Дверь хлопнула так, что штукатурка посыпалась с потолка мелкой пылью. В прихожей валялись разбросанные тапки, а на полу красовался перевернутый горшок с геранью — свидетель только что разыгравшейся сцены.
— Чё орешь, как потерпевшая? — Антон сплюнул в раковину и вытер рот тыльной стороной ладони. — Сама же виновата, что я без работы сижу.
Карина стояла у окна, сжав руки в кулаки. Сорок два года, а чувствовала себя как та девчонка, что когда-то мечтала о принце. Только принц оказался жабой, да еще и ленивой.
— Виновата? — она медленно повернулась к нему лицом. — Это я виновата, что ты третий месяц в трениках по дому шляешься? Это я виновата, что последние деньги на твое пиво уходят?
— А чё такого? Мужик имеет право отдохнуть!
— Отдохнуть?! — Карина почувствовала, как внутри все закипает. — Ты, дрянь, полгода "отдыхаешь"! А я пашу как лошадь на двух работах!
Антон почесал живот и зевнул. Этот жест — такой привычный, такой наплевательский — стал последней каплей.
— Слушай меня внимательно, бессовестный! — голос у нее сорвался на крик. — Будешь давить на меня, разбежимся! И у меня есть к кому, тебе ясно?
Что-то дернулось в его лице. Впервые за много месяцев он посмотрел на жену не сквозь пальцы.
— Это ты о чем?
— О том, о чем слышишь. Думаешь, я шутки шучу?
В этот момент в квартиру, как всегда без стука, вошла Людмила Викторовна. Свекровь появлялась в самые неподходящие моменты с завидной регулярностью — словно чувствовала запах скандала за километр.
— Что за крики? — она оглядела разгром в прихожей. — Карина, ты опять истерику закатываешь?
— Людмила Викторовна, не лезьте! — Карина развернулась к свекрови. — Это между мной и вашим сыном!
— Мой сын — хороший мужчина. А ты его не ценишь. — Людмила Викторовна сняла пальто и повесила на крючок, как будто ничего особенного не происходит. — Антоша устал, ему нужно восстанавливаться.
— Восстанавливаться?! От чего восстанавливаться? От лежания на диване?
Антон откашлялся и выпрямил плечи — мама всегда придавала ему уверенности.
— Вот видишь, мама все понимает. А ты только пилишь.
— Пилю? — Карина медленно подошла к мужу. — Я тебя пилю? Когда прихожу в десять вечера и готовлю тебе ужин? Или когда стираю твои вонючие носки? А может, когда плачу за квартиру, свет и газ?
— Ну и что? Ты же баба, тебе это положено!
Тишина повисла тяжелая, словно перед грозой. Карина смотрела на мужа, и что-то в ее глазах заставило его сделать шаг назад.
— Положено? — она говорила очень тихо, и это было страшнее крика. — Мне положено работать за двоих, а тебе положено лежать и пиво жрать?
— Карина, не груби! — вмешалась свекровь. — Антон просто переживает трудный период. Мужчины по-другому с кризисами справляются.
— Какой кризис? — Карина повернулась к Людмиле Викторовне. — Его уволили за то, что спьяну начальнику в лицо наговорил! Это не кризис, это безответственность!
— Да пошли вы все! — Антон махнул рукой. — Надоели со своими претензиями. Пойду к Толе, там хоть поймут.
— К дяде Толе? — Карина усмехнулась. — К такому же алкашу и бездельнику? Конечно, он тебя поймет!
— Не смей про Толю плохо говорить!
— А что хорошего? Он же такой же... — она запнулась, подбирая слова пожестче.
В дверь позвонили. Людмила Викторовна пошла открывать, а Карина и Антон продолжали сверлить друг друга взглядами.
— Привет всем! — в квартиру влетела Инна, племянница Антона. Двадцать пять лет, длинные ноги, яркая помада и наглая улыбка. — Ой, а что это вы тут ругаетесь?
— Инночка! — обрадовалась Людмила Викторовна. — Как хорошо, что ты пришла. Карина опять скандалит.
— Ясно-понятно. — Инна скинула куртку прямо на пол. — Дядь Антон, а что ты такой грустный? Опять тетя Карина пилит?
