— Я в шоке, да что за цирк тут у вас! — Раиса Ивановна швырнула сумку прямо на обеденный стол, сбив чашку с недопитым кофе. Темная лужа расползлась по клеенке, капая на пол.
Таня замерла у плиты с лопаткой в руке. Жареная картошка подгорала на сковороде, а на кухне вдруг стало так тихо, что слышался только звук капающего кофе и сопение пятилетнего Вани, который строил башню из кубиков в углу.
— Мам, ты чего так? — Антон поднял глаза от телефона, но голос его звучал без особого удивления. Привык уже к маминым выходкам.
— Как чего?! — Раиса Ивановна развернулась к нему, и Таня увидела, как налились кровью глаза свекрови. — Тридцать лет в этой дыре живу! Тридцать лет! А вы что делаете? Сидите тут, как... как барсуки проклятые!
Ваня испуганно прижался к кубикам. Таня быстро подошла к сыну, взяла на руки. Малыш уткнулся лицом ей в плечо.
— Мам, давай спокойно...
— Спокойно?! — свекровь захохотала, но смех этот был злой, режущий. — Да у меня потолок течет, обои от стен отваливаются, а ты мне "спокойно"! Знаешь что, сынок? Так, закрыли все рты! Я уже всё продумала: вкладываете капитал и покупаете мне дом!
Таня почувствовала, как внутри все сжалось в тугой узел. Вот оно. То, чего она боялась последние месяцы, когда Раиса Ивановна начала все чаще намекать на "неустроенность" и "неблагодарность детей".
— Мама, о каких деньгах ты говоришь? — Антон отложил телефон, нахмурился. — У нас ипотека, кредит на машину...
— А мне плевать на ваши кредиты! — рявкнула Раиса Ивановна. — Я вас родила, выкормила, на ноги поставила! А теперь что? Должна в трущобе доживать?
Ваня заплакал — тихо, жалобно. Таня покачала его, прошептала "тише, тише", но сама чувствовала, как руки дрожат.
— Раиса Ивановна, — начала она осторожно, — может, сядем, обсудим нормально? Ваня испугался...
— Ах, Ваня испугался! — свекровь повернулась к ней с такой злостью в глазах, что Таня невольно отступила. — А я, значит, не испугалась, когда прошлой ночью штукатурка мне на голову свалилась? Или когда соседи сверху затопили и вся моя мебель побежала пятнами?
— Мама...
— Молчи! — отрезала Раиса Ивановна. — Ты, Антон, мой единственный сын. И если ты меня сейчас не поддержишь, то я тебе не мать больше. Понял?
В кухне повисла такая напряженная тишина, что казалось, воздух загустел. Ваня всхлипывал, уткнувшись Тане в шею. Антон сидел, глядя то на мать, то на жену, и Таня видела, как мечется он между двух огней.
— Мам, но ты же понимаешь... — попробовал он снова.
— Понимаю! — взвилась Раиса Ивановна. — Понимаю, что эта... — она презрительно покосилась на Таню, — эта твоя жена тебе мозги промыла! Вот что я понимаю! Думаешь, я слепая? Видела, как она морщится, когда я прихожу! Как шушукается с тобой по углам!
— Это неправда! — не выдержала Таня. — Я никогда...
— Да заткнись ты! — рявкнула свекровь. — Не тебе тут говорить! Ты в нашу семью пришла, а не мы к тебе!
Антон встал, прошелся по кухне. Таня видела, как напряглись его плечи, как сжались кулаки. Знала этот жест — он злился, но злость эту сдерживал, загонял внутрь.
— Мама, послушай, — сказал он наконец. — Давай посчитаем реально. У нас...
— Нет! — перебила Раиса Ивановна. — Никаких "посчитаем"! Тетя Анфиса вчера звонила, рассказывала, как ее Сергей квартиру матери купил. В новостройке! С ремонтом! А что мой сын для матери сделал? Ничего!
Тут дверь хлопнула, и в кухню вошла тетя Анфиса собственной персоной. Невысокая, полная, с хитрыми глазками и улыбкой, которая Тане никогда не нравилась.
— О, как раз вовремя! — обрадовалась Раиса Ивановна. — Анфиса, расскажи им про Сергея!
Тетя Анфиса сняла плащ, оглядела всех присутствующих с видом человека, который попал на интересный спектакль.
— Ну что тут рассказывать? — пожала она плечами. — Нормальные дети родителей не бросают. Это понятно каждому.
— Вот именно! — подхватила Раиса Ивановна. — А мой сын тут калькулятор достает, считать начинает!
