Василий стоял перед отцом, сжимая кулаки. Этот сутулый, постаревший человек был чужим. Родной по крови, но давно уже не родной по духу.
— Ты мне больше не сын, — тяжело выдохнул отец. — Уходи. Нет у меня сына.
Сталинградский тракторный гудел и выл, словно живое существо. Сергей Петрович Воронин, мастер третьего цеха, привычным движением надвинул кепку на лоб и зашагал к проходной. Июльская жара выматывала, а в цеху было ещё хуже — от станков, разогретого металла пекло невыносимо. К концу смены рубаха прилипала к спине.
На проходной вахтёрша Зинаида Степановна окликнула:
— Петрович! Тебя Клавка из отдела кадров искала. Говорила, срочно зайти надо.
— Чего ей ещё? — буркнул Сергей Петрович, но направление сменил. — Может, премию какую выписали.
— Ага, как же, — усмехнулась вахтёрша. — Скорее выговор за того нового работничка, которого ты притащил.
Клавдия Ивановна, сухонькая женщина с тугим пучком волос, встретила его неприветливо.
— Явился наконец-то, Воронин! Полдня тебя ищу!
— Дак я ж на смене был, Клав, где ж мне ещё быть? — развёл руками Сергей Петрович. — Чего стряслось-то?
— Что стряслось? — голос Клавдии Ивановны стал тише, но от этого не менее грозным. — А то стряслось, что протеже твой, Бобров Андрей, вчера сбежал с работы на два часа раньше. И где был, думаешь? В пивной на углу!
Сергей Петрович нахмурился. Андрея, сына своего друга, он сам привёл на завод, попросил устроить, поручился за него.
— Так, может, ему нездоровилось... — неуверенно начал Воронин.
— Да-да, так и сказал. Хворь у него приключилась — пивка захотелось! — перебила Клавдия Ивановна. — Ты понимаешь, что его чуть не выгнали? Мне пришлось с Кузьмичом ругаться. Я напомнила, что ты ветеран завода, орденоносец, уважаемый человек... Короче, поговори с ним. Если ещё раз такое выкинет — уволим, несмотря на твоё заступничество.
По дороге домой Сергей Петрович всё думал об этом разговоре. Андрюшка, сын Гриши Боброва, его фронтового товарища... Гриша погиб в сорок третьем под Курском, а жена его, Полина, тянула парня одна. Сергей Петрович иногда помогал — то деньгами, то словом. Вот и на завод устроил, когда Андрей из армии вернулся. А он, выходит, так отблагодарил.
В своей двухкомнатной квартире Сергей Петрович застал привычную картину. Его жена, Валентина Ивановна, гремела кастрюлями на кухне, а сын, Василий, сидел в комнате перед телевизором.
— Явился, голубчик! — выглянула из кухни жена. — Ты чего так поздно? Я уж волноваться начала.
— С Клавкой из отдела кадров разговаривал, — буркнул Сергей Петрович, разуваясь. — Что на ужин-то?
— Щи да каша, — вздохнула Валентина Ивановна. — В магазине опять ничего не было. Хорошо, что соседка, Нина Федоровна, курицу отдала — у неё родственники из деревни привезли.
Сергей Петрович заглянул в комнату. Василий, худощавый, но крепкий парень двадцати трёх лет, сидел перед экраном, где крутили очередную серию «Семнадцати мгновений весны».
— Здорово, сын! Как день прошёл?
— Нормально, — не отрываясь от экрана, ответил Василий.
— Устроился куда-нибудь?
Василий неопределённо пожал плечами.
— Нет пока. Ищу.
Сергей Петрович недовольно покачал головой, но промолчал. Сын окончил институт по специальности «инженер-механик» полгода назад, но работу всё никак не находил. Точнее, как понимал отец, не особо-то и искал.
— Чего сидишь без дела? — не выдержал Сергей Петрович. — На завод бы шёл. Я словечко замолвил бы.
— Папа, сколько раз тебе говорить! — Василий наконец оторвался от телевизора. — Я не хочу на завод. Там перспектив нет.
— Каких тебе ещё перспектив? — возмутился отец. — Зарплата стабильная, уважение людей. Вон, у Кузнецовых сын в прошлом году пришёл, уже до бригадира дорос.
— Ага, и так всю жизнь — бригадиром. Нет, это не по мне.
Разговор прервал звонок в дверь. На пороге стоял Андрей Бобров — тот самый, о котором Сергей Петрович только что узнал неприятные новости.
— Здрасьте, дядь Серёж, — смущённо улыбнулся Андрей. — Я к Ваське. Он дома?