Карина почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Эта девчонка всегда появлялась не вовремя и всегда становилась на сторону Антона.
— Инна, это не твое дело, — сказала она сквозь зубы.
— А чье? — Инна уселась на диван и закинула ногу на ногу. — Я же вижу, что дядя страдает. Мужчина должен отдыхать после работы.
— После какой работы?! — взорвалась Карина. — Он уже полгода не работает!
— Ну и что? Зато раньше пахал как лошадь. Имеет право передохнуть.
Антон расправил плечи. С мамой и племянницей он чувствовал себя королем.
— Вот видишь, Карина? Нормальные женщины понимают. А ты только требуешь да требуешь.
— Требую? — Карина подошла к мужу вплотную. — Я требую, чтобы ты работал! Чтобы деньги в дом приносил! Да это не требования, это нормально!
— А ты попробуй по-хорошему попроси, — встряла Инна. — Мужчины мягкость любят, а не крики.
Карина медленно повернула голову к племяннице. В ее глазах плясали злые огоньки.
— А ты, милая, своего мужчину где потеряла? Или советы раздавать легче, чем самой жить?
— Я свободная! — Инна вскинула подбородок. — И не собираюсь связываться с первым попавшимся.
— Ага, свободная. — Карина усмехнулась. — Потому и советуешь. Когда сама попробуешь жить с мужиком, который только жрет и спит, тогда поговорим.
— Карина! — возмутилась Людмила Викторовна. — Как ты разговариваешь с девочкой!
— С какой девочкой? Ей двадцать пять! Пора бы мозги включить.
Антон почувствовал себя оскорбленным. Как смеет жена так разговаривать с его родными?
— Все! Хватит! — рявкнул он. — Марш на кухню, готовь ужин! А мы тут без тебя разберемся.
Карина замерла. Потом медленно подошла к шкафу и достала сумку.
— Знаешь что, Антон? Готовь сам. И стирай сам. И за квартиру плати сам.
— Ты куда? — он вдруг испугался.
— А тебе какое дело? — она натягивала куртку. — Ты же сказал — разберетесь без меня.
— Карина, не глупи! — забеспокоилась даже Людмила Викторовна. — Куда ты пойдешь?
— К тому, кто меня ценит. — Карина взяла ключи. — А вы тут живите как хотите.
Дверь хлопнула во второй раз за вечер. Только теперь хлопнула по-другому — окончательно.
***
Антон стоял у окна и курил, стряхивая пепел прямо на подоконник. Прошло три дня с тех пор, как Карина хлопнула дверью. Три дня тишины, которая поначалу казалась блаженством, а теперь давила на мозги.
— Сынок, а может, позвонить ей? — Людмила Викторовна мыла посуду в раковине, где за эти дни скопилась целая гора тарелок. — Все-таки жена.
— Не, мам. Пусть поползает на коленях, попросит прощения. — Антон затянулся и выпустил дым в форточку. — А то совсем распустилась.
— Но квартира же на нее оформлена... — Людмила Викторовна понизила голос. — А вдруг она серьезно? Вдруг не вернется?
Антон дернул плечом. Этот вопрос грыз его уже второй день. Квартира действительно была оформлена на Карину — наследство от ее бабки. А он тут просто прописан.
— Мам, а помнишь, как в девяностые соседи у соседей квартиру отжали? — он повернулся к матери. — Через подложные документы?
— Антон! — Людмила Викторовна уронила губку. — Ты что такое говоришь?
— А что? Я законный муж, прописан тут. Имею права.
— Но это же нечестно...
— А она честно поступает? — голос у него стал злым. — Бросила мужа, дом бросила. Значит, от прав отказалась.
В дверь постучали. Людмила Викторовна пошла открывать, а вернулась с дядей Толей. Толик был копией Антона, только на двадцать лет старше и с еще более красными глазами.
— Слышь, братан, — дядя плюхнулся в кресло, — жена-то твоя к Сереге Павловичу переехала.
Антон резко обернулся.
— К какому Сереге?
