Рубиновый венец 43
— Я очень ценю вашу дружбу, — начала Мария осторожно. — За эти недели вы стали для меня добрым товарищем. Но...
— Но? — тихо переспросил Николай.
— Мне кажется, что между нами происходит некое недоразумение. — Мария села на край кресла, сложив руки на коленях. — Вы — друг Вольдемара Львовича. И для меня вы прежде всего его друг.
Николай побледнел. В её словах звучал деликатный, но ясный отказ.
— Мария Георгиевна, — произнёс он с трудом, — если я чем-то вас обидел...
— Нет, что вы! — поспешно перебила она. — Просто я хочу, чтобы между нами всё было честно. Вы замечательный человек, но...
— Но ваше сердце принадлежит другому.
Мария вспыхнула и опустила глаза.
— Я не говорила этого.
— Не нужно было говорить. — Николай встал и подошёл к окну. — Я всё понимаю, Мария Георгиевна. Вольдемар счастливчик.
— Николай Александрович, — тихо сказала Мария, — я надеюсь, мы останемся друзьями? Мне было бы очень грустно потерять ваше расположение.
Он обернулся к ней. Что-то промелькнуло в его глазах — боль, обида.
— Конечно, останемся друзьями, — улыбнулся он, но улыбка получилась кривая. — А как же иначе?
Мария почувствовала — что-то не так. В голосе фальшь, во взгляде... словно он согласился только на словах.
— Вы не сердитесь? — спросила она.
— Что вы! — Николай поцеловал ей руку. — Вы честно поступили.
Когда он вышёл, Мария подошла к окну. Смотрела, как он уходит, и чувствовала — беда не прошла, а только затаилась. Что-то было во всем этом неправильно.
Тамара Павловна заглянула в гостиную.
— Что случилось, Маша?
— Не знаю, — честно призналась Мария. — Мне кажется, я поступила правильно. Но почему-то на душе неспокойно.
— Женское сердце редко ошибается, — задумчиво сказала Тамара Павловна. — Если чувствуешь подвох, значит, он есть.
А Николай, выйдя на улицу, медленно шёл по набережной. Слова Марии болью отзывались в груди. Она была так искренна, так честна с ним. "Может, стоило признаться ей во всём? — мучился он. — Рассказать про разговор с Августой Карловной, про свои истинные чувства?"
Но было уже поздно. Мария ясно дала понять — для неё он только друг Вольдемара. И всё же... всё же он не мог просто отступить. Слишком дорога была ему эта девушка, слишком глубоко засела в сердце. "Прости меня, Вольдемар, — думал он с тоской. — Но я не могу её отпустить. Не могу."
***
Анна Николаевна Долгова стояла у зеркала в своей спальне, поправляя жемчужное ожерелье. Горничная Дуняша расставляла на туалетном столике флаконы с духами и шкатулки с украшениями.
— Барышня, может, бирюзовые серьги лучше подойдут к платью? — робко предложила горничная.
— Нет, жемчуг, — решительно сказала Анна. — Сегодня я должна выглядеть безупречно.
Вчерашний театральный вечер окончательно убедил её — медлить больше нельзя. Видеть, как Вольдемар смотрит на эту провинциалку, как светлеют его глаза при одном её появлении... Анна сжала кулаки. Довольно! Пора напомнить ему, что совсем недавно значила для него она.
Музыкальный вечер в доме Долговых — отличный повод. Мама давно планировала устроить что-то подобное, а Анна всё откладывала. Теперь настало время.
— Дуняша, кто уже приехал?
— Почти все. Княгиня Шумская с сыном. И молодые люди из лучших семей. Николай Александрович Березин.
Анна кивнула. Березин — хороший ход. Он последние недели кружится возле этой Касьяновой, значит, можно использовать его увлечение. А вот семью Фокиных с их протеже приглашать не стала. Пусть Вольдемар проведёт вечер без своей пассии.
