Нина и Лёля
В этот же год весной Нина вышла замуж за Ивана Мордовченкова. Поселились они у Раисы Матвеевны, так как Иван жил далеко от города и на работу добирался часа два, а иногда и три. Это было неудобно и утомительно, да и Нина не горела желанием покидать свой дом и переезжать бог знает куда.
Она работала в библиотеке, но мечтала восстановиться в институте, если не в этом году, то в следующем обязательно. Теперь под другой фамилией ей будет полегче, хотя возможно, что придётся начинать курс сначала.
Жизнь понемногу налаживалась. В магазинах появились продукты, рынок летом изобиловал овощами и фруктами, зимой жили запасами картофеля, капусты и других овощей. Хлеб продавался без перебоев, было из чего и приготовить наваристый борщ, и пироги испечь.
Да и рыба выручала всегда. Свежую рыбу продавали в садках, стоила она недорого. Всегда можно и ушицы сварить, и засолить, и нажарить ёршиков и карасей.
Иван неплохо зарабатывал, поэтому семья жила сытно, Раиса Матвеевна любила готовить, и по выходным к ним в гости часто наведывались Лёля с Алечкой, иногда и с Владимиром.
– Чего же это Аля у вас такая невесёлая? – спросила Раиса зятя однажды. – Обижает её бабушка, ругает часто. Вы бы с мамой своей поговорили. Нельзя так, она же ребёнок совсем.
– У нас такое воспитание в семье. Мама женщина строгая, у неё одни сыновья, она всех в ежовых рукавицах держит, вот и Але перепадает иногда. Но я понял, я поговорю с ней.
А у Лёли сердобольная мать спросила как-то:
– Ну а ты-то счастлива с ним, Лариса? И как со свекровью ладишь?
– Да никак. Суровая она, всё норовит подвох найти да поворчать. Ни слова от неё хорошего не услышишь.
– Ну а муж твой чего же?
– Владимиру на работе обещали отдельное жильё, но нужно подождать. Вот съедем от них, и всё образуется.
– Ну дай Бог! Девчонку жалко. Затуркали её совсем. Ты бы хоть на полдня ушла работать, после школы с Алей была бы.
– Ну вот ещё! – возразила Лёля. – Меня там только и не хватало, я ещё буду у неё под ногами болтаться. Нет уж! Вот переедем от них, тогда всё и наладится.
Но переезд на новое место жительства всё откладывался: строительство в городе велось медленно, старый фонд приходил в негодность, поэтому людям приходилось жить большими семьями и ютиться на маленьких площадях.
Отношения с матерью Владимира тоже не улучшались, и вконец рассерженная Лариса решила-таки перебраться всей семьёй к своей матери, где хоть и тесно будет, зато спокойнее.
Они с Алей пришли к Раисе Матвеевне поздним вечером после очередного скандала на ровном месте. Аля учила уроки на кухонном столе и нечаянно опрокинула чернильницу, испачкав клеенку.
Бабушка заставила её оттирать, но фиолетовые пятна не поддавались, как девочка ни старалась. Она начала плакать, что спровоцировало крик и ругань, и Алю отправили в угол.
Вернувшаяся с работы Лёля не стала разбираться со свекровью, зная, что ни к чему хорошему это не приведёт. Она забрала дочь, и они отправились к Раисе в надежде поговорить и попросить пожить у них, пока не получат жильё.
Но, придя домой, они застали всё семейство в радостном возбуждении: Нина была у врача и выяснилось, что она ждёт ребёнка.
– Всё! Завтра же начинаю ремонтировать дом, – заявил Иван, – нужно поменять перегородку, сделать нашу комнату побольше, но тогда придётся и печь переложить, все стены побелить, в полу щели заделать. Ох и работёнка мне предстоит!
Он распоряжался в их доме, как в своём. Ну ещё бы, добытчик, хозяин, а теперь ещё и будущий отец семейства. Все должны его слушать и делать, как он говорит.
