Рубиновый венец 44
Поручик Александр Матвеевич Соколов только что вернулся с Кавказа, и ещё не успел окунуться в светскую столичную жизнь. Высокий, подтянутый, в безупречном мундире, несколько минут назад он окинул взглядом танцующих.
И замер.
В центре зала кружилась девушка в голубом платье.
— Кто эта девушка? — спросил он стоящего рядом полковника Мещерского.
— В голубом? Мария Георгиевна Касьянова. Внучка друга Михаила Константиновича Фокина. Приехала из провинции.
— Фокина? — Соколов вспоминал, фамилия была знакома. — А кто её кавалер?
— Князь Шумский. Вольдемар Львович.
Соколов смотрел, как князь ведёт девушку в танце. Увлечён, это видно сразу. И она отвечает ему взаимностью — по тому, как светятся её глаза, как доверчиво следует за ним в движениях вальса.
Музыка стихла. Пары расходились. Соколов видел, как к Марии Георгиевне подошёл другой молодой человек — тоже явно из знатной семьи, судя по манерам. Князь Шумский с недовольным видом пошёл куда-то, после того, как его перехватила эффектная мадмуазель в белом.
— А тот, кто сейчас с ней танцует?
— Березин. Николай Александрович. Друг Шумского.
Девушка была явно смущена, вела себя естественно. Не кокетничала, не играла. Просто оказалась в центре мужского внимания.
— Мещерский, а вы не представите меня Фокиным?
Полковник удивлённо глянул на него.
— Конечно. Но предупреждаю — там сложная история. Шумский серьёзно увлечён, мать его против. А Березин, говорят, тоже не равнодушен.
— Тем интереснее, — улыбнулся Соколов.
Когда танец закончился, Мещерский подвёл его к семье Фокиных. Тамара Павловна радушно приняла представление, Михаил Константинович, как старый военный сразу нашёл с поручиком общий язык. Сергей Иванович молчал, но разговор слушал заинтересованно.
— Александр Матвеевич, какая радость! — заговорил Михаил Константинович. — Слышал о ваших подвигах на Кавказе.
— Мария Георгиевна, — обратился он к девушке, — позвольте представить поручика Соколова. Александр Матвеевич, наша гостья – Мария Георгиевна.
Соколов галантно поклонился, поцеловал протянутую руку. Кожа была мягкая, тёплая. В глазах читались удивление и лёгкая настороженность.
— Очень приятно, — сказала она тихо.
— Мария Георгиевна, не откажите в удовольствии — следующий танец со мной?
Она растерянно взглянула на Тамару Павловну, та одобрительно кивнула.
— Конечно, — ответила девушка.
Когда они вышли на паркет, Соколов не отрывал со спутницы взгляда. Такие глаза, такой голос... Месяцы кавказской службы, опасности, боевые товарищи — всё отступило. Остались только эта девушка.
— Вы недавно в Петербурге? — спросил он, стараясь говорить спокойно.
— Почти четыре месяца, — ответила она. — А вы?
— Только вернулся. Три года провёл на Кавказе.
Она взглянула на него с интересом.
— Наверное, трудно было?
— Бывало. Но теперь понимаю — стоило вернуться.
Мария смутилась от откровенности в его голосе. А Соколов думал только одно — надо действовать быстро.
С разных концов зала за ними наблюдали двое мужчин. Вольдемар стоял рядом с Анной Долговой, которая что-то говорила ему, но он не слушал. Смотрел на танцующих и чувствовал непонятную тревогу.
Николай пил шампанское у колонны и тоже не сводил глаз с пары. Кажется, появился новый соперник. И по тому, как смотрит на Марию этот поручик, дело серьёзное.
После танца Соколов проводил Марию к Тамаре Павловне.
— Позвольте навестить ваш дом. Буду счастлив продолжить наше знакомство.
— Конечно, — ответила Тамара Павловна. — Мы всегда рады видеть гостей.
Как только поручик удалился, к ним подошёл Вольдемар. Освободился от Анны и её светских дел.
— Мария Георгиевна, — сказал он, стараясь говорить спокойно, — кто этот офицер? Не припомню, чтобы видел его в обществе.
— Поручик Соколов, — ответила Тамара Павловна. — Только что вернулся с Кавказа. Полковник Мещерский нас познакомил.
Вольдемар кивнул, но в глазах мелькнуло что-то тревожное. Мария заметила — он волнуется.
— Славный молодой человек, — продолжала Тамара Павловна. — Образованный, из хорошей семьи.
— Несомненно, — сухо сказал Вольдемар.
**
В другом углу зала Анна Долгова разговаривала с подругой, но краем глаза следила за развивающейся драмой.
