Я стояла прямо у здания, в котором находился офис детского лагеря "Солнечный", и сжимала в руках пакет с Катиными любимыми конфетами. Автобус с детьми опаздывал уже на сорок минут — нервы были натянуты как струна. Вожатые лишь десять минут назад отписались о том, что по дороге случилась поломка и на ее устранение потребовалось время.
Невольно встретившись взглядом с чьим-то папой, я поправила солнцезащитные очки. Они надежно скрывали мешки под глазами. Три ночи без сна не прошли для меня без последствий. Как и три дня с выключенным телефоном. Взяв время на перезагрузку и цифровой детокс, я, кажется, издергалась еще больше.
— Приехали! — крикнул кто-то в толпе родителей.
И действительно, на подъездной дорожке появился автобус. Пыльный и шумный, собравший на себя всю грязь по дороге. Едва он остановился, а дверца отъехала в сторону, из него начала высыпаться хаотичная толпа загорелых детей.
Я жадно вглядывалась в чужие лица, стараясь не пропустить своего чертенка.
— Мам! — услышала я любимый голос.
Растрепанная, с потрескавшимися от солнца губами, Катя неслась ко мне со счастливой улыбкой на лице. За две недели лагеря ее новые кроссовки, купленные за баснословную сумму, превратились в грязное нечто. Сама она навскидку значительно вытянулась и словно стала еще тоньше. Небольшая аккуратная грудь пряталась за обтягивающей футболкой, которая совсем не скрывала живот.
Я будто не видела ее тысячу лет. Рассматривала жадно, впитывая каждую родную черточку.
Когда дочка крепко меня обняла, я с облегчением обняла ее в ответ. Сейчас у нее был тот самый возраст, когда не знаешь, как правильнее себя повести на людях. Можно обнять или нельзя? Подбирать слова или говорить все, что думаешь? А ласковое прозвище? Его вслух произносить можно?
От Катькиных волос пахло моим дорогим шампунем, флакон которого я не смогла найти ровно две недели назад. А еще чем-то бесконечно родным. Когда она была совсем малышкой, я часто неосознанно вдыхала аромат ее волос, и этот запах казался мне лучшим в мире.
— Как ты, Котя? А что с твоими руками? — Схватив Катины ладони, я рассматривала царапины, которые их покрывали.
— Да мы же в поход ходили. Я поскользнулась, но так нормально все. — Катя вырвала ладони из моих рук и заозиралась. — А где папа? Что-то я его не вижу.
Сердце на миг упало в самые пятки. Сколько бы я ни готовилась, а легче прожить этот момент не получалось. Просто не существовало подготовки для таких, как мы.
— Он... не смог, — ответила я негромко.
Взгляд не прятала, но выдавить из себя подбадривающую улыбку не получилось.
Катина улыбка померкла. Уголки ее губ опустились. Она вдруг стала внимательно разглядывать меня. Даже потянулась к очкам, но я сделала шаг назад.
— Мам, у нас что-то случилось?
Как же ты быстро повзрослела, моя милая девочка.
Этот разговор совершенно точно не стоило начинать на улице. Я была благодарна Кате за то, что она не забрасывала меня вопросами до тех самых пор, пока мы не добрались до ближайшего приличного кафе. В этой кофейне подавали лишь завтраки и пирожные, но зато в любое время суток.
Купив Кате горячий шоколад, я заказала себе крепкий кофе. Только на нем я и держалась последние три дня. Поставив перед нами тарелки с кусочками бананового пирога, официантка вернулась еще через половину минуты, но уже с напитками.
Я тянула время как могла. Руки не слушались, и ложка звякала о блюдце.
Из окна открывался вид на автобусную остановку.
— Котик, нам нужно поговорить... — все же вытянула я из себя.
— Вы разводитесь? — неожиданно прямо спросила Катя.
Она поставила кружку на стол так резко, что горячий шоколад расплескался по скатерти.
На целый миг длиною в вечность я просто замерла, застыла, не в силах собрать себя в кучу.
— Кто тебе... — начала было я, не скрывая удивления.
— В отличие от тебя, папа вчера со мной созванивался! — Катя говорила так громко, что сидящие за соседним столиком девушки недоуменно обернулись. — Он сказал, что ты все выдумала! Что у него ничего не было с Ольгой!
