Эта проклятая кастрюля снова свистит на всю кухню, а Лиза стоит у окна и смотрит в никуда. Сентябрьский дождь барабанит по стеклу, и капли стекают вниз, как её последние надежды. В голове крутится одна мысль: когда всё пошло не так?
— А мне плевать, что подумает твой братец, дом переписывай на меня! Не то полетишь отсюда! — голос Богдана режет тишину кухни, как тупой нож.
Лиза оборачивается. Муж стоит в дверях, раскрасневшийся, в мятой рубашке. Опять выпил с утра. Глаза налитые кровью, кулаки сжаты.
— Богдан, о чём ты? — её голос звучит тише, чем хотелось бы. — Какой дом? Мы же снимаем квартиру...
— Не прикидывайся дурочкой! — он делает шаг вперед, и она инстинктивно отступает к плите. — Мамашин домик в деревне. Тот самый, где ты с Димкой своим в детстве бегала. Думаешь, я не знаю?
Сердце екнуло. Как он узнал? Мама ведь никому не говорила...
— Это дом моей матери. И вообще, при чём тут...
— При том! — Богдан подходит ближе, от него несёт перегаром и чем-то кислым. — При том, что я твой муж. Уже пять лет, между прочим. А ты всё со своими родственничками секретничаешь. То с братцем шепчешься, то к мамочке своей ездишь!
Лиза выключает конфорку дрожащей рукой. Кастрюля наконец замолкает, но в кухне становится ещё хуже — теперь слышно только их дыхание и стук дождя.
— Богдан, ты что себе позволяешь? — она поворачивается к нему лицом, пытаясь собрать волю в кулак. — Это дом моей семьи. Мы там жили с детства, после того как папа умер...
— А теперь переписывай на меня! — он бьёт кулаком по столешнице. — Я твой муж, я глава семьи! Или ты забыла?
— Глава семьи... — Лиза усмехается горько. — Какой же ты глава, если работать не хочешь? Деньги только тратить умеешь. На водку свою поганую...
Удар приходит неожиданно. Не сильный, но унизительный — ладонью по щеке. Лиза шатается, хватается за стену.
— Замолчи! — рычит Богдан. — Я сказал — переписывай! Завтра же едешь к своей маме и решаешь вопрос. А то знаешь что будет?
Лиза трогает щеку. Горячо. Завтра синяк будет. Опять придётся придумывать, что рассказать маме.
— Что будет? — шепчет она.
— А то что я тебя из дома выкину! Со всеми твоими тряпками! И пусть твой Димка-защитничек принимает. Или мамочка твоя в деревне.
В этот момент раздаётся звонок в дверь. Длинный, настойчивый. Богдан замирает, поворачивается к прихожей.
— Кого это несёт? — бормочет он.
Лиза быстро проходит мимо него, вытирает слёзы. В глазке видит знакомую фигуру — тётя Таня, мамина сестра. В ярко-красном пальто, с огромной сумкой в руках.
— Лизочка, открывай! Это я! — голос тёти слышен даже через дверь.
Богдан хватает жену за руку:
— Не вздумай ничего говорить! Понятно?
Она кивает и открывает дверь.
— Танечка... — голос срывается. — Как неожиданно...
— Да что ты такая бледная? — тётя входит, оглядывается. — И что это у тебя со щекой? Лиза?
— Я... упала. В ванной. Скользко было...
Тётя Таня смотрит внимательно, потом переводит взгляд на Богдана, который стоит в дверях кухни с каменным лицом.
— А, Богдашка... — говорит она холодно. — Здравствуй.
— Здравствуйте, Татьяна Андреевна, — цедит он сквозь зубы.
— Лиза, собирайся. Едем к маме. Срочно. — тётя достаёт телефон из сумки. — Димка уже в пути. Что-то случилось с документами на дом.
Лиза чувствует, как земля уходит из-под ног. Богдан становится белее стены.
— Какие документы? — спрашивает Лиза тихо.
— Потом расскажу. В машине. — тётя смотрит на Богдана с нескрываемой неприязнью. — А ты, зятёк дорогой, лучше дома посиди. Протрезвей пока что.
— Лиза никуда не поедет! — взрывается Богдан. — Она дома остаётся!
— А кто тебя спрашивает? — тётя Таня разворачивается к нему всем корпусом. Маленькая, но грозная, как разъярённая наседка. — Моей племяннице нужно к матери. А ты тут... что ты тут делаешь, кроме как бьёшь женщин?