— Видишь, Лиза, — сказала она, — как интересно складывается. Теперь уже трое мужчин увиваются вокруг этой провинциалки.
— И что думаешь делать? — спросила подруга.
— Пока наблюдаю. Чем больше соперников, тем лучше для меня. Пусть дерутся между собой, а Вольдемар поймёт наконец, что достоин лучшего.
Анна улыбнулась хищно. Появление поручика играло ей на руку. Теперь можно будет натравливать их друг на друга и в итоге забрать Вольдемара себе.
Мария стояла рядом с Тамарой Павловной и чувствовала себя в центре какого-то водоворота. Взгляды, недомолвки, напряжение в воздухе — всё это её пугало. Ещё вчера жизнь казалась простой и понятной. Теперь вокруг неё закручивались страсти, которые она не контролировала.
— Тамара Павловна, — тихо сказала она, — можно мы уйдём? Что-то мне нехорошо.
— Конечно, Маша. Найдём Михаила Константиновича и дедушку.
Вскоре Фокины и их гости сели в карету и отправились домой.
Прошло два дня после бала. У Фокиных царила обычная утренняя суета — горничные протирали мебель, Тамара Павловна проверяла меню обеда, а Мария сидела в зимнем саду с книгой.
— Барыня, к вам гость, — доложила Фекла. — Поручик Соколов.
Тамара Павловна удивлённо подняла брови. Так быстро? Обычно молодые люди выжидали неделю после знакомства.
— Проси в гостиную, сейчас будем.
Мария вскочила с места, сердце забилось быстрее. Что ему нужно? Неужели он, действительно, так заинтересовался ею?
Соколов стоял у камина в безупречном мундире, держа букет белых роз и небольшую книжечку в изящном переплёте. Увидев входящих, он галантно поклонился.
— Тамара Павловна, Мария Георгиевна, благодарю, что приняли меня.
— Александр Матвеевич, какая приятная неожиданность, — сказала Тамара Павловна, усаживаясь в кресло. — Проходите, присаживайтесь.
Соколов протянул цветы Марии.
— Позвольте выразить восхищение вашим танцем позавчера.
Мария взяла букет, смутилась.
— Благодарю вас. Очень красивые розы.
— А это — небольшой подарок, — он протянул книжку. — Стихи Жуковского. Помню, вы упоминали, что любите поэзию.
Тамара Павловна переглянулась с Марией. Молодой человек успел выяснить вкусы девушки — это о чём-то говорило.
В гостиную вошёл Михаил Константинович с дедом Марии.
— Поручик! — обрадовался хозяин дома. — Как дела? Как служба?
— Благодарю, Михаил Константинович. Пока в отпуске, набираюсь сил после Кавказа.
Сергей Иванович внимательно смотрел на гостя.
— А долго там были? — спросил старик.
— Три года, Сергей Иванович. Много чего повидал.
— Наверное, опасно было?
Соколов пожал плечами.
— Военная служба — дело рисковое. Но мы к этому привыкли.
Михаил Константинович оживился:
— Расскажите! Что там у вас творится? В газетах пишут, но хочется услышать от очевидца.
Соколов рассказывал о боевых случаях, о товарищах, о красоте кавказской природы. Говорил просто, без хвастовства, но чувствовалось — человек владеет обстановкой.
Мария слушала, не отрываясь. В его рассказах не было ни лишней бравады, ни кокетства. Просто честный рассказ солдата.
— А что дальше планируете? — спросил Сергей Иванович.
— Пока не знаю. Возможно, новое назначение. А может, останусь в Петербурге — смотря, как жизнь сложится.
При этих словах он взглянул на Марию. Короткий взгляд, но все поняли намёк.
— Александр Матвеевич, — вмешалась Тамара Павловна, — может, чаю? Или кофе предпочитаете?
— Чай, спасибо.
За чаем разговор стал легче. Соколов расспрашивал Марию о жизни в провинции, рассказывал о новостях. Держался просто, без светских затей.
— Мария Георгиевна, а театр любите? — спросил он.
— Очень. Но пока мало, где была.
— Если позволите, мог бы предложить билеты на "Ревизора". Говорят, хорошо ставят.
Мария растерянно глянула на Тамару Павловну.
— Конечно, — кивнула та. — С удовольствием составим компанию.
Соколов поднялся.
— Тогда до свидания. Мария Георгиевна, — он поцеловал ей руку, — надеюсь на скорую встречу.
Когда он ушёл, все молчали. Первой заговорила Тамара Павловна:
— Приятный молодой человек.
— Прямой, — добавил Михаил Константинович. — Без фальши. Редко такое встретишь.
Сергей Иванович задумчиво кивнул:
— Честный, видать. И намерения свои не скрывает.