— Ну, к соседу твоему по прежней работе. Тот, что автосервис открыл. — Толя достал из кармана смятую пачку сигарет. — Говорят, не первый день там крутится.
— Собаки! — Антон швырнул окурок в форточку. — Значит, давно планировала!
— Ага. А ты думал, она с потолка взяла эту фразу про "есть к кому"? — дядя прикурил. — Толковая баба, между прочим. Жаль, что такая сволочь.
Людмила Викторовна всплеснула руками.
— Господи, как она посмела! Замужняя женщина!
— Мам, не психуй. — Антон ходил по комнате, как зверь в клетке. — Мы ей покажем. Есть у меня один знакомый... Вован с третьего этажа. Он в риелторской конторе работает, все эти дела знает.
— Какие дела? — не поняла мать.
— Как квартиры переоформлять. Через суд, через документы всякие. — Антон остановился и посмотрел на мать. — Слушай, мам, а помнишь, у Карины справка о психическом здоровье была? Когда на работу устраивалась?
— Ну помню. А что?
— А то, что можно сказать, будто она того... крышей поехала. Мужа бросила, с любовником крутится. Неадекватная стала.
Дядя Толя оживился.
— О! Это мысль! Я слышал, как она на тебя орала — половина дома слышала. Можно соседей в свидетели привлечь.
— Но она же нормальная... — попыталась возразить Людмила Викторовна.
— Мам, нормальные жены дом не бросают! — отрезал Антон. — Значит, ненормальная. А раз ненормальная, то какая ж она собственник? Суд разберется.
— А документы как подделать? — спросил дядя Толя с интересом.
— Не подделать, а правильно оформить. — Антон достал телефон. — Вован объяснит. Говорит, если жена психически нестабильна и бросила семью, то муж может через суд добиться признания ее недееспособной. А дальше дело техники.
Людмила Викторовна мыла одну и ту же тарелку уже пятую минуту.
— Сынок, а может, не надо? Вдруг она опомнится, вернется...
— Не вернется, мам. Ты же слышала — у нее теперь есть к кому. — Антон набрал номер. — Алло, Вован? Слушай, тут такое дело...
Пока он говорил по телефону, дядя Толя наклонился к Людмиле Викторовне:
— Людка, не парься. Лучше нам без нее будет. Спокойнее. А квартира — так она все равно Антону должна достаться. Он же муж.
— Но как-то нехорошо получается...
— А ей хорошо было мужа бросать? — дядя махнул рукой. — Сама виновата. Захотела гульнуть — пусть расплачивается.
Антон закончил разговор и потер руки.
— Все, решено. Завтра к Вовану идем, он все объяснит. Говорит, таких дел полно. Главное — правильно документы подать и свидетелей найти.
— А свидетелей-то где взять?
— Да соседи наши, Толя, ты сам. Все видели, как она психовала, кричала. — Антон усмехнулся. — А потом мужа бросила, к любовнику переехала. Это же явный признак неадекватного поведения.
— А вдруг она догадается? Вернется, скандал устроит?
— Пусть попробует. — Антон сел в кресло и закинул ноги на стол. — К тому времени уже поздно будет. Документы подадим завтра же.
В квартире стало тихо. Только капал кран на кухне и тикали настенные часы. Людмила Викторовна все мыла ту же тарелку и думала о том, что сын, может быть, прав. Ну зачем было Карине мужа бросать? Надо было терпеть, как все жены терпят.
— Мам, а ты не переживай, — сказал Антон, словно прочитав ее мысли. — Мы же не воруем. Мы просто свое забираем. Я тут прописан, права имею.
— Конечно, сынок. Ты прав.
Дядя Толя допил чай и встал.
— Ну, братан, я пошел. А ты давай, не тяни. Чем быстрее начнешь, тем лучше.
— Да уж начал. — Антон проводил дядю до двери. — К концу недели все и решится.
Когда дядя Толя ушел, Людмила Викторовна подошла к сыну.
— Антоша, а что если... что если мы не правы?
— Мам, — он обнял ее за плечи, — мы семья. А семья должна держаться вместе. Карина от семьи отказалась — значит, от всего отказалась.
— Ну да... Наверное, ты прав.