Тетя Анфиса уселась на табурет, разлив по кухне приторный запах дешевых духов. Таня поморщилась — этот запах всегда напоминал ей о неприятностях. Анфиса появлялась в их доме только когда хотела что-то подстроить, поссорить или выведать.
— Танечка, ты чего такая бледная? — сладко поинтересовалась тетя Анфиса. — Не заболела часом?
— Нормально я, — процедила сквозь зубы Таня, все еще укачивая Ваню.
— А я вот смотрю — не нормально. — Анфиса наклонила голову, изучая Таню, как энтомолог жука. — Может, от того, что совесть мучает? Свекровь в развалюхе живет, а сама в тепле да уюте?
— Анфиса! — Антон резко встал. — Хватит!
— Ой, что ты, Антоша! — замахала руками тетя. — Я же ничего плохого не сказала! Просто констатирую факты. У Сергея, знаешь, какая жена умная оказалась? Сама настояла, чтобы он матери жилье купил. Говорит: "Как же так, мамочка в такой дыре живет?" И знаешь, что? Теперь у них в семье мир да лад. А то что было раньше — скандалы, ругань...
Таня почувствовала, как внутри все закипает. Эта змея специально приехала, чтобы подлить масла в огонь. И делала это с таким невинным видом, что хотелось врезать.
— Тетя Анфиса, — сказала она как можно спокойнее, — а может, не стоит чужие семьи в пример ставить? У каждого своя ситуация.
— Ах, своя! — всплеснула руками Анфиса. — Конечно, своя! Тебе же терять нечего — не твоя мать в трущобе живет!
— Анфиса, завязывай! — рявкнул Антон, и Таня увидела, как дергается желвак на его скуле. — Хватит мою семью обсуждать!
— Да что ты кипятишься-то? — удивилась тетя, но в глазах плясали довольные огоньки. — Мы же по-хорошему! Мать тебя просит — помоги! Что тут обсуждать?
Ваня вдруг поднял заплаканное лицо:
— Мама, а почему бабушка кричит? Она злая?
И тут Раиса Ивановна словно взорвалась:
— Злая?! Да как ты смеешь! Я злая?! — Она шагнула к Тане, и та инстинктивно отступила. — Это ты его настраиваешь против меня! Отравляешь ребенка!
— Я ничего не говорила! — возмутилась Таня. — Ваня сам...
— Сам! Пятилетний ребенок сам! — захохотала свекровь. — Да кто же тебе поверит!
Антон схватился за голову:
— Мам, прекрати! При ребенке!
— А при ком еще мне говорить?! — завелась Раиса Ивановна пуще прежнего. — Ты меня месяцами игнорируешь! На звонки не отвечаешь! И все из-за кого? — Она ткнула пальцем в сторону Тани. — Из-за этой... принцессы!
— Ради бога, — попросила Таня, и голос ее задрожал, — давайте без оскорблений.
— Оскорблений?! — Раиса Ивановна подошла совсем близко. — А то, что ты делаешь с моим сыном — это не оскорбление? Отбила его от семьи, от матери!
Тетя Анфиса сидела и наблюдала за перепалкой с видом зрителя в театре. Время от времени кивала, поддакивала, а губы ее растягивались в довольной улыбке.
— Раиса, — сказала она вдруг, — а ты знаешь, что Танечка на работе всем рассказывает, какая у нее свекровь тяжелая?
Таня почувствовала, как земля уходит из-под ног:
— Это неправда! Я никогда...
— А Марина из бухгалтерии мне вчера рассказала, — невозмутимо продолжала Анфиса. — Говорит, жалуется Таня постоянно. "Свекровь, говорит, достала. То ей одно не так, то другое."
— Врешь ты все! — крикнула Таня, и Ваня в ее руках вздрогнул. — Марина вообще с нами в разных отделах работает!
— Ах, вру? — театрально возмутилась Анфиса. — Значит, Марина врет? А может, и она, и другие люди просто видят правду?
Раиса Ивановна стояла, тяжело дыша, и смотрела на Таню с такой ненавистью, что та почувствовала озноб.
— Я так и знала, — процедила свекровь. — Я так и знала, что ты меня ненавидишь. Строишь из себя паиньку, а за спиной поливаешь грязью.
— Мама, хватит! — взорвался наконец Антон. — Хватит! Анфиса, ты зачем приехала? Ссорить нас?
— Да что ты, Антоша! — всплеснула руками тетя. — Я же добра хочу! Думала, поговорю с вами, объясню...
— Объяснишь?! — Антон развернулся к ней. — Ты же специально все это устроила! Думаешь, я не вижу?
Анфиса обиженно надула губы:
— Ну и что, что я Раисе подсказала? Она же мучается! Видеть не могу, как хорошая женщина страдает!
