Маша вошла на кухню первой. После отправки Кати домой казалось, что все проблемы ей по плечу.
— Геннадий Сергеевич, теперь ваша очередь. Рассказывайте, не томите! — потребовала она. — Где баба Зина? Почему вы сидите здесь, вместо того чтобы наслаждаться семейной жизнью?
Дед Гена жалобно посмотрел на Машу.
— Ушла, я же говорю.
— А давайте-ка по порядку.
***
То утро у деда Гены было самым счастливым за долгие годы. Так он думал, пока «молодая жена», баба Зина, не выдала:
— А давай-ка рванем куда-нибудь.
— Куда рванем? — удивился дед Гена.
— В свадебное путешествие, как положено, — Зинаида уперла руки в бока, демонстрируя надпись на футболке: «Путешествовать — быть вдвойне живым!»
— Прямо сейчас? Может, до лета подождем? Куда осенью-то? — заюлил дед Гена, которому, в отличие от жены, не хотелось никуда ехать.
Мечталось ему о совершенно обратном: о спокойных осенних вечерах у телевизора, о душевных разговорах, о теплом пледе и горячем чае. И все это вместе с ней, с Зинаидой.
— Нечего время на ожидания тратить. У нас с тобой его и без того с гулькин нос осталось, — резонно возразила баба Зина. — Осенью тоже красиво. Сядем на поезд и рванем куда-нибудь.
— Зиночка, ты прямо сегодня хочешь рвануть? — предпринял еще одну попытку дед Гена.
— А чего тянуть?
— Ну ведь надо хотя бы собраться, все спланировать, расходы прикинуть.
— Так! Я все поняла: ехать ты никуда не желаешь, — баба Зина помрачнела. — Лентяй старый.
— Да, я старый. Между прочим, ты тоже не девочка.
— Я в душе молодая! — отрезала баба Зина. — А ты и в душе — гриб сушеный. Зачем тогда жениться уговаривал? Чтобы вместе по врачам ходить?
— Ну знаешь что, Зина, — обиделся дед Гена. — Не думал я, что ты такая!
— Какая?
— Язва!
— Короче, отвечай, поедем мы с тобой путешествовать или из тебя уже весь песок высыпался? — сверкнула глазами баба Зина.
— Не поеду я с тобой никуда, раз ты обзываешься! — вспылил дед Гена.
— Ну и сиди сиднем! Одна поеду. — Баба Зина развернулась на пятках, хлопнула дверью, а через некоторое время появилась уже одетая в спортивную куртку, кроссовки и с рюкзаком за плечами.
— Зинуля... — окликнул ее дед Гена.
Та хмуро послала ему воздушный поцелуй и вышла из дома.
***
— С тех пор я ее и не видел. Может, на станцию пошла, может, в гостях у кого-то отсиживается, меня наказывает. Телефон не берет. Я уже обзвонился весь, — дед Гена окончательно скис и снова уставился в окно.
— Я тоже со своего номера звонил, — вставил Макарыч. — Без толку. Даже гудков нет. Может, в полицию? Хотя рано. Времени мало прошло.
— Дайте-ка я наберу, — Маша достала телефон из кармана.
Долго прислушивалась к электронной тишине, потом сдалась:
— Не отвечает. Куда же она запропастилась? В полицию и правда рано, а вот поискать ее стоит. Давайте пока у соседей поспрашиваем, может, и узнаем что дельное.
— А вдруг ей плохо стало? Может, лежит где на лесной дороге, помирает? — Прозрачная слезинка скользнула по щеке деда Гены.
— Отставить! — приказал Макарыч. — Никто нигде не помирает. Хватит себя накручивать.
— А чего это у вас за совещание и входная дверь почти нараспашку? — послышалось сзади.
Все трое обернулись. В дверях стояла живая, бодрая и веселая баба Зина...
— Зинуля, — выдохнул дед Гена, а потом насупился: — Ты где была? Почему трубку не брала? Смерти моей хочешь? Я чуть с ума не сошел, сердце вон до сих пор успокоиться не может!