В гостиной уже звучали первые аккорды. Анна спустилась по лестнице, чувствуя, как шелест бального платья подчёркивает каждое её движение. Гости оборачивались, провожая её восхищёнными взглядами. В такие моменты Анна знала себе цену.
— Анна Николаевна, как вы прекрасно выглядите! — Августа Карловна подошла к ней первой. — Этот оттенок голубого вам удивительно идёт.
— Спасибо, Августа Карловна. Я так рада, что вы смогли приехать.
Вольдемар стоял у рояля, слушая молодую пианистку. Анна незаметно наблюдала за ним. Красив, как всегда. Но в лице что-то изменилось — появилась какая-то мечтательность, мягкость. Раньше такого не было.
Когда музыка стихла, Анна изящно подошла к нему.
— Вольдемар Львович, как приятно видеть вас в нашем доме. Мама так сожалеет, что мы редко встречаемся.
— Анна Николаевна. — Он галантно поклонился. — Благодарю за приглашение.
В голосе вежливость, но не больше. Анна почувствовала укол, но не подала виду.
— Помните, как мы с вами играли в четыре руки сонату Моцарта? — сказала она мягко. — Может быть, повторим?
Отказаться было бы невежливо. Они сели за рояль рядом, как в прежние времена. Анна играла свою партию, чувствуя, как их руки почти касаются на клавишах. Музыка звучала красиво — они всегда хорошо музицировали вместе.
— Хорошо играете, — сказал Вольдемар, когда они закончили.
— Вы тоже. — Анна посмотрела на него. — Мы всегда понимали друг друга.
Он ничего не ответил. Но Анна заметила — что-то мелькнуло в глазах.
Когда гости перешли в соседнюю гостиную, Анна подошла к окну. Вольдемар стоял там же. Она делала вид, что никакого разговора между ними раньше не было. И его слова остаться только друзьями будто не звучали.
— Вольдемар Львович, — сказала она тихо, — хочу поговорить. Что-то между нами не так. Не понимаю, что случилось.
— Анна Николаевна, ничего не случилось. Просто... обстоятельства изменились.
— Какие обстоятельства? — Она смотрела на него с искренним недоумением. — Мы ведь понимали друг друга. Я всегда считала, что между нами есть... особая близость.
Вольдемар смотрел в окно, где за стеклом кружились снежинки.
— Анна Николаевна, вы прекрасная девушка. Любой мужчина счёл бы за честь...
— Но не вы? — перебила она. — Что изменилось, Вольдемар Львович? Неужели эта... провинциалка настолько очаровала вас?
Он резко обернулся к ней. В глазах вспыхнуло что-то опасное.
— Прошу вас не говорить так о Марии Георгиевне.
— Значит, вы действительно увлечены этой девчонкой?— Анна почувствовала, как внутри всё сжимается.
— Я не обсуждаю этого, — холодно сказал он.
— А мне больно, Вольдемар! — вырвалось у неё. — Ведь между нами было так много хорошего. Неужели всё это ничего не значит?
— Анна Николаевна, — сказал он мягче, — я не хочу причинять вам боль. Но и обманывать не буду. Мои чувства изменились.
Она отвернулась к окну, чтобы скрыть слёзы. Когда обернулась, лицо уже было спокойным.
— Понимаю, — сказала она тихо. — Значит, эта особа сумела покорить ваше сердце. Но скажите мне честно — разве она может дать вам то, что дала бы я? Положение, связи, понимание вашего круга?
— Анна Николаевна...
— Нет, выслушайте меня! — Она взяла его за руку. — Я не сдамся просто так. Слишком много связывает наши семьи, слишком много значили мы друг для друга. Эта девушка — лишь увлечение, красивая мечта. А я — реальность, которая может сделать вас счастливым.
Вольдемар осторожно освободил руку.
— Боюсь, мы понимаем счастье по-разному.