— А мне что, легко? — тихо сказала Таня. — Думаете, мне приятно, когда меня в собственном доме оскорбляют?
— В собственном? — переспросила Раиса Ивановна, и голос ее стал опасно тихим. — В собственном доме? А кто квартиру покупал? Кто первый взнос делал?
Антон побледнел:
— Мама, мы об этом договаривались...
— Договаривались! — фыркнула свекровь. — Я сто тысяч отдала, чтобы у моего сына было жилье! А теперь что? Теперь я здесь гостья?
Таня почувствовала, как мир вокруг начинает рушиться. Сто тысяч. Антон никогда ей этого не говорил. Никогда.
— Антон? — прошептала она. — Это правда?
Он не смотрел на нее. Стоял, опустив голову, и молчал. И это молчание было хуже любых слов.
— Значит, правда, — сказала Таня и осторожно поставила Ваню на пол. — Значит, пять лет ты мне врал.
— Не врал я! — вспыхнул Антон. — Просто... просто не говорил!
— А в чем разница?! — крикнула Таня, и тут же испугалась собственного голоса. Ваня прижался к ее ногам.
Раиса Ивановна торжествующе улыбнулась:
— Вот видишь, сынок! Вот она — твоя жена! Как только правда открылась, сразу кричать начала!
— А что мне делать?! — Таня повернулась к свекрови. — Что мне делать, когда узнаю, что живу в долгу? Что каждый день хожу по квартире, которая наполовину не моя?
Тетя Анфиса довольно хмыкнула:
— Ну вот и все встало на свои места. Теперь понятно, кто тут кому должен.
И тут зазвонил телефон Раисы Ивановны. Она раздраженно взглянула на экран, но ответила:
— Алло! Да, это я... Что? Когда? Сейчас приеду!
Лицо свекрови за секунду изменилось. Исчезло торжество, появился страх.
— Что случилось? — спросил Антон.
— Дом мой... — прошептала Раиса Ивановна. — Дом затопило. Прорвало трубу на верхнем этаже. Говорят, там такой потоп... Все! Все пропало!
Она опустилась на табурет, и вдруг показалась не грозной свекровью, а просто уставшей пожилой женщиной.
— Мама! — Антон кинулся к ней. — Мама, не переживай. Мы что-нибудь придумаем.
— Что придумаете? — глухо спросила Раиса Ивановна. — Мне теперь вообще жить негде. Совсем негде.
Тетя Анфиса вдруг заерзала на стуле:
— Ой, Раиса, а знаешь... У меня дела, мне пора. Позвони, как разберешься.
И она быстро, почти бегом, выскочила из кухни. Хлопнула дверь.
— Вот сука, — процедила Раиса Ивановна. — Когда интриги строить — первая, а как помочь надо — сразу дела нашлись.
Таня стояла и смотрела на свекровь. Смотрела на эту женщину, которая еще пять минут назад ее унижала, а теперь сидела сломленная и растерянная.
— Мам, — тихо сказала она, — собирайся. Будешь у нас жить.
Раиса Ивановна подняла голову:
— Что?
— Будешь у нас жить, — повторила Таня. — Пока не найдем выход.
— Но... но я же... — начала свекровь, и Таня увидела, как навернулись у нее на глазах слезы.
— Забудем, — сказала Таня. — Все забудем. Ваня, иди к бабушке. Обними ее.
Мальчик подбежал к Раисе Ивановне, забрался к ней на колени. Она прижала его к себе и тихо заплакала.
— Таня, — сказал Антон, — прости меня. За деньги, за все... Я не хотел скрывать, просто...
— Потом, — остановила его Таня. — Потом разберемся. А сейчас надо помочь маме.
Раиса Ивановна посмотрела на нее сквозь слезы:
— Танюша... я не знаю, что сказать.
— И не надо, — улыбнулась Таня. — Мы же семья.
А через окно уже темнело. День, который начался со скандала, заканчивался странным, хрупким миром. Таня налила всем чаю, нарезала хлеба. За столом сидели, не говоря ничего, только Ваня что-то шептал бабушке на ухо, и та улыбалась.
Правда, Таня знала, что завтра все начнется заново. Что жить втроем в двухкомнатной квартире будет нелегко. Что разговор о ста тысячах им еще предстоит. Но сегодня было достаточно того, что они все вместе, что дом не развалился от криков, и что маленький Ваня наконец перестал плакать.
А где-то в другом конце города тетя Анфиса рассказывала подругам по телефону, какой интересный день у нее сегодня выдался. И строила планы, когда бы еще заглянуть к молодым — проведать, как дела.