— Чайку налейте, все расскажу! — Баба Зина стянула куртку, бросила рюкзачок под вешалкой и уселась за стол.
Макарыч выудил из шкафчика нарядную чашку с елочкой на боку, наполнил и поставил перед бабой Зиной.
— Ох, хорошо, — она сделала глоток. — Находилась, устала, намерзлась.
— Мы тут уже в полицию собрались, а она чаи гоняет, — наконец не выдержала Маша. — Где была-то, рассказывай!
— Отдохнуть человеку не дадут, — проворчала баба Зина. — Ладно уж, слушайте.
Она отодвинула чашку.
***
Баба Зина вышла из дома очень злая. «Дня не прошло, а семейная жизнь уже мне козьи морды строит! — думала она, обходя осенние серые лужи. — Все-таки, что ни говори, брак портит людей».
Куда отправиться на тот момент она еще не решила, но мужа наказать было нужно. Вот и шла куда глаза глядят по лесной дороге. Злость сил придавала. И баба Зина не заметила, как пара-тройка километров осталась позади. А потом и вовсе повезло: ее догнала машина припозднившихся дачников.
— Здравствуйте, — поприветствовал ее водитель-мужчина, притормозив рядом. — Вы ведь из Загадки? Лицо очень знакомое. Хотите до станции подвезем?
Баба Зина кривляться не стала, юркнула в тепло салона и вскоре уже стояла на платформе.
«Куда же мне все-таки податься? В районный центр, что ли, погулять съездить. Пусть Гена поволнуется», — решила она наконец и села в электричку.
Та тронулась, побежали назад желтые деревья, замелькали убаюкивающе домики да поля.
«Эх, вот бы оказаться там, где я не бывала никогда, — задремывая, мечтала баба Зина. — А то помирать скоро, а я толком-то и не видела других мест. На юге в молодости у моря отдыхала, а так и вспомнить особо нечего. Вот бы еще и на севере побывать. А что? Говорят, там красиво. В Мурманске, например. Океан, сопки, северное сияние». Глаза у бабы Зины потихоньку закрылись.
Разбудил ее громкоговоритель. «Приехали», — баба Зина подхватила рюкзачок и шустро посеменила к выходу. Ступила на платформу, двери за спиной с шипением закрылись. И вот тут только она поняла, что приехала не совсем туда, куда должна была приехать.
Она огляделась. Платформа медленно истаивала под ногами. Ее место занял каменный горб, украшенный мхом и лишайниками. Баба Зина стояла на сопке, впереди возвышался громадный памятник, слева — свинцовое море, по которому скользили разнокалиберные суда.
«Спокойно, — приказала себе баба Зина. — Если я что-то понимаю, то я в Мурманске. Впереди их знаменитый Алеша. Как я сюда попала — мне вряд ли кто-то ответит. Поэтому не стоит истерить. Раз есть возможность, пойду посмотрю поближе, может, погуляю по городу, а когда устану, буду решать, как дальше быть». И она пошла к памятнику, попутно любуясь суровым и незнакомым пейзажем.
Страха почему-то не было. Он не появился даже, когда баба Зина прикоснулась к холодному постаменту исполинского воина и убедилась, что он настоящий. С неба сыпал снегодождь, мочил куртку, ветер задувал за воротник. Холодно. Баба Зина поежилась и заспешила вниз по дорожке, прочь от могучего Алеши. Красота-красотой, но нужно найти какое-нибудь кафе, погреться.
К счастью, кафе обнаружилось, пусть и не быстро. Оно смотрело окнами на большое Семеновское озеро. Хмурое, уставшее, ждущее ледяного покоя зимы. Баба Зина отогрелась, залюбовалась, разомлела. Но вечно сидеть в кафе никаких денег не хватит. Надо было идти, а по пути авось и план придумается, как до родной Загадки добраться.
Страх так и не возник. Зато на пути у бабы Зины возникла лавочка. На ней сидел кот. Она пристроилась рядом. Кот, похоже, грустил. Смотрел на хмурую воду. За его спиной притулился узелок.