— Дома, дома, — буркнул Сергей Петрович, пропуская гостя. — А я как раз с тобой поговорить хотел, Андрюша.
Валентина Ивановна, увидев гостя, засуетилась:
— Андрюшенька, проходи, кушать будешь? У меня щи наваристые!
— Спасибо, тёть Валь, я ненадолго, — Андрей прошёл в комнату к Василию.
За ужином Сергей Петрович решил серьёзно поговорить с Андреем.
— Ты что же это, а? — начал он, как только все сели за стол. — Я за тебя поручился, а ты что вытворяешь? С работы сбегаешь, по пивным шляешься!
— Дядь Серёж, ну это разок всего было, — Андрей виновато опустил голову. — Жарко было, мы с ребятами решили освежиться...
— Освежиться! — передразнил Сергей Петрович. — А о матери своей подумал? Она одна тебя вырастила, а ты так отплатил! Отец твой, Гриша, фронтовик, герой... Он бы тебя по головке не погладил!
— Ну чего ты на парня накинулся? — вступилась Валентина Ивановна. — Ну, ошибся, с кем не бывает?
— С кем не бывает! — Сергей Петрович стукнул ложкой по столу. — А если его выгонят? Куда он пойдёт? Кто его ещё возьмёт с волчьим билетом?
— Не выгонят, — буркнул Андрей. — Я уже с бригадиром поговорил, извинился.
— И правильно, — кивнул Сергей Петрович. — И больше чтоб такого не было! Понял?
— Понял, дядь Серёж, — кивнул Андрей.
Когда ужин закончился, Василий и Андрей ушли в комнату, а Сергей Петрович с женой остались на кухне.
— Слушай, Валь, — тихо сказал Сергей Петрович, — а тебе не кажется, что Васька с Андрюхой дружат неспроста?
— В каком смысле? — не поняла Валентина Ивановна.
— Ну, Андрюха на заводе, а Васька без работы. Может, они там что-то мутят вместе? Может, Васька его и подбил сбежать?
— Да ты что, Серёжа! — всплеснула руками жена. — Что ты такое говоришь? Они с детства дружат. Нормальные парни.
Сергей Петрович задумчиво покачал головой, но спорить не стал.
На следующий день Сергей Петрович пришёл домой позже обычного — пришлось задержаться из-за поломки станка. Он тихо открыл дверь своим ключом и замер на пороге. Из комнаты доносились голоса Василия и Андрея.
— Вась, да ты не ссы! — говорил Андрей. — Нас никто не спалит. Товар первоклассный, москвичи в восторге будут.
— Я не боюсь, — ответил Василий. — Просто отец... Если узнает — убьёт.
— А он не узнает! — Андрей говорил уверенно. — Ещё пара ходок — и у нас будет достаточно, чтобы снять хату в центре. Заживём, как короли!
— Не нравится мне это всё, — вздохнул Василий. — Но выбора нет. На заводе за копейки горбатиться я не буду.
Сергей Петрович с трудом сдержался, чтобы не ворваться в комнату. Он тихо вышел из квартиры, постоял на лестничной клетке, успокаиваясь, а потом громко затопал и зашёл снова, с шумом хлопнув дверью.
— Папа! — Василий выглянул из комнаты. — Ты чего так рано?
— Рано? — Сергей Петрович посмотрел на часы. — Уже восьмой час.
— А, точно, — Василий нервно улыбнулся. — Заболтались мы с Андрюхой, времени не заметили.
Сергей Петрович кивнул и прошёл на кухню. Нужно было как-то действовать, но он не знал, как. Обвинить сына без доказательств? А вдруг он неправильно понял разговор?
Валентина Ивановна, придя с работы, застала мужа за столом с нетронутым ужином.
— Серёжа, ты чего не ешь? — удивилась она. — Заболел?
— Да что-то нет аппетита, — Сергей Петрович отодвинул тарелку. — Валь, ты не замечала ничего странного за Васькой?
— В каком смысле странного? — насторожилась жена.
— Ну, может, деньги у него появились непонятно откуда? Или вещи какие-то новые?
Валентина Ивановна задумалась.
— Да вроде нет... Хотя, погоди. Он недавно куртку новую купил, импортную. Говорил, что Андрюха ему по знакомству достал, дёшево. А что?
Сергей Петрович только покачал головой:
— Да так, ничего. Просто интересно.
Через неделю случилось то, чего Сергей Петрович боялся больше всего. Когда он пришёл с работы, в квартире был участковый милиционер Николай Степанович и заплаканная Валентина Ивановна.