Мария листала подаренную книжку. На титульном листе красивым почерком было написано: "Прекрасной Марии Георгиевне — с восхищением. А. Соколов".
— Дедушка, а что вы думаете о нём? — спросила она.
Старик посмотрел на неё внимательно.
— Думаю, дитя моё, что жизнь подбрасывает тебе варианты.
Мария прижала книжку к груди. Соколов нравился ей своей открытостью, искренностью, не более того.
Тамара Павловна допивала чай, поглядывая на Марию. Девушка держала в руках подаренную книжку и рассеянно листала страницы.
— Ну что, Маша, — спросила Тамара Павловна, — какие впечатления?
— Не знаю, — честно ответила Мария. — Он очень... решительный.
— Это точно, — вмешался Михаил Константинович. — Сразу видно — военный человек. Привык действовать быстро.
Сергей Иванович сидел в кресле у камина, задумчиво постукивая пальцами по подлокотнику.
— А что думаете вы, дедушка? — спросила Мария.
Старик помолчал, потом медленно сказал:
— Честный, видать. В глазах правда. Не лукавит, не хитрит.
— И семья приличная, — добавила Тамара Павловна. — Михаил Константинович навёл справки. Соколовы — старый дворянский род. Не очень богатые, но достойные.
— По службе отличился, — кивнул хозяин дома. — Представлен к ордену. Карьера у него пойдет в гору.
Мария озадачилась.
— Но он так стремительно... действует. Мы же едва знакомы!
— Деточка, — мягко сказала Тамара Павловна, — он военный. Они привыкли решать быстро. Война не терпит долгих размышлений.
— К тому же, — добавил Михаил Константинович осторожно, — положение у тебя, Машенька, не самое простое. У нас нет денег, а в нашем обществе это важно.
Мария опустила глаза. Эта правда всегда отдавала болью.
— Соколов же, — продолжал он, — видать влюбился. И предложить может достойное будущее.
— А Вольдемар Львович? — тихо спросила девушка.
Супруги переглянулись. Сергей Иванович поднял голову.
— А что Вольдемар Львович? — спросил он. — Предложение делал?
— Нет, но...
— Нет "но", дитя, — перебил дед. — Либо человек серьёзен, либо просто увлекается. Молодому князю позволено развлекаться. А тебе — нет.
Тамара Павловна подошла к Марии, села рядом.
— Машенька, милая, послушай меня. Я тебя люблю, как дочь, поэтому скажу прямо. Шумский — прекрасный молодой человек. Но мать его против, и это большая проблема. Светское общество жестоко. Если он не женится на тебе, а просто... будет увлекаться, то твоя репутация пострадает.
— Что вы хотите сказать?
— Что поручик Соколов — это реальный шанс. Он не играет, не кокетничает. Если ты не будешь выказывать равнодушия. Если откликнешься на его внимание, он будет готов сделать серьезный шаг.
Мария встала, подошла к окну. На улице шёл мокрый снег, серые тучи нависали над городом.
— А если я его не полюблю?
— Любовь может прийти, — сказал дед. — У нас с твоей бабушкой тоже сначала уважение было, потом привязанность. А потом уже и любовь.
— И потом, — добавила Тамара Павловна, — Соколов такой человек, которого нетрудно полюбить. Честный, прямой, надёжный. Рядом с ним будешь, как за каменной стеной.
— И красив, — улыбнулся Михаил Константинович. — Это тоже важно для молодой женщины.
Мария прижалась лбом к холодному стеклу.
— Мне нужно подумать.
— Конечно, Маша, — мягко сказала Тамара Павловна. — Только не слишком долго. Такие люди, как Соколов, долго не ждут. Да и положение у тебя... понимаешь сама.
Сергей Иванович поднялся с кресла, подошёл к внучке.
— Машенька, — сказал он тихо, — я старый человек, многое повидал. Скажу тебе: в жизни счастье не всегда приходит так, как мы мечтаем. Иногда оно стучится скромно, без фанфар. А мы его не замечаем, ждём чего-то грандиозного.
Девушка повернулась к нему.
— Вы думаете, я должна откликнуться на его ухаживания?
— Думаю, ты должна серьёзно подумать. Взвесить все "за" и "против". И решить сердцем, но с участием разума.
Тамара Павловна кивнула.
— А пока познакомься с ним получше. Поручик просил разрешения приходить. Пусть приходит. Посмотришь, какой он человек.
Мария взяла книжку со стола, прочитала надпись на титульном листе.
— Хорошо, — сказала она, наконец. — Буду присматриваться.
В душе чувствовала смятение. Поручик Соколов нравился ей, как человек — это правда. Но сердце по-прежнему принадлежало Вольдемару. И выбор предстоял мучительный.