Когда он ушёл, Анна ещё долго стояла у окна. В душе бушевала буря, но решение уже созрело. Если честная игра не действует, придётся применить другие методы. Эта провинциалка ещё узнает, с кем связалась.
***
В Петербурге только и говорили, что о предстоящем бале. Графиня Обозинская славилась размахом своих приёмов, а этот обещал быть особенно блестящим — в честь приезда московских родственников.
Мария стояла перед зеркалом, платье подчеркивало ее фигуру. Тамара Павловна подарила его специально к случаю.
— Барышня, вы словно принцесса, — восхищённо сказала Варвара, любуясь своей воспитанницей.
Мария улыбнулась, но в душе чувствовала волнение. За последние недели вокруг неё разгорались страсти, которых она не понимала. Николай стал слишком настойчив, несмотря на её попытки объяснить свою позицию. А Вольдемар... с ним становилось всё сложнее.
В соседней комнате Тамара Павловна надевала фиолетовое бархатное платье и бриллиантовую брошь.
— Михаил Константинович, ты готов? — крикнула она мужу.
— Почти! — отозвался он. — Только с галстуком не получается.
Мария подошла к окну. Внизу уже подавали карету — лакированную, с фонарями. На улице кружился лёгкий снежок.
— Дедушка готов? — спросила она.
— Сергей Иванович уже спустился, — ответила Варвара. — Такой нарядный в новом фраке!
В особняке Шумских царила иная атмосфера. Августа Карловна сидела в будуаре, пока камеристка укладывала её волосы.
— Матрёна, сапфировое колье или изумруды?
— Сапфиры, ваше сиятельство. К платью подойдут лучше.
Августа Карловна кивнула, думая о предстоящем вечере. Николай обещал быть внимательнее к этой провинциалке. Пора посмотреть, что из этого выйдет.
Вольдемар стоял у окна в своей комнате, уже одетый. Белый мундир с золотыми эполетами сидел безупречно. Но мысли были далеко.
— Барин, может, ехать пора? — спросил камердинер Петров.
— Да, едем.
В доме Долговых тоже шли последние приготовления. Анна долго выбирала между двумя платьями — розовым и белым. Остановилась на белом.
— Мама, диадему или просто серьги?
— Диадему, Аннушка. Сегодня надо выглядеть королевой.
Анна посмотрела на себя в зеркало. Да, хороша. Пора напомнить всему Петербургу, кто достоин быть женой князя Шумского.
У Березиных Николай нервно ходил по комнате. Слуга держал наготове цилиндр и перчатки.
— Что с вами, барин? Что-то случилось?
— Ничего, Семён. Просто... важный вечер.
Николай знал — сегодня всё решится. Либо он сможет завоевать сердце Марии, либо... Он не хотел думать о другом исходе.
Колокола били восемь вечера. Кареты одна за другой отъезжали от домов, направляясь к особняку графини Обозинской. Бал начинался.
Особняк графини сиял огнями.
Мария вошла в залу в сопровождении Фокиных и деда.
Вольдемар заметил их издалека. Сердце забилось быстрее. Он не преминул подойти к ним, хотя пришлось пересечь всю залу.
-Мария Георгиевна, позвольте пригласить вас на первый танец, - он смотрел ей прямо в глаза.
— С удовольствием, Вольдемар Львович.
Он отошел к прибывшим знакомым. Оркестр заиграл вальс.
Пары закружились. Мария чувствовала себя, словно в облаках. Всё остальное исчезло — остались только они двое под звуки музыки.
— Как вы прекрасны сегодня, — тихо сказал Вольдемар.
— Благодарю вас, — прошептала она, краснея.
Музыка стихла и в этот момент в зале появилась Анна. Бриллианты подмигивали в свете ламп, высокая прическа открывала белую шею, глаза светились.
Все обернулись — она была великолепна.