— Что случилось? — выдохнул Сергей Петрович.
— Серёжа, — Валентина Ивановна бросилась к мужу, — Васеньку забрали в милицию! И Андрея тоже!
— За что? — хотя Сергей Петрович уже догадывался.
— Фарцовка, — хмуро ответил участковый. — Они у иностранцев в гостинице «Интурист» джинсы, пластинки и прочее покупали, а потом перепродавали втридорога.
— Не может быть! — Сергей Петрович опустился на стул. — Вась, Вася... Как же так?
— Я с вами поговорить пришёл, Сергей Петрович, — сказал участковый. — Вы человек уважаемый, фронтовик, орденоносец. У вас стаж на заводе какой? Тридцать лет?
— Тридцать два, — машинально ответил Сергей Петрович.
— Вот. А ваш сын по такой дорожке пошёл... Спекуляция, валютные махинации. Это ж статья, сами понимаете.
— Сколько им дадут? — тихо спросила Валентина Ивановна.
— Ну, — участковый задумался, — учитывая, что попались первый раз, возможно, условно отделаются. Но на работе у вас, Сергей Петрович, это может аукнуться. Сами понимаете, ветеран завода, а сын — спекулянт...
— Что же делать? — Сергей Петрович обхватил голову руками.
— Честно говоря, я не знаю, — развёл руками участковый. — Может, поговорить с ним по-мужски? Объяснить, что так нельзя?
Когда Василия отпустили под подписку о невыезде, дома произошёл тяжёлый разговор.
— Как ты мог? — тихо спросил Сергей Петрович. — Как ты посмел так позорить нашу семью?
— Позорить? — Василий вдруг ощетинился. — А что тут позорного? Я всего лишь пытался заработать!
— Заработать?! Ты спекулировал! Это преступление!
— Преступление? — Василий горько усмехнулся. — А то, что люди годами не могут купить нормальные вещи — это не преступление? Я просто даю людям то, что они хотят!
— Ты нарушаешь закон! — Сергей Петрович повысил голос. — Ты понимаешь, что теперь будет? На заводе все узнают! Меня на парткоме песочить будут!
— Вот в этом вся ты, старая гвардия! — взорвался Василий. — Тебя волнует только что подумают другие! А что я не могу нормально жить, зарабатывать, купить себе то, что хочу — это тебя не волнует!
— Нормально жить — это честно работать! — Сергей Петрович стукнул кулаком по столу. — Как все!
— Как все? — Василий расхохотался. — Как ты, папа? Тридцать лет на заводе, орденоносец, ветеран! И что? Квартира двухкомнатная, мебель старая, даже машины нет! Вся жизнь — от получки до получки!
— Зато совесть чистая! — выкрикнул Сергей Петрович. — Я людям в глаза смотреть не боюсь!
— Совесть! — презрительно бросил Василий. — Да кому она нужна, твоя совесть? Андрюха прав — вы, старики, живёте прошлым. Сейчас другое время!
— Такие, как ты и Андрюха, позорят нашу страну! — Сергей Петрович уже не сдерживался. — Из-за таких, как вы, весь мир думает, что мы только и мечтаем о тряпках да жвачке!
— Да плевать мне, что думает весь мир! — Василий тоже повысил голос. — Я хочу жить нормально, понимаешь? Не бояться, что в магазине опять ничего нет! Носить нормальную одежду, а не то убожество, что в ГУМе продают!
Валентина Ивановна, тихо плакавшая в углу, попыталась вмешаться:
— Мальчики, не надо... Серёжа, Вася, успокойтесь...
Но было поздно. Василий, раскрасневшийся от гнева, выпалил:
— Знаешь что, папа? Я тебя не понимаю и никогда не понимал! Ты всю жизнь гнул спину за копейки, и чего добился? Ничего! А я так жить не хочу!
Сергей Петрович побледнел. Он смотрел на сына и видел чужого человека.
— Ты... — голос его дрогнул. — Ты мне больше не сын. Уходи. Нет у меня сына.
Василий стоял перед отцом, сжимая кулаки. Этот сутулый, постаревший человек был чужим. Родной по крови, но давно уже не родной по духу.
— Ну и прекрасно, — выдохнул Василий. — Я ухожу. Только потом не приходи, не проси прощения.
Он вышел из квартиры, громко хлопнув дверью. Валентина Ивановна разрыдалась в голос.
— Что же ты наделал, Серёжа? Как же так? Сына выгнал!
Сергей Петрович молча опустился на стул. Внутри была пустота.