— Точно прав. — Антон посмотрел в окно, где горели огни в чужих квартирах. — Завтра начнем новую жизнь. Без ее воплей и претензий.
А в это время, в двух районах от них, Карина сидела на кухне у Сергея и пила чай с медом. Слезы давно высохли, но осадок на душе остался горький.
— Не думай о них, — сказал Сергей, накрывая ее руку своей. — Ты сделала правильно.
— А что, если он что-нибудь выкинет? — Карина подняла на него глаза. — Знаешь ведь, какой он...
— Что он может сделать? Квартира твоя, документы у тебя.
Карина кивнула, но что-то внутри подсказывало ей: Антон просто так не сдастся. Он никогда не сдавался просто так.
Через две недели Карина получила повестку в суд. Сидя в приемной юриста, она перечитывала документы в третий раз, не веря своим глазам.
— Иск о признании недееспособной? — юрист Марина Степановна, женщина лет пятидесяти с усталыми глазами, покачала головой. — Ну и сволочь ваш муж. Извините за прямоту.
— А у них есть шансы? — голос у Карины дрожал.
— Теоретически — да. Если докажут, что вы психически нестабильны. — юрист листала бумаги. — Тут и свидетели есть... Соседка Валентина Петровна показывает, что вы кричали, дверьми хлопали. Дядя ваш... как его... Толя утверждает, что вы неадекватно себя вели. Свекровь пишет, что бросили семью без объяснений.
— Но это же ложь! Я работала как проклятая, содержала этого дармоеда!
— Вот это и надо доказать. — Марина Степановна достала блокнот. — Рассказывайте все подробно. И документы несите — справки с работы, выписки с банковских счетов, медицинские справки.
Карина вышла из юридической конторы с тяжелым чувством. На душе скребли кошки. Неужели Антон решился на такую подлость?
Телефон зазвонил прямо на улице.
— Карин, ты где? — голос Инны звучал фальшиво-сочувствующе. — Дядя Антон очень переживает. Может, помиритесь?
— Инна, отстань. И передай своему дяде: если он думает, что меня запугает, то ошибается.
— Да о чем ты? Какое запугивание? — но в голосе племянницы прорезались злые нотки. — Просто люди говорят, что ты... ну, не совсем здорова стала. Мужа бросила, к чужому мужику переехала...
— Инна, — Карина остановилась посреди тротуара, — если ты еще раз откроешь рот, я тебе его так закрою, что до старости помнить будешь. Поняла?
— Ой, да ладно тебе! Чего злишься-то?
Карина сбросила вызов и заблокировала номер. Ей нужно было действовать быстро.
Суд назначили через месяц. Этот месяц стал для Карины самым тяжелым в жизни. Она собирала справки, искала свидетелей, доказывала свою адекватность. Сергей помогал как мог, но и ему приходилось нелегко — Антон и его приспешники распускали слухи, что Карина совратила чужого мужчину.
— У меня есть идея, — сказала Марина Степановна за день до суда. — Рискованная, но может сработать.
— Говорите.
— Нужно показать, кто на самом деле неадекватен. Ваш муж полгода не работает, злоупотребляет алкоголем. У нас есть справка из травматологии — помните, он год назад в пьяном виде упал с лестницы?
— Помню.
— А еще я нашла интересную вещь. — юрист достала папку. — Ваш дядя Толя привлекался за мошенничество. Дважды. А риелтор Вован, который им помогает, лишился лицензии за подделку документов.
Карина почувствовала, как внутри что-то оттаяло. Впервые за месяц ей захотелось улыбнуться.
— И что это дает?
— А то, что мы покажем суду истинные мотивы. Это не забота о больной жене, а попытка отжать квартиру с помощью мошенников.
В зале суда Карина села напротив мужа. Антон выглядел непривычно солидно — новый костюм, аккуратная прическа. Рядом с ним Людмила Викторовна в траурном платье изображала страдающую мать.
— Ваша честь, — начал адвокат Антона, молодой парень с наглыми глазами, — моя подзащитная оставила семью, ведет аморальный образ жизни, проявляет агрессию. Это явные признаки психического расстройства.