— Анна Николаевна какая красавица! — зашептали гости. Вместе с матерью девушка почти приблизилась к молодым людям. Её сразу же обступили знакомые. Мария стояла так близко, что могла слышать о чем они говорят.
К Анне подошла её подруга.
— Дорогая, княгиня Обозинская просит вас подойти. Там вопрос с рассадкой к ужину.
Анна изобразила лёгкое смущение.
— Ах, как неловко! Вольдемар Львович, не могли бы вы проводить меня?
Вольдемар не мог отказаться — это было бы невежливо. Он извиняющимся взглядом посмотрел на Марию.
— Конечно, Анна Николаевна.
В эту минуту подошёл Николай.
— Мария Георгиевна, не откажите в танце, пока Вольдемар занят светскими делами.
Мария кивнула. Они пошли танцевать мазурку.
Николай был особенно нежен. Держал её руку дольше, чем требовалось, заглядывал в глаза, говорил комплименты.
— Вы сегодня затмили всех дам, — сказал он. — Право слово, не видел красивее.
— Николай Александрович, вы льстец.
— Нет, говорю искренне. — Он прижал её руку к сердцу. — Чувствуете, как оно бьётся? Это от вашей близости.
Мария смутилась. Что-то в его поведении изменилось. Раньше он держался как друг, а теперь...
- Вы компроментируете меня своим поведением, - прошептала Мария, пытаясь соблюдать расстояние. Но Николя вновь и вновь прижимал её к себе.
Этого нельзя было не заметить. Старые дамы переглядывались, шептались за веерами.
— Смотрите, как Березин танцует с протеже Фокиных!
— А ведь она вроде увлечена Шумским... Или он ей.
— Увлечься не значит жениться. Один женится на Долговой, а другой утешится с провинциалкой.
Вольдемар хмурился, глядя на танцующих. Что происходит с Николаем? Почему он так держит Марию? И отчего она не отстраняется?
Когда музыка стихла, Николай не спешил отпускать Марию. Поцеловал ей руку и долго не отпускал.
— Спасибо за прекрасные минуты, — сказал он тихо.
Мария почувствовала неловкость. Оглянулась — на неё смотрели десятки глаз. Вольдемар стоял рядом с Анной и хмуро наблюдал.
— Мария Георгиевна, — подошёл к ним Вольдемар, — могу ли пригласить вас на следующий танец?
— Боюсь, но следующий танец уже обещан мне, — вмешался Николай.
— Как? — удивился Вольдемар. — Но...
— Да, я попросил ещё один танец, — твёрдо сказал Николай. — Мария Георгиевна согласилась.
Мария растерянно посмотрела на них. Она ничего не обещала! Но возразить при всех было неудобно.
— Разумеется, — тихо сказала она.
Вольдемар отошёл с недовольным видом. Что творит его друг?
Второй танец с Николаем прошёл в напряжении. Мария старалась держаться формально, но Николай был настойчив.
— Мария Георгиевна, позвольте быть откровенным...
— Николай Александрович, прошу вас...
— Нет, выслушайте! Вы покорили моё сердце. Не могу больше молчать.
— Что вы говорите! — ужаснулась Мария. — Ведь вы друг Вольдемара Львовича!
— Дружба дружбой, а любовь... Любовь сильнее всего на свете.
Мария побледнела. Она попала в ловушку. Кругом чужие лица, любопытные взгляды. А Николай говорит такие вещи...
Когда танец закончился, она торопливо попросила проводить её к Тамаре Павловне.
А по залам уже разносились шёпотки:
— Видели? Березин объяснился!
— Прямо на балу! Какая страсть!
Анна торжествовала.
Мария же стояла рядом с Тамарой Павловной, красная от стыда и растерянности. Что теперь будет? Как она объяснится с Вольдемаром? И что подумают люди?
Бал продолжался, но для неё он был испорчен. Мария не знала, что за ней внимательно наблюдают еще одни глаза. Это был новый гость.