Даже строгая Раиса Матвеевна сдала позиции домоправительницы при новом зяте. Пару раз она пыталась отстаивать в доме прежние порядки, но Иван всё равно всё делал по-своему, и Нина осторожно попросила мать:
– Не вмешивайся. Пусть хозяйничает. Ты у нас и так с готовкой, варкой и паркой устаёшь. А уж мужские дела пусть будут по его части. Шитьем занимайся.
Лёля с Алей присоединились к общему веселью и возбуждению. Лариса была рада за сестру, но всё же спросила:
– А с институтом теперь как же?
– Придётся подождать. После родов теперь уж.
Бабушка Рая заметила заплаканные Алины глаза и спросила:
– Что опять у вас случилось? Эта старая карга снова девчонку замордовала?
– Мама! – осуждающе воскликнула Лариса. – Ну зачем ты при ребёнке? Она сама виновата, всю клеёнку на кухне чернилами вымазала.
– А я не могла в нашей комнате уроки делать. Там весь стол дяди Володиными бумагами завален!
Девочка так и не называла отчима папой. Она пыталась вначале, но новая бабушка запретила ей:
– Он тебе не папа. И при мне его так не называй!
Ребёнку приходилось подстраиваться, то «папа», когда они одни, то «дядя Володя» в присутствии бабушки и дедушки, тихого незаметного мужичка, вечно сидящего во дворе на лавочке. Потом Аля и вовсе про слово «папа» забыла, так и повелось: дядя Володя.
Раиса Матвеевна укоризненно покачала головой, прижала внучку к себе, поцеловала в макушку и сказала:
– Горемычная ты моя. Лучше бы у Марии Ильиничны осталась.
– Мне и с мамой хорошо, и с дядей Володей. Только бабушка злая очень.
Все невесело засмеялись, и Лариса поняла, что вопрос о переселении к ним можно не поднимать. Нужно ждать жильё, которое вот-вот должен получить Владимир. Но прошло уже больше года, а новую квартиру Шарапову и его семье так и не давали.
***
В 1937 году Нина родила мальчика. Жизнь в её семье была спокойной и размеренной. Всё шло своим чередом, и пополнение семейства все восприняли радостно. Сынишку назвали Герман.
– Как-то больно по-книжному, – сказала Раиса Матвеевна, любуясь внуком. – Если будем звать его Гера, все будут думать, что он Герасим.
– А он Герман. Нам с Ваней нравится, – сказал Нина, бережно держа мальчика на руках.
Маленький Гера сразу стал любимчиком в семье. Аля не отходила от двоюродного братика ни на шаг, любовалась им, гладила, пела ему песенки и даже помогала Нине пеленать малыша.
Лёля разрывалась на два дома. С утра на работе, потом она забирала дочку, и они шли к матери с Ниной. Аля учила уроки, а Лёля помогала Нине, Раиса Матвеевна стряпала на кухне, когда Иван возвращался с работы, все ужинали, и Лариса с Алей отправлялись домой. И так почти каждый день.
В доме у Шараповых находиться им совсем не хотелось, а Владимир, как правило, задерживался на работе допоздна.
Очередная беда случилась так же неожиданно, как и всегда. Осень 1939-го года была дождливой и промозглой. Дожди лили беспрестанно уже целую неделю. Развезло дороги, и даже Волга будто набухла, потемнела и несла свои воды зло и яростно, стараясь справиться с огромным притоком дождевой воды.
Стояла осенняя непогода, бушевал шторм, и дождь хлестал в окна так, что ночами, под завывания ветра, становилось жутко. В этот вечер Владимир прибежал домой лишь поесть и переодеться.
– Я сегодня на ночь ухожу, – сказал он второпях. – Меня не ждите. Вода чуть не из берегов выходит. Плотину может прорвать. Нужно быть на месте, аварийная ситуация.
Лариса испугалась.
– Ты не волнуйся, Лёля. Я же там не один буду. Нас человек двадцать. Справимся.