— Я не... — начинает Богдан, но замолкает под её взглядом.
— Не что? Не бьёшь? — она указывает на щеку Лизы. — А это что? Сама упала? В ванной? И часто у вас тут люди в ванных падают?
Лиза хватает куртку с вешалки. Руки дрожат, молния не застёгивается.
— Лиза! — рычит Богдан. — Стой! Я сказал — никуда не поедешь!
— А я сказала — едет! — тётя Таня хватает племянницу под руку. — И попробуй только остановить!
— Вы не имеете права! — кричит Богдан. — Я её муж!
— Муж... — тётя поворачивается на пороге. — Настоящий муж защищает жену, а не бьёт её! Запомни это, пьянчуга недоделанный!
Дверь хлопает. Лиза и тётя Таня спускаются по лестнице, а из квартиры доносится грохот — это Богдан что-то швыряет.
— Танечка, — шепчет Лиза, когда они садятся в машину. — Что случилось с домом? Что за документы?
Тётя заводит двигатель, выезжает со двора.
— Потерпи до мамы. Там всё расскажу. — она смотрит в зеркало заднего вида. — А пока скажи мне честно — давно он тебя бьёт?
Лиза молчит, смотрит в окно. Дождь всё льёт и льёт.
— Не первый раз, — наконец выдавливает она из себя. — Но раньше... раньше не так сильно.
Тётя резко тормозит на светофоре. Поворачивается к племяннице.
— Лизка, ты что, совсем мозги потеряла? Почему молчала?
— А что говорить? — Лиза обхватывает себя руками. — Кому? Маме? У неё и так проблем хватает. Диме? Он и так Богдана терпеть не может. Только хуже будет...
— Хуже? — тётя включает поворотник, сворачивает с главной дороги. — А как может быть хуже, чем когда тебя муж бьёт?
— Может! — голос Лизы срывается на крик. — Он же не просто так это сказал про дом! Что-то знает! И если Дима вмешается, то...
— То что?
— То Богдан наговорит матери такого... — она замолкает, вытирает глаза рукавом. — Он умеет. Он всегда найдёт, куда ударить больнее всего.
Машина поворачивает на просёлочную дорогу. Знакомые места — вон та берёзка, под которой они с Димой в детстве делали шалаш. А вот и мостик через речку. Сердце сжимается от воспоминаний.
— А ты знаешь, что твой Богдашка делал, пока ты на работе горбатилась? — тётя переключает скорость, машина подпрыгивает на ухабах.
— Что ещё? — устало спрашивает Лиза.
— К нотариусу ездил. В район. Интересовался, как оформить дарственную на дом. И не один раз.
Лиза замирает. Кровь стынет в жилах.
— Как ты узнала?
— А Валерий Петрович, нотариус наш, он же Димкин крёстный. Позвонил, предупредил. Говорит, мужик какой-то приезжал, расспрашивал про документы на дом Ольги Андреевны. И фотографию показывал — твою.
— Моё фото? — голос дрожит.
— Говорил, что ты жена его, и хотел узнать, может ли жена без ведома семьи переписать недвижимость на мужа.
Лиза закрывает лицо руками. Всё ещё хуже, чем она думала.
— Танечка, а мама знает?
— Пока нет. Валерий Петрович сначала мне позвонил. Думал, может, ты действительно решила дом переписать. А я сразу поняла — что-то не так. Твоя мать этот дом как зеницу ока бережёт. После смерти отца это единственное, что у неё осталось от прежней жизни.
Они подъезжают к дому. Небольшой, деревянный, но крепкий. Папа сам строил, ещё до рождения детей. Голубые наличники, маленькое крылечко с резными столбиками. В палисаднике осенние астры, мама их каждый год сажает.
— Димка уже приехал, — тётя показывает на синий джип у калитки. — Небось весь на нервах.
Дверь открывается раньше, чем они успевают постучать. На пороге стоит Дима — высокий, широкоплечий, с мрачным лицом. Увидев сестру, сразу подходит ближе.
— Лиза, что у тебя с лицом? — он берёт её за подбородок, поворачивает к свету. — Кто тебя ударил?
— Димка, не надо...
— Богдан? — глаза брата темнеют. — Этот ублюдок тебя ударил?
— Дмитрий, тише! — шипит тётя Таня. — Мать услышит!
Но поздно. Из глубины дома доносится встревоженный голос:
— Что там такое? Лизонька приехала?
Ольга Андреевна появляется в прихожей — маленькая, худенькая, в застиранном халате. Волосы седые, убранные в пучок, но глаза ещё острые, внимательные.
— Мамочка... — Лиза бросается к ней, обнимает.
— Доченька моя, что случилось? — мать гладит её по голове, как в детстве. — Почему плачешь?
— Оля, садись, — тётя берёт сестру за руку. — Нужно поговорить. Серьёзно поговорить.
Все проходят на кухню. Та же клеёнка на столе, что и двадцать лет назад. Те же занавески в мелкий цветочек. Только пахнет по-другому — лекарствами и одиночеством.
— Мам, — Дима садится рядом с матерью, — к нотариусу приходил мужик. Богдан, муж Лизы. Спрашивал про наш дом.
Ольга Андреевна бледнеет.
— Что спрашивал?
— Как жена может переписать недвижимость родителей на мужа, — тётя Таня ставит чайник на плиту. — И фотографию Лизы показывал.
— Не может быть... — мать смотрит на дочь. — Лиза, это правда?
— Мама, я ничего не знала! — Лиза хватает её за руки. — Клянусь тебе! Я бы никогда...
— А откуда у него фотография? — спрашивает Дима. — И зачем ему наш дом?
— Он сегодня требовал, чтобы я переписала дом на него, — тихо говорит Лиза. — Угрожал, что выгонит меня из квартиры.
— И ударил за отказ? — голос Димы становится опасно тихим.
— Димочка, не надо... — мать кладёт руку на плечо сыну. — Не делай глупостей.
— Какие глупости, мам? Этот урод мою сестру бьёт! И на наш дом зарится!
— А ты знаешь, зачем ему дом? — спрашивает тётя Таня, садясь за стол.
Лиза мотает головой.
— Понятия не имею. Он же не деревенский. Городской совсем. Говорил всегда, что деревня это отсталость...
— Не деревня ему нужна, — вдруг произносит Ольга Андреевна. — Участок.
Все поворачиваются к ней.
— Мама, что ты имеешь в виду? — спрашивает Дима.
— Участок наш большой. Полгектара. И близко к городу — полчаса езды. — мать встаёт, подходит к окну. — А рядом новый коттеджный посёлок строят. "Берёзовая роща" называется.
— И что? — не понимает Лиза.
— А то, что землю тут скупают. Дорого скупают. Семён с соседней улицы продал свои сорок соток за два миллиона.
— Два миллиона? — у Лизы перехватывает дыхание. — За участок?
— Мама, а ты откуда знаешь? — удивляется Дима.
— Да приходили тут люди. В костюмах дорогих. Предлагали продать. Я отказалась, конечно. Этот дом — это память об отце. Но они сказали, что цены будут только расти.
Тётя Таня присвистывает.
— Значит, твой Богдашка пронюхал про деньги. И решил урвать кусок.
— Но как? — Лиза трёт виски. — Дом же на маму оформлен.
— А если жена переписывает недвижимость родителей на мужа, то он становится собственником, — объясняет Дима. — А дальше может делать что угодно. Хоть продавать.
— Без согласия мамы?
— Если он единственный собственник, то да.
В кухне повисает молчание. Только чайник начинает закипать на плите.
— Лизка, — тихо говорит мать, — а он что-то ещё знает? О наших делах?
— Не знаю... — Лиза пытается вспомнить. — А что он может знать?
Ольга Андреевна и тётя Таня переглядываются.
— Мам, что происходит? — настораживается Дима.
— Ничего особенного, — слишком быстро отвечает мать. — Просто... просто я кредит брала. В прошлом году. На лечение.
— Какой кредит? — Лиза вскакивает с места. — Мама, о чём ты?
— Небольшой. Триста тысяч. Под залог дома.
— Что?! — кричат Дима и Лиза одновременно.
— Мне операция была нужна! — оправдывается мать. — Срочно! А денег не было! Я думала, быстро верну, никто не узнает...
— И вернула? — спрашивает Дима, хотя по лицу матери уже всё понятно.
— Не совсем... Пенсия маленькая, лекарства дорогие...
— Сколько осталось? — тётя Таня ставит чашки на стол дрожащими руками.
— Двести тысяч. До января надо вернуть.
— А если не вернёшь?
— Дом заберут.
Лиза опускается на стул. Теперь всё становится ясно. Богдан как-то узнал про кредит. И решил убить двух зайцев — получить дом в собственность и не платить долг. После продажи участка останется ещё полтора миллиона чистой прибыли.
— Лизка, — Дима кладёт руку на плечо сестры, — он что-то говорил про долги? Про кредиты?
— Нет... — она трёт лоб. — Хотя... Позавчера звонил кто-то. Спрашивал меня. Сказал, что из банка. Про какую-то задолженность матери.
— И что ты ответила?
— Ничего не знаю, сказала. Повесила трубку. А Богдан спросил, кто звонил. Я рассказала... — голос срывается. — Господи, какая же я дура!
— Не дура, — мягко говорит мать. — Откуда ты могла знать?
Телефон Лизы вибрирует. На экране имя мужа.
— Не бери, — советует Дима.
Но она уже нажимает на зелёную кнопку.
— Лиза! — голос Богдана пьяный и злой. — Где ты, дрянь?
— Богдан, не груби...
— Замолчи! Я всё про вас знаю! Про кредит твоей мамаши знаю! Думаете, меня обмануть можете?
Лиза включает громкую связь, все слушают.
— Я ничего не понимаю...
— А я понимаю! Старуха твоя дом заложила! И теперь банк его заберёт! А мне что достанется? Ничего! — он икает. — Но я не дурак! Завтра же приезжаешь и переписываешь дом на меня! До того, как банк его заберёт!
— Никогда! — кричит Лиза.
— Приезжаешь! Или я сам к вам приеду! И тогда пожалеете все!
Связь обрывается.
— Мерзавец, — шипит тётя Таня. — Настоящий мерзавец.
Дима встаёт из-за стола, начинает ходить по кухне.
— Всё, хватит. Завтра я к нему поеду. Объясню по-мужски.
— Димочка, не надо, — хватает его за руку мать. — Ты же знаешь, какой он. Ещё что-нибудь подстроит.
— А что он может подстроить? — вскипает Дима. — Дом уже заложен, сестру он бьёт! Хуже быть не может!
— Может, — тихо говорит Лиза. — У него друзья есть. Не очень хорошие друзья.
— Какие друзья?
— С которыми он в гараже время проводит. Пьёт. Играет в карты. — она обнимает себя руками. — Один раз он сказал... сказал, что если я когда-нибудь захочу от него уйти, то эти друзья мне "объяснят", почему этого делать не стоит.
Ольга Андреевна всплескивает руками:
— Господи, доченька, что же ты молчала?
— Я думала, это просто слова. Запугивает...
— А что если не слова? — мрачно спрашивает Дима.
Тётя Таня наливает всем чай, ставит на стол банку с вареньем.
— Так, хватит панику разводить. Давайте думать головой. — она садится, складывает руки на столе. — У нас есть время до января. Четыре месяца.
— И что за четыре месяца можно сделать? — безнадёжно спрашивает Ольга Андреевна. — Двести тысяч откуда взять?
— А участок продать нельзя? Часть участка? — предлагает Лиза.
— Можно, — кивает мать. — Но не быстро. Оформление, документы... Месяца два минимум.
— А если Богдан тем временем сюда приедет? — спрашивает Дима.
— Не приедет, — неожиданно уверенно говорит тётя Таня.
Все смотрят на неё.
— Почему ты так думаешь? — удивляется Лиза.
— Потому что я знаю таких, как твой муж. Трусы они. Шумят много, а когда до дела доходит — сдуваются. — она помешивает сахар в чае. — Он сейчас пьёт, злится, но завтра протрезвеет и подумает. А думать ему есть о чём.
— О чём?
— А о том, что если он сюда приедет скандалить, то Валерий Петрович, нотариус, обо всём полиции расскажет. Что он с фальшивыми документами приходил, расспрашивал.
— С какими фальшивыми? — не понимает Дима.
— А он же говорил, что Лиза согласна дом переписать. Значит, какую-то бумажку состряпал. Или хотел состряпать.
Лиза вспоминает:
— Он недавно спрашивал, где мой паспорт лежит. Я подумала, для каких-то справок ему нужен...
— Вот видишь! — тётя хлопает ладонью по столу. — Копии снимал! Подпись твою научился подделывать!
— Но это же... это же мошенничество! — ахает мать.
— Конечно, мошенничество. И он это знает. Поэтому сюда не сунется. Будет тебя, Лиза, дома прессинговать.
— А я к нему не вернусь! — решительно заявляет Лиза.
— А жить где будешь? — практично спрашивает Дима.
— Здесь. У мамы. Поможем долг выплачивать.
— Какая у тебя работа? Продавцом в магазине? — мягко говорит Ольга Андреевна. — Зарплата копеечная...
— Найду что-нибудь получше! Буду на двух работах работать!
Дима качает головой:
— Лиз, это нереально. Даже если на трёх работах будешь работать, за четыре месяца двести тысяч не накопишь.
— А что тогда делать? — Лиза чувствует, как подступают слёзы.
— А вот что, — тётя Таня встаёт, подходит к окну. — Завтра утром я еду в район. К Валерию Петровичу. Пусть он официальное заявление напишет на твоего Богдана. О попытке мошенничества.
— И что это даст?
— А то даст, что когда он поймёт, что дело принимает серьёзный оборот, может, и отстанет. А мы тем временем участок будем продавать.
— Танечка права, — соглашается мать. — Нужно действовать официально.
Дима задумчиво смотрит в окно, где уже начинает темнеть.
— А знаете что? Я завтра в город поеду. К этим застройщикам из "Берёзовой рощи". Узнаю, сколько они реально готовы заплатить. И как быстро сделку провернуть.
— Димочка, а если они откажутся?
— Не откажутся, мам. Земля сейчас дороже золота. Особенно под Москвой.
Лиза вытирает глаза рукавом.
— А что, если всё получится? Что, если мы продадим участок, долг закроем... А Богдан всё равно не отстанет?
— Тогда разведёшься с ним, — просто говорит Дима. — И точка.
— Он не согласится на развод...
— А его согласие не нужно. Через суд разведут. Особенно если побои докажем.
Тётя Таня поворачивается от окна:
— Лизка, а ты его боишься? Честно скажи.
— Боюсь, — признаётся она. — Очень боюсь. Когда он злой... он как будто другой человек. Чужой.
— Тогда пока останешься здесь. У мамы. А мы с Димкой всё устроим.
Ольга Андреевна обнимает дочь:
— Правильно, доченька. Дом большой, места всем хватит. А вместе мы всё преодолеем.
Прошло три недели. За это время многое изменилось.
Валерий Петрович действительно подал заявление в полицию. Оказалось, что Богдан не просто расспрашивал про документы — он пытался заказать поддельную доверенность на имя Лизы. И даже деньги за это заплатил какому-то сомнительному деятелю.
Дима нашёл покупателей на участок. Не застройщики из "Берёзовой рощи", а другая компания, которая планировала строить элитные коттеджи. Предложили два с половиной миллиона за полгектара.
Лиза устроилась на новую работу — помощником бухгалтера в районной администрации. Зарплата небольшая, но стабильная. И что важнее — далеко от Богдана.
А сам Богдан... Богдан неожиданно затих. Первую неделю названивал, угрожал, требовал, чтобы жена вернулась. Потом звонки прекратились.
— Наверное, понял, что дело плохо, — предполагала тётя Таня за воскресным обедом. — Или новую дуру нашёл.
Но Лиза не обольщалась. Она знала мужа достаточно хорошо, чтобы понимать — он просто выжидает.
И не ошиблась.
В четверг, когда Лиза возвращалась с работы, у калитки её ждал Богдан. Постаревший, небритый, в грязной куртке.
— Привет, жена, — сказал он спокойно. Слишком спокойно.
— Богдан... — она остановилась в нескольких шагах от него. — Что тебе нужно?
— Поговорить нужно. По-хорошему.
— Нам не о чём говорить.
— Есть о чём. — он прислонился к забору. — Я всё знаю про ваши планы. Про участок знаю. Про покупателей.
Сердце ёкнуло. Откуда он мог узнать?
— Не знаю, о чём ты...
— Знаешь, — он усмехнулся. — Два с половиной миллиона хорошие деньги. Жалко будет, если сделка сорвётся.
— Что ты имеешь в виду?
— А то, что я законный муж. И имею право на половину всего имущества семьи твоей. Включая доходы от продажи недвижимости.
— Это дом моей матери!
— А ты моя жена. По закону всё, что приобретается в браке, считается совместным имуществом.
Лиза почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Это неправда...
— Правда. Я к юристу ходил. Всё выяснил. — Богдан достаёт из кармана смятый лист бумаги. — Могу через суд потребовать свою долю. А суды, знаешь, длятся долго. Год, два... А тем временем никто участок покупать не будет. Кому нужны проблемы?
— Ты... — она не может подобрать слов.
— Я что? Умный? Да, умный. — он складывает бумагу обратно. — Но я человек разумный. Готов на компромисс.
— На какой компромисс?
— Миллион мне, полтора вам. И мы расстаёмся полюбовно. Ты подаёшь на развод, я не возражаю. Все довольны.
— А если я откажусь?
Богдан пожимает плечами:
— Тогда ничего не получишь. Суд затянется, покупатели разбегутся, банк дом заберёт. И все останетесь с носом.
— Дай подумать...
— До завтра даю. — он отходит от забора. — Завтра в восемь вечера жду ответа. Здесь же.
Он уходит, а Лиза стоит у калитки и не может сдвинуться с места.
— Негодяй! — кипятится тётя Таня, когда Лиза рассказывает семье о разговоре. — Подлый, расчётливый негодяй!
— Танечка, тише, — успокаивает её Ольга Андреевна. — Соседи услышат.
— А пусть слышат! Пусть все знают, какой у Лизы муж!
Дима молча ходит по кухне, думает.
— А юрист наш что говорит? — спрашивает он наконец.
— То же самое, — мрачно отвечает тётя Таня. — Пока они в браке, он действительно может претендовать на долю в доходах от продажи.
— Но дом же не Лизин! Дом мамин!
— А доходы от продажи, если их получает Лиза как член семьи, могут считаться совместным имуществом супругов.
— Значит, он нас за горло взял? — тихо спрашивает мать.
— Не совсем, — Дима останавливается, поворачивается к семье. — Есть один способ.
— Какой?
— Оформить дарственную на меня. Я не женат, у меня нет претендентов на имущество. Продам участок, долг закрою, остальное вам отдам.
— Димочка, а это законно? — волнуется мать.
— Абсолютно. Родители имеют право подарить недвижимость любому из детей.
— Но тогда Богдан может и на тебя в суд подать, — возражает Лиза.
— А с чего? Я не его родственник. Дом мне подарили до того, как началась вся эта история.
— Но он же знает про наши планы...
— Знает про планы продать участок с маминой собственности. А то, что мама мне дом подарит, он не знает.
Тётя Таня задумчиво кивает:
— План неплохой. Но успеем ли мы всё оформить?
— До завтра? Нет, конечно.
— А что тогда Богдану сказать?
Лиза вздыхает:
— Скажу, что согласна. Пусть думает, что мы ему миллион отдадим. А сами тем временем всё переоформим.
— А если он потом узнает правду?
— Узнает, когда будет поздно. Дарственная — дело быстрое. Три дня максимум. А потом уж что хочет, пусть то и делает.
На следующий день Лиза встретила мужа у калитки и сообщила, что семья согласна на его условия.
Богдан даже не удивился.
— Я так и знал, что вы разумные люди, — самодовольно сказал он. — Когда сделка?
— Через неделю. Документы ещё оформляются.
— Хорошо. Буду ждать свой миллион.
А через три дня дом уже был переоформлен на Диму. Ещё через неделю нашлись покупатели — не те, что предлагали два с половиной миллиона, а другие. Но тоже серьёзные люди, готовые заплатить два миллиона наличными.
Сделку провернули быстро. Долг банку закрыли, Ольге Андреевне оставили небольшой участок с домом, а на остальные деньги купили квартиру в районном центре — для Лизы.
Богдан узнал об обмане только через месяц. Приехал, орал, угрожал, требовал свою долю. Но было поздно — дом принадлежал Диме, сделка состоялась, деньги потрачены.
Подавал в суд, но суд отказал — никаких нарушений в действиях семьи не нашли.
А Лиза тем временем подала на развод. И получила его без проблем — Богдан, поняв, что больше ничего не выжмешь, согласился на расторжение брака.
Сейчас прошло полгода с тех событий. Лиза живёт в своей квартире, работает в администрации, по выходным ездит к маме в деревню. Дима женился на хорошей девушке, они ждут ребёнка.
А тётя Таня так и говорит всем знакомым:
— Вот что значит семья! Когда все вместе — любой враг нипочём!
Богдан исчез из их жизни навсегда. Поговаривают, что уехал в другой город. А может, нашёл новую жертву для своих махинаций.
Лиза не интересуется его судьбой. У неё теперь своя жизнь. Спокойная, честная, без страха и унижений.
И когда вечером она сидит на кухне своей маленькой, но уютной квартиры, заваривает чай и смотрит в окно, где светятся огни районного центра, то думает: "Как же хорошо быть свободной!"
А за окном идёт дождь. Но это уже совсем другой дождь — не тот, что мыл окна в квартире с Богданом. Этот дождь смывает прошлое и обещает новое начало.