Первыми допрашивали свидетелей обвинения. Соседка Валентина Петровна, заикаясь от волнения, рассказывала, как Карина кричала и швыряла вещи.
— А вы знаете, почему подсудимая кричала? — спросила Марина Степановна при перекрестном допросе.
— Ну... наверное, характер такой...
— А то, что ее муж полгода не работает и злоупотребляет алкоголем, вам известно?
— Это... я не знаю... это не мое дело...
Дядя Толя врал с такой наглостью, что у Карины отвисла челюсть. По его словам, она была агрессивная, неуравновешенная, угрожала мужу и свекрови.
— Скажите, — обратилась к нему Марина Степановна, — вы привлекались к уголовной ответственности?
— При чем тут это?
— Отвечайте на вопрос.
— Ну... было дело... но это же давно...
— За мошенничество. Дважды. — юрист показала справки. — И сейчас помогаете племяннику отжать квартиру у жены?
— Я ничего не отжимаю! — Толя покраснел. — Просто справедливости хочу!
Когда очередь дошла до свидетелей защиты, в зал вошла женщина лет сорока в строгом костюме.
— Елена Викторовна Смирнова, начальник отдела кадров, — представилась она. — Карина Александровна работает у нас три года. Никаких нареканий к ее психическому состоянию нет. Более того, она одна из лучших сотрудников.
— А вам известно о семейных проблемах подсудимой?
— Конечно. Карина не скрывала, что муж не работает и злоупотребляет алкоголем. Она очень переживала, просила отпуск, чтобы помочь ему найти работу.
Следующим свидетелем был участковый Петр Иванович.
— За три года ни одного вызова по адресу проживания подсудимой. А вот по соседнему адресу, где проживает ее дядя... — он полистал блокнот. — Пьяные дебоши, драки, нарушение общественного порядка.
Антон ерзал на стуле. План трещал по швам.
Кульминацией стали показания психиатра, который обследовал Карину.
— Никаких признаков психических отклонений не выявлено, — четко произнес врач. — Напротив, обследуемая демонстрирует высокую стрессоустойчивость и адекватную реакцию на семейные проблемы.
Но главный удар Марина Степановна нанесла в конце.
— Ваша честь, у меня есть аудиозапись, которая прояснит истинные мотивы истца.
— Что за запись?
— Разговор господина Антонова с риелтором Вованом о том, как "правильно отжать квартиру у психически больной жены".
В зале повисла тишина. Антон побледнел как стена.
— Откуда у вас эта запись? — спросил судья.
— Риелтор Вован лишился лицензии за мошенничество. Сейчас он сотрудничает со следствием по другому делу и предоставил эту запись в надежде на смягчение приговора.
Когда в зале зазвучал голос Антона: "Главное — правильно документы подать, и квартира наша", — Людмила Викторовна заплакала.
Суд отказал Антону в иске и направил материалы дела в прокуратуру для проверки на предмет мошенничества.
Карина стояла на крыльце суда и глубоко дышала осенним воздухом. Сергей обнял ее за плечи.
— Ну что, домой? — спросил он.
— Домой, — согласилась она. — В свой дом.
Антон вышел из здания суда, сутулясь и не поднимая глаз. Людмила Викторовна плелась рядом, всхлипывая.
— Сынок, что же мы наделали... — бормотала она.
— Заткнись, мам, — огрызнулся Антон. — Достала со своими причитаниями.
Карина обернулась и посмотрела на них. Ей стало их жалко — не зло, а именно жалко. Два человека, которые могли жить нормально, но выбрали путь обмана и подлости.
— Антон! — окликнула она.
Он остановился, не оборачиваясь.
— Вещи заберешь завтра. Мама может остаться в квартире до конца месяца. Потом ищите другое жилье.
— А почему не сегодня? — голос у него был злой, но уже беззубый.
— Потому что я не такая стерва, как ты думаешь.
Карина развернулась и пошла к машине Сергея. Впереди была новая жизнь. Без криков, упреков и вечного чувства вины. Жизнь, где ее ценили и понимали.
А позади остались те, кто решил, что обман и подлость — это нормально. Но жизнь, как показал суд, все расставляет по местам.
Правда, к сожалению, не всегда быстро.