Он поцеловал жену и дочку и поспешно ушёл, внизу его ждала машина. А утром на той же машине к ним приехали милиционер и представитель гидроузла с очень плохой новостью: ночью произошла авария, плотину прорвало, затопило огромную территорию земель, погибли люди.
– Мужайтесь. Ваш сын и муж погиб как герой. Он был на своём посту до самого конца, боролся со стихийным бедствием мужественно и до последнего вздоха. Примите наши искренние соболезнования.
Произнося эти слова, мужчины сняли головные уборы и склонили головы. Мать Владимира заломила руки и, закричав в голос, упала на пол. Лариса присела рядом с ней, попыталась её поднять, но та рывком отстранилась от неё.
Несчастная женщина поднялась и ушла в свою комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Аля испуганно забилась в угол, а Лариса упала ничком на кровать и зарыдала.
Страх и ужас сковал её и наполнил сердце такой нестерпимой болью, что ей трудно было дышать. Любимый человек погиб. Она вновь стала вдовой, будто проклятье какое-то! Почему все эти беды сыплются на её голову? За что она страдает, за какие грехи?
Молодая женщина тридцати двух лет от роду потеряла уже двоих мужей, и, казалось, не было видно конца этим потерям. Ларисе и самой захотелось умереть от горя, но её вдруг обуял страх за дочь.
Это единственное, что у неё осталось, маленькая дочка, ради которой нужно было жить, найти в себе силы подняться из пепла, из руин и идти по жизни дальше.
После гибели Владимира оставаться в семье Шараповых не было никакой возможности. Свёкор начал попивать, чего за ним раньше не замечалось, а свекровь изводила всё семейство своим сварливым и скандальным характером.
Больше всего доставалось, конечно же, Лёле с Алей. Ужиться или наладить отношения с этой женщиной не удавалось, поэтому, не дождавшись года со смерти мужа, как раз с наступлением летних школьные каникул, Лариса собрала все свои вещи, и они с Алей ушли.
Перед уходом она поклонилась свекрови в пояс, поблагодарила за всё и со словами «Не поминайте лихом» покинула этот негостеприимный дом.
Придя к матери, Лёля расплакалась. Та стала её успокаивать, но все же заметила:
– Я знала, что так будет, что не приживёшься ты в их семье. Живите с Алей у нас, так всем спокойнее будет.
– Мама правильно говорит, – сказала Нина. Она села рядом с сестрой и попыталась её успокоить. – Ничего, проживём как-нибудь. Не плачь.
Но Лариса понимала, что всем вместе в доме матери будет тесно. У неё уже созрел план вернуться в деревню к Марии Ильиничне, и она решила, что к осени они уедут в Разночиновку.
Летом Лёля продолжала работать в доме инвалидов, а в августе уволилась, и они с Алей стали готовиться к переезду. С работы её отпустили не очень охотно.
– Жаль вас отпускать, Лариса Павловна, – сказал ей заведующий. – Но что поделаешь, жизнь. Езжайте себе, но если надумаете вернуться, примем назад.
– Ну это вряд ли, – сказала Лёля, – но на добром слове спасибо.
Лариса послала своей бывшей свекрови письмо, в котором сообщила об их приезде. Сама она не знала, как долго они пробудут в деревне и никаких планов не строила.
Пожилая Мария Ильинична встретила невестку с внучкой с такой радостью, которую трудно описать словами.
Алю приняли в её прежнюю школу, и все ребятишки сразу узнали её. Для девочки наконец-то началась спокойная жизнь в любви и заботе бабушки и мамы.
- Нет, вероятно, такого горя, которое человек не смог бы пережить. Я согласна. Но как справиться, когда беды наваливаются одна за другой — потеря близких, полное отчаяние, ощущение безысходности? На это у меня нет ответа. Пожалуй, только тот, кто сам прошёл через это, может дать ответ.
- Спасибо за прочтение очередной главы. Буду признательна за ваши комментарии, дороги е читатели.
- Продолжение