобы уйти.
– Марина, постой! Куда ты? – крикнул он мне в спину.
Я обернулась и улыбнулась. Впервые за долгое время – искренне и счастливо.
– Начинать новую жизнь. Только уже без тебя. И знаешь, что я сделаю в первую очередь? Позвоню мастеру, чтобы он сменил замки в моем новом доме. А тебе советую не терять времени и подписать соглашение о ста тысячах. Я ведь могу и передумать. Я считаю, это более чем щедро.
Я развернулась и пошла прочь по коридору суда, не оборачиваясь. Стук моих каблуков эхом отдавался в тишине, и каждый шаг уносил меня все дальше от прошлой жизни и все ближе – к новой, где меня больше никто и никогда не назовет серой мышкой.
Читайте также: