— Да пошли вы все к чёрту! — выкрикнула Марта Семеновна, швырнув на пол детский носок, который только что подбирала. — Я больше не собираюсь сидеть с вашими детьми! И не копейки от меня не дождётесь!
Лиза замерла у плиты, ложка с кашей застыла в воздухе на полпути к Димкиному рту. Трёхлетний малыш хлопал глазами, не понимая, почему бабушка вдруг стала такой страшной. А семилетняя Оля тихо сползла со стула и спряталась за мамину спину.
— Марта Семеновна, что случилось? — голос Лизы звучал осторожно, как будто она говорила с человеком, стоящим на краю крыши.
— А то ты не знаешь! — свекровь развернулась всем телом к невестке. Лицо её горело от злости, седые волосы растрепались. — Думаешь, я дура? Думаешь, я не вижу, что тут творится?
Лиза поставила тарелку на стол. В голове пульсировала одна мысль: "Только бы дети не испугались ещё больше". Димка уже начинал хныкать, чувствуя напряжение.
— О чём вы говорите? — спросила она, стараясь сохранить спокойствие.
— О чём? — Марта Семеновна рассмеялась, но смех этот был похож на лай. — А о том, что вчера твоя драгоценная тётушка Галя звонила мне! Думала, я не узнаю? Думала, промолчу?
У Лизы внутри что-то оборвалось. Тётя Галя... Что она могла наговорить? И главное — зачем?
— Тётя Галя звонила вам? — переспросила она, пытаясь выиграть время.
— Ага! И знаешь, что она мне сказала? — голос свекрови становился всё выше. — Что Костька мой хочет забрать детей от меня! Что вы с ним считаете меня плохой бабушкой! Что я, видите ли, слишком строгая с малышами!
— Это неправда, — сказала Лиза, но слова звучали неубедительно даже для неё самой.
— Неправда? А то, что ты жалуешься всем подряд на меня — тоже неправда? — Марта Семеновна подошла ближе, и Лиза почувствовала запах её дешёвых духов вперемешку с потом. — А то, что ты рассказываешь направо и налево, как я якобы ору на детей?
Оля заплакала. Тихо, почти беззвучно, но слёзы текли по её щекам ручьями. Лиза взяла дочку на руки, прижала к себе.
— Марта Семеновна, давайте поговорим спокойно, — попросила она. — Дети пугаются.
— А мне плевать на детей! — рявкнула свекровь. — Раз вы считаете меня такой ужасной, сидите сами со своими отпрысками! Я же, видите ли, только порчу им психику своей строгостью!
В эту секунду скрипнула входная дверь. На пороге появился Костя — растрёпанный, уставший, с пятнами краски на рабочей одежде. Он сразу понял, что попал в самый эпицентр скандала.
— Мам, что происходит? — спросил он, снимая куртку.
— А ты спроси у своей жёнушки! — Марта Семеновна указала на Лизу пальцем. — Спроси, как она меня поливает грязью перед всеми знакомыми!
Костя посмотрел на Лизу вопросительно. Она качала головой, не зная, что сказать. Как объяснить, что тётя Галя опять всё перевернула с ног на голову?
— Лиз, ты что-то говорила маме? — голос Кости звучал устало.
— Костенька! — свекровь вдруг изменила тон, стала плаксивой. — Твоя жена считает меня плохой бабушкой! Она жалуется на меня этой своей тёте! Говорит, что я строгая с детьми!
Лиза почувствовала, как внутри неё поднимается волна возмущения. Так вот как всё переворачивается! Одна неосторожная фраза, сказанная тёте Гале в минуту усталости, превращается в обвинительный приговор.
— Я никого не считаю плохой бабушкой, — сказала она твёрдо. — И никого не поливаю грязью.
— А что ты тогда рассказывала Гальке про то, как я якобы ругаю Олю за оценки? — не унималась Марта Семеновна.
Костя снял ботинки, прошёл на кухню. Лицо его было каменным. Лиза знала это выражение — муж злился, но пока молчал, обдумывая ситуацию.
— Димка, иди к папе, — тихо сказала Лиза сыну. Малыш с готовностью перебрался к отцу на руки.
— Так что, мам? — спросил Костя. — В чём конкретно обвиняешь Лизу?
Марта Семеновна выпрямилась, собираясь с силами для решающей атаки.
— В том, что она меня очерняет! В том, что обсуждает меня с посторонними! И главное — в том, что она хочет отнять у меня внуков!
— Я не хочу никого отнимать, — сказала Лиза, но голос её дрожал от обиды.
— А Галька мне сказала совсем другое! — не унималась свекровь. — Сказала, что вы с Костей думаете реже оставлять детей со мной! Что я, видите ли, слишком их балую то ли слишком строго воспитываю — сама уже не помнит, что именно плохого я делаю!
Лиза закрыла глаза. Тётя Галя... Вечно она всё путает, добавляет от себя, врёт. И вот результат.
— Мам, — Костя поставил Димку на пол. — А что именно сказала тётя Галя?
Свекровь вдруг замялась, словно поняла, что зашла слишком далеко.
— Ну... она сказала... в общем, что Лизка жалуется на меня. Что я якобы неправильно с детьми общаюсь.
— И что ты решила устроить скандал, не разобравшись? — голос Кости становился холоднее.
— Костя! — Марта Семеновна возмутилась. — Ты на чьей стороне?
— Я на стороне здравого смысла, — отрезал сын. — И детей, которые сейчас трясутся от страха.
Действительно, Оля всё ещё плакала, а Димка забился в угол и сосал палец — верный признак того, что малыш сильно расстроен.
— А может, лучше выяснить, что именно сказала тётя Галя? — предложила Лиза. — Позвонить ей?
— Не смей! — рявкнула свекровь. — Хватит с меня ваших интриг! Я всё поняла. Я вам больше не нужна. Сидите сами со своими детьми!
Она направилась к выходу, но Костя перегородил ей дорогу.
— Мам, стой. Давай поговорим нормально.
— Не хочу разговаривать! — Марта Семеновна оттолкнула сына. — Всё ясно как день. Ваша тётушка мне глаза открыла. А я-то думала, что мы одна семья!
— Мы и есть одна семья, — сказала Лиза тихо. — Поэтому и нужно разговаривать, а не кричать.
— Поздно! — свекровь схватила свою сумочку с комода. — Больше я к вам ноги не поставлю! И денег не дам ни копейки! Хотели от меня избавиться — получайте!
Она хлопнула дверью так, что в соседней комнате что-то упало.
В квартире повисла тягостная тишина. Димка всхлипывал в углу, Оля уткнулась лицом в мамино плечо. Костя стоял посреди кухни и смотрел на закрытую дверь.
— Вот же дрянь, — пробормотал он себе под нос.
— Костя, — Лиза подошла к нему. — Я действительно ничего такого не говорила. Ну, может, только...
— Что только? — он повернулся к ней.
— Может, пожаловалась тёте Гале, что устала. Что тяжело работать, а потом ещё дома всё делать. И что твоя мама иногда слишком... ну, ты знаешь, как она бывает с детьми.
Костя кивнул. Он действительно знал. Марта Семеновна любила внуков, но воспитывала их по старинке — строго, с окриками, с постоянными замечаниями.
— И что тётя Галя на это сказала?
— А она и сказала, что надо меньше оставлять детей с бабушкой. Что детям нужен более мягкий подход.
— И ты согласилась?
Лиза помолчала.
— Я... я сказала, что подумаю. Не больше.
— А тётя Галя побежала маме звонить, — констатировал Костя. — Понятно.
Он подошёл к сыну, поднял его на руки.
— Димок, всё хорошо. Бабушка просто расстроилась.
— А почему бабуля кичала? — спросил малыш.
— Потому что взрослые иногда тоже не умеют договариваться, — ответил папа. — Но мы всё исправим.
Лиза посмотрела на мужа с надеждой.
— Исправим?
— А что нам остаётся? — Костя пожал плечами. — Мама обиделась, тётя Галя наплела бог знает что... Кто-то должен быть умнее.
— Может, я позвоню твоей маме? — предложила Лиза. — Объясню, как всё было на самом деле?
— Попробуй. Но не сегодня. Дай ей остыть.
Костя сел за стол, посадил Димку к себе на колени. Оля подошла к отцу, прижалась к нему сбоку.
— Пап, а бабушка больше не будет к нам приходить? — спросила дочка.
— Будет, солнышко. Просто взрослые иногда ругаются, а потом мирятся.
— А тётя Галя плохая? — не унимался Димка.
Костя посмотрел на Лизу. В его глазах читался вопрос: "А что ты думаешь насчёт тёти Гали?"
Лиза вздохнула. Тётя Галя... Сестра покойной мамы, единственная родня, которая у неё осталась. Добрая, но языкатая. Вечно встревающая не в свои дела. И теперь вот...
— Тётя Галя не плохая, — сказала Лиза детям. — Она просто... неправильно поняла то, что я ей рассказывала.
Но про себя подумала: "А может, и правильно поняла. Может, я действительно устала от твоей матери, Костя. От её придирок, от её советов, от того, как она учит меня жизни. И теперь всё выплыло наружу..."
Телефон зазвонил. Лиза взглянула на экран — звонила как раз тётя Галя.
— Алло? — ответила она осторожно.
— Лизонька! — голос тёти звучал встревоженно. — Что там у вас происходит? Мне тут Марта Семеновна звонила, ругается страшно. Говорит, что ты на неё жалуешься всем подряд!
Лиза закрыла глаза. Вот и началось...
— Тётя Галя, — сказала она устало, — а что именно вы рассказали Марте Семеновне?
— Да ничего особенного! — тётя говорила быстро, взволнованно. — Просто повторила то, что ты мне вчера рассказывала. Что устала, что свекровь строгая с детьми...
— И всё?
— Ну... может, ещё упомянула, что ты думаешь реже оставлять малышей с бабушкой. Но это же правильно! Зачем детей мучить?
Лиза почувствовала, как у неё начинает болеть голова. Костя молча слушал её разговор, качая Димку на коленях.
— Тётя Галя, а зачем вы вообще звонили Марте Семеновне?
Пауза. Долгая, подозрительная пауза.
— Ну... я просто хотела с ней поговорить. Женщина одинокая, может, скучает...
— Поговорить о чём?
— Лизонька, не допрашивай меня! Я же добра хотела!
И тут до Лизы дошло. Медленно, как утренний туман, рассеивалась её наивность.
— Тётя Галя, — сказала она очень тихо, — а вы случайно не просили у Марты Семеновны денег?
Тишина в трубке была красноречивее любых слов.
— Что ты такое говоришь! — наконец выкрикнула тётя. — Как ты можешь!
— Просили или нет?
— Я... ну... может, и упоминала, что тяжело живётся. Пенсия маленькая, лекарства дорогие...
Костя поднял голову, посмотрел на жену внимательно. Лиза чувствовала, как внутри неё растёт холодная ярость.
— И что Марта Семеновна ответила?
— Сказала, что сама еле концы с концами сводит. А потом вдруг стала расспрашивать про вас. Я и рассказала, что ты жалуешься на неё...
— Чтобы она поняла, что я плохая невестка, и дала вам денег из жалости к себе?
— Лиза! Как ты можешь так думать!
Но Лиза уже все поняла. Тётя Галя, которая всегда была мастерицей плести интриги и выпрашивать деньги, решила убить двух зайцев. Получить финансовую помощь от Марты Семеновны и заодно насолить Лизе — ведь тётя никогда не одобряла её замужество.
— Тётя Галя, — сказала Лиза ледяным тоном, — больше никогда не звоните в нашу семью. И держитесь подальше от Марты Семеновны.
— Лизонька, да что ты! Мы же родня!
— До свидания, тётя Галя.
Лиза отключила телефон и швырнула его на стол. Костя осторожно переложил Димку на стул и подошёл к жене.
— Что там было?
— Твоя мама права, — сказала Лиза горько. — Меня действительно подставили. Только не я её, а тётя Галя — нас обеих.
Она рассказала мужу про разговор. Костя слушал, хмурясь всё больше.
— Значит, она приходила к маме за деньгами?
— Судя по всему, да. И использовала мои слова, чтобы разжалобить твою маму. Мол, посмотрите, какая невестка неблагодарная, жалуется на вас, а я вас понимаю и поддерживаю...
— Сволочь, — резко сказал Костя. — Извини, но твоя тётка — редкостная сволочь.
Лиза кивнула.
— Ну и что теперь делать? Твоя мать думает, что я её предала, поверит ли она мне, если я всё расскажу? — спросила она.
— Поверит, — сказал Костя уверенно. — Мама умная женщина. Она поймёт.
— А вдруг нет?
Костя обнял жену.
— Тогда мы как-нибудь без неё обойдёмся. Детей в садик отдадим, бабушку-няню найдём...
— На что? У нас денег нет на постороннюю няню!
— Найдём. Главное — не позволить этой интриге разрушить нашу семью.
В дверь позвонили. Костя пошёл открывать, а Лиза осталась на кухне, обнимая детей. Через минуту послышались голоса — Костя разговаривал с кем-то в прихожей.
— Лиза! Иди сюда! — позвал он.
Она вышла и увидела соседку Светлану Петровну.
— Извините, у вас всё в порядке? — спросила соседка.
— Да, всё нормально, просто... семейные разногласия, — ответила Лиза смущённо.
— Понимаю. Но дело в том, — Светлана Петровна замялась, — что я случайно стала свидетельницей одного разговора. Ваша свекровь беседовала с какой-то женщиной у подъезда. Они не заметили меня...
Лиза и Костя переглянулись.
— И что вы слышали? — спросил Костя.
— Та женщина, пожилая такая, в синем платке, говорила вашей маме что-то про деньги. Что-то вроде: "Марта Семеновна, вы же понимаете, как тяжело старикам живётся. А ваша невестка так плохо о вас отзывается..." И просила взаймы три тысячи рублей.
Лиза ахнула. Значит, всё было именно так, как она думала!
— А что моя мама ответила? — спросил Костя.
— Сначала колебалась. А потом сказала: "Знаете что, Галина Михайловна, давайте я сначала с невесткой поговорю. Узнаю, действительно ли она так плохо обо мне думает."
— И что дальше?
— А дальше эта Галина Михайловна разозлилась. Стала говорить, что ваша мама слишком добрая, что невестка её не ценит... В общем, очень настойчиво денег просила. И тогда ваша мама сказала: "Всё, хватит! Разберусь сама!" — и ушла к вам.
Лиза села на стул в прихожей. Картина проясняется. Тётя Галя сначала позвонила Марте Семеновне, наплела про неблагодарную невестку, а потом приехала за деньгами. А когда свекровь засомневалась, решила окончательно её настроить против Лизы.
— Спасибо вам огромное, — сказала она соседке. — Вы нам очень помогли.
— Да не за что. Просто не люблю интриганок, — Светлана Петровна поправила очки. — Эта ваша знакомая мне сразу не понравилась. Что-то в ней фальшивое.
Лиза и Костя замолчали.
— Надо позвонить маме, — сказал наконец Костя.
— А если она не поверит?
— Поверит. Тем более, теперь у нас есть свидетель.
Костя набрал номер матери.
— Мам, нам нужно серьезно поговорить, — сказал Костя.
— О чём же, Костенька? — спросила она настороженно.
— О тёте Гале. О том, зачем она к тебе приходила. И о том, что она на самом деле хотела получить.
Пауза. Долгая пауза.
— Костенька, — сказала наконец Марта Семеновна очень тихо, — а ты знаешь, что эта женщина у меня денег просила?
— Теперь знаю. И знаю, как именно она это делала.
— Тогда приезжай. И Лизу с собой привози. Нам действительно нужно поговорить.
Костя положил трубку и посмотрел на жену.
— Кажется, мама начинает понимать, что её использовали.
— А что, если она всё равно будет считать меня виноватой? — спросила Лиза. — Ведь я действительно жаловалась тёте Гале...
— Лиз, ты просто делилась своими переживаниями с родным человеком. А то, что этот человек оказался интриганкой и использовала твои слова в своих целях — это не твоя вина.
Лиза кивнула, но на сердце всё равно было тяжело. Семейные скандалы — это как болезнь. Даже когда причина найдена и лечение начато, последствия ещё долго дают о себе знать.
— Пап, а мы к бабушке поедем? — спросила Оля, которая всё это время тихонько слушала родителей.
— Поедем, солнышко. И помиримся с бабушкой.
— А тётя Галя больше не будет к нам приходить? — добавил Димка.
Лиза и Костя переглянулись. Дети, оказывается, понимают гораздо больше, чем кажется взрослым.
— Нет, Димочка, — сказала Лиза. — Тётя Галя больше не будет к нам приходить.
И в этих словах звучала не грусть, а облегчение. Иногда, чтобы сохранить семью, приходится от кого-то отказываться. Даже если этот кто-то — родня.
К Марте Семеновне они поехали вечером, когда дети уснули. Оставили их с той же соседкой Светланой Петровной — она с радостью согласилась посидеть с малышами.
Свекровь встретила их в домашнем халате, с красными от слёз глазами. Квартира её, обычно безукоризненно чистая, выглядела неубранной — на столе стояли грязные чашки, на диване валялись помятые газеты.
— Проходите, — сказала она сухо, не глядя на Лизу.
Они сели за кухонный стол. Марта Семеновна поставила чайник, достала печенье — всё механически, словно выполняя заученный ритуал.
— Мам, — начал Костя, — мы знаем, что тётя Галя у тебя денег просила.
Марта Семеновна замерла у плиты.
— Откуда знаете?
— Соседка слышала ваш разговор у подъезда.
Свекровь медленно повернулась к ним. Лицо её было измученным, постаревшим.
— Да, просила. Три тысячи. Сказала, что на лекарства нужно.
— И что ты ответила?
— Сказала, что подумаю. А она тогда стала рассказывать про то, как Лиза на меня жалуется всем подряд. Что я якобы плохая бабушка, что детей мучаю...
Лиза хотела что-то сказать, но Костя покачал головой — дай маме договорить.
— Я сначала не поверила, — продолжала Марта Семеновна. — Думала, может, она просто сплетничает. А потом... потом решила проверить. Пришла к вам утром специально пораньше, думала, застану врасплох. Если Лиза действительно недовольна мной, то сразу будет видно.
— А вместо этого устроила скандал, — тихо сказала Лиза.
— Да, устроила. Потому что испугалась.
Марта Семеновна села за стол напротив них. Руки у неё дрожали.
— Понимаете, когда муж умер, я думала — хотя бы внуки у меня останутся. Хотя бы им я буду нужна. А тут вдруг выясняется, что и от меня хотят избавиться...
— Мам, — Костя потянулся к матери, но она отстранилась.
— Нет, Костенька. Дай договорю. После вашего ухода я весь день думала. И поняла — а ведь Галина Михайловна действительно денег просила. И очень уж настойчиво меня против Лизы настраивала. Слишком настойчиво.
Лиза почувствовала проблеск надежды.
— Марта Семеновна...
— Я знаю, что она тебе родня. Но эта женщина — змея, Лиза. Она меня использовала. И тебя использовала. Нас обеих стравила.
— Но вы же понимаете теперь, что я не хотела вас обидеть?
Марта Семеновна долго молчала. Чайник закипел и выключился автоматически, но никто не пошёл заваривать чай.
— Понимаю, — сказала она наконец. — Но знаешь что, Лиза? Мне от этого не легче.
— Как не легче?
— А потому что ты всё равно на меня жаловалась. Пусть не со злым умыслом, пусть просто усталость выговаривала — но жаловалась. Значит, я действительно была не права. Значит, я действительно слишком строгая с детьми.
Лиза растерянно посмотрела на Костю. Что тут скажешь? Свекровь ведь права — жаловалась. И дело не в том, использовала ли эти жалобы тётя Галя или нет.
— Мам, ты не плохая бабушка, — сказал Костя. — Просто... просто у каждого поколения свой подход к воспитанию.
— Вот именно, — кивнула Марта Семеновна. — У каждого свой. И вам мой подход не нравится. Это ваше право. Но и моё право — не навязываться там, где не ждут.
— Мы вас ждём! — воскликнула Лиза. — Дети вас любят!
— Любят. Но папа с мамой считают бабушку слишком строгой. И что мне с этим делать, Лиза? Притворяться другой? Или согласиться с тем, что я не подхожу?
В кухне повисла тишина. Лиза понимала, что свекровь права. Она действительно считала её слишком строгой. И даже теперь, когда выяснилась вся интрига тёти Гали, это мнение не изменилось.
— Марта Семеновна, — сказала она медленно, — а что, если мы просто будем честными друг с другом? Без интриг, без обид? Я скажу, что мне не нравится в вашем подходе к детям, а вы скажете, что не нравится в моём?
Костя посмотрел на жену удивлённо. Такого поворота он не ожидал.
— И что это даст? — спросила свекровь.
— Понимание. А может, и компромисс.
Марта Семеновна задумалась.
— Знаешь что, Лиза, — сказала она через минуту, — я слишком старая для компромиссов. Я прожила шестьдесят два года, вырастила сына, и у меня есть своё мнение о том, как надо детей воспитывать.
— И какое?
— Что детей нельзя баловать. Что у них должен быть режим, дисциплина. Что они должны слушаться старших и не капризничать.
— А я считаю, что детей нужно любить и принимать такими, какие они есть.
— Вот видишь. Мы никогда не договоримся.
Лиза почувствовала, как что-то рушится внутри неё. Не примирение получается, а окончательный разрыв.
— Значит, что — больше не будете с детьми видеться?
— Буду. По праздникам. На дни рождения. Как положено бабушке.
— А сидеть с ними?
— Не буду. Нет смысла.
Костя молчал. Лиза видела, что ему тяжело, но он не знает, что сказать.
— Мам, — попробовал он ещё раз, — может, не стоит принимать такие резкие решения?
— Костенька, я не злюсь. Я просто понимаю, что мы с Лизой разные. И детям лучше будет, если я не буду путать им голову своими старомодными методами.
Марта Семеновна встала, налила всем чай. Руки у неё больше не дрожали — решение было принято, и это её успокоило.
— А насчёт денег... Я больше не буду вам помогать финансово. Не из злости, а потому что поняла — вы должны быть самостоятельными. Это правильно.
— Мам...
— Всё, Костя. Решено.
Они допили чай в молчании и поехали домой. По дороге Лиза плакала — тихо, без слов. Костя держал её за руку и молчал.
— Ты злишься на меня? — спросила она, когда они поднимались по лестнице.
— Нет, — ответил муж. — Просто думаю.
— О чём?
— О том, что, может быть, мама права. Может быть, мы действительно должны быть самостоятельными.
Дома их ждала Светлана Петровна с хорошими новостями — дети спали спокойно, никто не просыпался.
— Ну как дела? — спросила соседка. — Помирились?
Лиза покачала головой.
— Не получилось.
— Жаль. Но знаете что? Иногда честный разрыв лучше фальшивого примирения.
Когда соседка ушла, Лиза и Костя сели на кухне — той самой кухне, где утром разыгрался скандал.
— А знаешь что самое грустное? — сказала Лиза.
— Что?
— Что тётя Галя своего добилась. Разрушила нашу семью.
— Не разрушила. Просто показала трещины, которые уже были.
Лиза посмотрела на мужа.
— Ты тоже считаешь, что я виновата?
— Я считаю, что виноваты мы все. И ты, и мама, и я. А тётя Галя просто оказалась той каплей, которая переполнила чашу.
— И что теперь?
— А теперь мы учимся жить сами. Без бабушкиной помощи. Без бабушкиных денег. Зато без скандалов и упрёков.
— Справимся?
Костя обнял жену.
— А куда деваться? Дети есть, семья есть. Значит, справимся.
За стеной тихонько захныкал Димка — наверное, приснился страшный сон. Лиза пошла к нему, поправила одеяло, поцеловала в лоб. Малыш успокоился.
В соседней кровати спала Оля, раскинув руки. На её лице была такая мирная улыбка, словно никаких семейных драм не существовало.
"Может, так и лучше, — подумала Лиза. — Может, детям действительно не нужны эти взрослые сложности. Интриги, обиды, компромиссы... А нужны просто мама и папа, которые их любят."
Она вернулась на кухню. Костя всё ещё сидел за столом, глядя в окно.
— О чём думаешь? — спросила она.
— О тёте Гале. Интересно, получила ли она свои три тысячи?
— Думаю, нет. Твоя мама не из тех, кто даёт деньги интриганкам.
— Значит, весь сыр-бор оказался зря.
— Не зря, — возразила Лиза. — Мы многое поняли. Про себя, про твою маму, про то, что не все родственники нам друзья.
Костя кивнул.
— И что дальше будем делать?
— Жить. Работать. Растить детей. Искать няню или место в садике. В общем, то же самое, что делали раньше. Только теперь честно, без иллюзий.
Лиза села рядом с мужем, прижалась к его плечу.
— А знаешь, что самое главное?
— Что?
— Что мы остались вместе. Что не дали этой истории нас поссорить.
— Ты думала, мы поссоримся?
— Боялась. Очень боялась.
Костя поцеловал жену в макушку.
— Дурочка. Мы же семья. Настоящая семья. А семьи не разваливаются от чужих интриг.
За окном начинало светать. Новый день, новая жизнь — без бабушкиной помощи, но зато без бабушкиных претензий. Без тёти Галиных визитов, но зато без тёти Галиных сплетен.
И хотя на сердце было грустно, Лиза чувствовала странное облегчение. Как будто сняла тесную одежду, которую долго носила из-за приличия, и наконец-то смогла вздохнуть полной грудью.