Три бессонные ночи однозначно давали о себе знать. Катин рот открывался, она говорила что-то еще, но я не слышала ее.
Перед глазами вдруг встал день моей свадьбы. Пышное белое платье, туфли на каблуках, которые жали и терли. Я стояла в туалете ЗАГСа и пыталась отдышаться. Токсикоз не давал покоя, а за дверью слышался шепот свекрови.
— Естественно, беременна, а иначе кто бы на ней женился? — делилась с кем-то из дальних родственников мать Макса. — Мой сынок мог найти себе кого угодно, а не эту...
Не эту... Услышав злые слова без пяти минут свекрови, я закусила нижнюю губу с внутренней стороны до крови. Боль оплетала липкими щупальцами. Я могла бы устроить скандал прямо на свадьбе, но это был наш праздник. Только наш.
Через пять минут я уже стояла в зале для бракосочетаний и искренне улыбалась жениху. О том, что я на секунду из гордости была готова отменить нашу свадьбу, он так и не узнал.
— Котя. — Я осторожно протянула руку через стол, но дочка отодвинулась вместе со стулом. — Я сама видела, как твой папа...
— Врешь! — Катя вскочила так резко, что стул за ней с грохотом опрокинулся. — Ты всегда ревновала его ко всем! Да ты только вспомни, как орала на ту тренершу по теннису!
Я ощутила, как побледнела. Не потому, что к нам с интересом прислушивался весь зал кафе, а потому, что такой случай действительно был. Молодая тренерша явно заигрывала с Максимом. Мы пришли взять несколько уроков всей семьей. Но ведь я не кричала, просто поставила ее на место. Я...
— Это не то же самое. Я застала их в папином кабинете, они... — попыталась я объясниться.
Но говорила совсем не то, что собиралась. Я вообще не хотела посвящать ребенка в подробности. Это было наше личное дело. Вся грязь должна была достаться нам.
— Не верю! — Катя вытащила свой мобильник и протянула его мне. — Вот, звони папе прямо сейчас!
Я схватила дочь за запястье. Хотела притянуть к себе, просто обнять, сделать хоть что-то, но Катя вырвалась и толкнула меня. Ее глаза были полны слез. Она смотрела на меня с ненавистью.
— Ты хочешь разрушить нашу семью!
Оглушающая тишина воцарилась во всем кафе. Даже девушки за соседним столиком замерли. Я слышала бешеный стук собственного сердца, а еще чувствовала, как по щеке скатилась горячая слеза.
Резко развернувшись, Катя побежала к выходу, больше не говоря ни слова.
— Котя! — окликнула я ее, бросаясь за ней.
Но неосторожным движением обронила на пол свою сумку. Замок оказался расстегнут, и все содержимое посыпалось под ноги. Я поскользнулась и тут же рухнула. Кто-то помогал мне собрать все, что разлетелось. Кажется, я много чего оставила. Забрала главное: документы, телефон и кошелек, но все равно не успела. Когда я выбежала на улицу, Катя уже садилась в такси.
— Я еду к бабушке! И жить буду с папой! — крикнула она и захлопнула дверцу.
Такси мгновенно рвануло с места. Бежать за ним смысла не было. Я так и стояла посреди тротуара, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
Телефон в сумке зазвонил, завибрировал. Понадеявшись, что это Катя, я дрожащими руками достала его, но на экране высветилось фото Максима.
Я ответила ему впервые за три дня.
— Что ты наговорил нашей дочери, мерзавец? — прошептала я, сжимая мобильник до хруста.
— Правду, — его голос был необычайно ледяным. — Что ты сочиняешь небылицы, чтобы оправдать свой истеричный характер.
Я закрыла глаза всего на мгновение. Где-то вдали громыхал гром. На город снова надвигалась гроза. Июнь выдался мерзким и дождливым, таким, каким ему полагалось быть в пустыне из стеклянных небоскребов.
— Верни мне дочь, — потребовала я, обретая голос.
— Она сама сделала свой выбор, Алиса. Ко мне какие претензии?
Нажав на красный значок, я сделала вид, что связь прервалась. Первые тяжелые капли дождя упали на серый асфальт. Еще несколько окропили мое лицо. Задрав голову, я ловила их кожей, но легче не становилось.
Не замечала направления, просто шла. Медленно брела, игнорируя усилившийся поток. Мимо меня пробежала молодая мама с коляской, ребенок был скрыт под дождевиком.
Маленькая Катя очень любила дождь.
Я помнила, как мы гуляли в парке, когда начался ливень. Кате тогда было всего три. Максим снял пиджак и накрыл им дочь, как плащом. Я же пыталась спрятать мужа под своей безразмерной кофтой. Он тогда был простужен, переохладился в одной из командировок и долго мучился кашлем. Но тогда под дождем мы смеялись. Бежали к машине мокрые и счастливые и считали себя настоящей командой.
Дождь хлестал по лицу, смешиваясь со слезами. Сил идти больше не было. Остановившись у детской площадки, пустой из-за непогоды, я села прямо на мокрую скамейку.
Старые качели скрипели на ветру. Я помнила ее первые шаги, как если бы она сделала их только вчера. Я помнила, как Максим учил ее кататься на велосипеде.
Телефон снова зазвонил. На экране высветилась фотография Лены.
— Аля, ты где? Я волнуюсь! — услышала я ее голос, едва провела по зеленому значку.
Смотрела на мокрый экран. Я должна была сказать, должна была признаться.
— Я... — голос сорвался. — Лена, я потеряла дочь.
Гром грянул прямо у меня над головой. Небесная вода ручьем стекала по лицу, по волосам, насквозь пропитав всю одежду.
Сегодня природа горевала вместе со мной.
Это были горькие слезы поражения.
Я провела без общения с Катей еще три дня. Лежала на раскладном диване в гостиной Лены и без единой мысли пялилась в потолок. Тяжелые шторы блэк-аут были плотно задернуты и превращали комнату в подобие моего личного бункера. На кофейном столике стоял нетронутым завтрак. Чай остыл, хлеб зачерствел, а сыр заветрился.
— Ну хочешь, я сама позвоню Максиму? — Лена осторожно присела на край дивана.
— Нет, не хочу, — ответила я глухо и перевернулась на бок, оказавшись спиной к подруге.
Где-то за окном, как и прежде, безостановочно шумел город. Каждый человек в мире продолжал жить своей жизнью, и только я будто застряла в липком кошмаре. Слез уже не было, они иссякли.
Дверной звонок заставил меня вздрогнуть и удивленно взглянуть на Лену.
— Не смотри так на меня, я понятия не имею, кто там. Тем более что звонят в дверь, а не в домофон, — сообщила подруга и поспешила открыть.
Голоса на этаже в подъезде смешались. Я не смогла различить, кто и что говорил, зато отчетливо услышала шуршание бумаги.
Когда дверь захлопнулась, я не удержалась и с любопытством приподнялась на локтях. Лена вернулась в квартиру с огромным букетом бордовых роз в руках. Их ножки были невероятно длинными, а бутоны необычайно большими.
— Курьер принес. Тебе, — игриво поведала подруга и протянула мне небольшую открытку.
От бумаги исходил аромат дорогих духов. Тот самый аромат, который Максим использовал только для важных переговоров.
Боже, я знала все его привычки наизусть.
“Аля, я был слеп и глуп. Ты единственная во всей Вселенной. Вернись к нам. М.”
Смяв карточку одним движением, я почувствовала, как бумага врезалась в кожу.
— Выброси их, — решительно кивнула я на цветы.
— Да брось, цветы-то перед тобой в чем провинились? — Лена с нежностью потрогала бархатные лепестки. — Это же самый дорогущий сорт, одна роза стоит половину чьей-то зарплаты...
— Выброси! — Вскочив с дивана, я случайно сбила кружку с кофейного столика.
Тонкий фарфор разлетелся на осколки. Чай растекся по полу темной лужей.
Свою квартиру Лена покинула молча. Забрав цветы, она вышла в подъезд как была, вероятно решив спуститься вниз и прогуляться к площадке с мусорными контейнерами.
Мой телефон неожиданно завибрировал. Если бы не Катя, я бы держала его выключенным.
Номер отобразился, но он был мне неизвестен.
— Слушаю, — ответила устало, предполагая очередной бесполезный разговор с очередным бесполезным банком.
— Ну как? Уже получила цветы? — голос Ольги звучал слащаво-ядовито.
Я узнала бы его из тысячи. Из сотен тысяч других голосов.
Сердце пропустило удар. Но я не дала себе погрязнуть в панике. Нажав отбой, села обратно на диван, крепко сжимая мобильник. Руки дрожали невероятно. Меня сотрясала мелкая дрожь.
Через пять секунд пришло новое сообщение. Его текст высветился прямо на экране:
“Я выбирала их целый час. Максик дал карт-бланш, и я решила порадовать тебя напоследок. Смирись, ты уже в прошлом”.
Вместе с сообщением пришло и прикрепленное фото. На нем была изображена Ольга в офисе Максима. Она вольготно сидела прямо в его кресле. На заднем плане висела та самая картина, которую я выбирала для его кабинета три года назад.
Мы тогда ходили в галерею современного искусства. Большая часть представленных на выставке работ была мазней в чистом виде, но кое-что из того, что выставили на продажу на первом этаже, мне приглянулось.
Максим скучал, пока я выбирала картину для его нового кабинета. Старый был гораздо меньше, и в нем не имелось той солидности, которая требовалась бизнесменам его уровня.
— Возьми эту. — Я показала на абстрактное полотно со всплесками синего и бордового.
— Почему именно ее? — удивился он, явно не оценив цветные пятна.
— Потому что эти цвета ассоциируются у меня с тобой. Синий — сила, красный — страсть. Не смейся. Я правда вижу тебя таким.
— Синими и красными пятнами? — он продолжал посмеиваться, прижав меня к себе так, что короткий поцелуй достался моей макушке. — Ну раз здесь запечатлен такой символизм, тогда, конечно, берем. Буду смотреть на нее в минуты раздумий и вспоминать твое пунцовое лицо. Или это в тебе страсть вскипела?
Не удержавшись, я все-таки незаметно ударила его по груди поверх рубашки. На приличных ценителей какого-либо искусства мы с ним никогда не походили.
Сообщение от Ольги я удалила без раздумий, но образ, как назло, четко врезался в память. Эти длинные ноги на Максовом столе. Эта ядовитая ухмылка, излишне довольное лицо. Я видела его перед своими глазами до самого вечера. Оно же приходило ко мне в кошмарах, когда удавалось ненадолго забыться сном.
Впрочем, забыться мне как раз не давали. Поздно вечером заявился новый курьер, и на этот раз он привез только письмо. Причем действительно письмо. Листок бумаги прятался в запечатанном кремовом конверте с золотым тиснением. Лена молча положила его на подушку рядом со мной.
В полном молчании я смотрела на конверт целый час, прежде чем позволила себе его вскрыть. Почерк принадлежал Максиму. Это он всегда писал исключительно черной ручкой с пастой, которой требовалось время, чтобы высохнуть.
Это была его фишка, о которой мало кто знал. Так он уберегал себя от липовых документов.
“Аля,
Я помню наш первый поцелуй. Ты боялась, волновалась, и я видел это. У тебя так дрожали руки, что ты спрятала их за спину. Я тогда подумал о том, какая же ты трогательная.
Мы провели вместе шестнадцать лет. Ты знала, когда меня нужно молча обнять, а когда дать побыть в одиночестве. Ты растила нашу дочь, пока я строил карьеру. Ты мой воздух, без которого я задыхаюсь. Без тебя дома очень пусто.
Ольга ничего не значит, правда. Это была ошибка слабого человека. Дай мне шанс доказать, что я достоин тебя. Всего один шанс, Аля. Я просто сглупил.
Твой М.”
Я перечитывала письмо целых три раза. Слезы застилали глаза, я плохо улавливала смысл слов. Нет, общую тематику поняла, но хотелось найти в этих строчках что-то еще.
Что-то, чего там просто не было.
Аккуратно сложив лист бумаги, я убрала его в конверт, поднялась и подошла к кухонному гарнитуру. Прекрасно знала, где Ленка прятала сигареты и зажигалку. Причем прятала от себя самой, но неизменно возвращалась к пагубной привычке.
Достав блюдце, я подожгла над ним конверт. Он вспыхнул ярким пламенем, быстро превращаясь в пепел. Еще через несколько мгновений я залила блюдце водой в раковине, чтобы на нем не осталось следов от длительного соприкосновения с огнем.
— Ты уверена? — Лена молча наблюдала за мной все это время.
Скрестив руки на груди, она стояла у шкафа.
— Он пишет о любви, но ни слова о Кате. — Взявшись за губку, я вымыла блюдце и поставила его сушиться. — Не просит прощения за то, что настроил ее против меня. Ты же понимаешь, что такое не забывается? Да такое просто невозможно забыть.
— Ладно, подруга, иди спать, — тяжко вздохнула Ленка, воздержавшись от советов, за что я ей была благодарна. — Мне завтра рано вставать. Чур, в душ я первая.
С этим заявлением я спорить точно не собиралась.
И даже попыталась уснуть. Но, задремав, проснулась от яркой вспышки, что ударила по глазам. Экран мобильника засветился прямо у меня перед носом. Сообщение пришло все с того же номера. Ольга прислала скриншот их с Максимом переписки:
Максим: “Ты забронировала билеты на завтрашний рейс?”.
Ольга: “Да, как и всегда, бизнес-класс. Номер в отеле люкс. Они обещали джакузи”.
Максим: “Закажи ужин в номер. Что-нибудь на свой вкус”.
Психанув, я выключила телефон. Еще одно подобное сообщение мои нервы просто не выдержали бы.
Подойдя к окну, я распахнула шторы. Город сверкал огнями, жил своей ночной жизнью. У всех эта жизнь была, а у меня ее словно отобрали. Отобрали ребенка, мужа и дом, заставив ютиться на диване в чужой квартире.
Как провалилась в сон, не запомнила.
А утро началось с нового письма. На этот раз Максим писал на электронную почту. Он словно вознамерился достать меня везде и всюду:
“Аля, ты права во всем. Я договорился с семейным психологом и готов вместе ходить на сеансы. Катя хочет видеть тебя. Позвони”.
Он знал, чем манипулировать. Это сообщение разрывало мне душу.
В итоге я весь день проходила с телефоном в руке. То набирала номер, который знала наизусть, но в приступе злости стерла из контактов, то удаляла цифры.
Но мое молчание Максима не впечатлило. Вечером на Ленкин адрес пришла заказная бандероль. Внутри небольшой коробки лежала любимая книга моей юности: “Гордость и предубеждение”. На первой странице появилась новая надпись:
“Я всегда смеялся над твоей любовью к мистеру Дарси. Теперь понимаю, ты ждала, что я стану таким же. Прости, что подвел тебя”.
Чувствуя, как слезы катятся по щекам, я закрыла книгу. Он добивал меня каждым словом, каждым действием. Меня разрывало на части изнутри от желания вернуться обратно домой и сделать вид, что ничего не было.
Но я знала, что не смогу так жить. Никогда не смогу забыть.
Экран мобильника вновь загорелся. Очередному сообщению от Ольги я ничуть не удивилась. Наоборот, ждала, на сколько ее хватит.
“Он купил кольцо. Думаешь, для тебя?" – высветился короткий текст. Его сопровождала фотография. Синяя бархатная коробочка лежала на столе в кабинете. Судя по темноте за окном, фото было сделано только что.
Прижав книгу к груди, я медленно опустилась на пол. Просто не знала, чему верить. Меня словно специально сводили с ума, чтобы затем представить психически нездоровой на суде.
Эта идея имела все шансы на существование.
Но даже если нет, я знала точно: цветы, письма, красивые слова о раскаянии и даже кольцо не залечат той дыры, что образовалась в моей душе, когда я увидела своего мужа с другой женщиной.
За окном зазвонили колокола. Через квартал располагалась ближайшая церковь.
Десять ударов.
Десять часов вечера.
Десятый день вне дома.
Я не только потеряла свою семью.
Я потеряла себя.
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"Секретарь для эгоиста", Дора Коуст, Любовь Огненная ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать еще:
***
Все части:
Часть 4 - продолжение