— Ну чего, дружок, запечалился? — баба Зина погладила кота по макушке. — Ты хоть дома. А мне вот что делать, ума не приложу. Тоже бы не мешало домой попасть. Дед мой там уже, наверное, морги обзванивает.
Ей показалось, что кот вздохнул, шевельнул лапкой. «Это у меня от усталости», — решила баба Зина, подняла глаза и поняла, что сидит она уже вовсе не у озера, а на самой обычной железнодорожной станции. Причем знакомой. «Это же райцентр наш, — удивилась баба Зина. — Ну и чудеса».
Перед ней, словно по заказу, остановилась электричка, разъехались в стороны двери, приглашая бабу Зину вернуться домой. Она огляделась: «Вечереет, дождик затеял свою осеннюю песню, пора». И шагнула в вагон...
***
— Вот такие вот дела, — закончила свою историю баба Зина. — Хотите верьте, хотите нет.
— Верю, — первым отозвался Макарыч. — Уж больно вы точно кота Семена описали. — Говорят, он желания исполняет. Вот и ваше исполнил, домой вернул.
— Может быть, — кивнула баба Зина. — А как я в Мурманск попала? Есть соображения?
— Я вот что думаю, — предположила Маша. — Наверное, у тех, кто в Загадке давно живет, чудеса уже в крови. Пропитались такие люди деревенским магическим воздухом. Да так, что теперь сами могут колдунствовать помаленьку. Только не знают об этом.
— Точно! — загорелся дед Гена. — Это надо проверить. Если так, как ты говоришь, Маша, то мы теперь куда угодно можем в свадебное путешествие рвануть. Представил, например, Египет, глаза прикрыл — и вуаля!
— Экий ты халявщик! — засмеялась баба Зина. — Вуаля у него! А обратно как? В Египте твоем кота Семена нет, поди.
— Ну там какой-нибудь волшебный сфинкс наверняка имеется! — тут же нашелся дед Гена.
— Значит, согласен путешествовать?
— С тобой, хоть на край света! — энергично кивнул дед Гена.
— Тогда давай мириться и домой!
***
Они вышли, обнявшись, из дома Макарыча. Маша задумчиво смотрела им вслед.
— Сумасшедший денек сегодня, — сказал Макарыч.
— Главное, что все закончилось хорошо, — отозвалась Маша. — Что думаешь о моей теории?
— Да кто его знает. В Загадке всякого ожидать можно. Главное, что старики наши помирились. Дай бог им больше не ругаться.
— Ладно, Леня, пора мне. А то мой Семен, потерял меня, наверное.
— Понимаю, а ты завтра приходи. Просто так, по-соседски. Буду очень рад тебя видеть. Хороший ты человек, Мария. И женщина симпатичная... — Макарыч неловко умолк.
И Маша, чтобы не смущать его еще больше, торопливо натянула куртку, махнула рукой и сбежала вниз по ступеням. Утро вечера мудреннее. Все у них еще будет. Но сначала надо развестись.
Хотя даже эта мысль не портила по-девчачьи счастливое настроение.
— Улыбаешься, Маня? — встретил ее чердачник. — Значит, не зря я тебя к Макарычу послал. Твой-то Медведик не звонил?
Маша покачала головой:
— Успокоился. Зря ты на него так взъелся, Семен. Он неплохой, да и мне с ним ссориться не с руки. Хочу без спецэффектов развестись.
— А хочешь, я его заколдую? — таинственно спросил Семен. — Он тебе без слов квартиру отдаст.
— Не хочу. Я честная. Отстань, Сеня. Не порти настроение на ночь глядя.
— Беда с тобой, — проворчал Семен. — Ладно, я и не сумею. Ты главное не тяни. Негоже откладывать свое счастье.
— Не буду.
Сегодня думать про Михаила не хотелось. Да и чего о нем думать? Она все для себя решила. Осталась только техническая часть. Завтра ей и займется, если ничего не помешает. А сейчас хотелось радоваться, перекатывать в душе забытое чувство влюбленности. Пусть поздней, осенней, но от этого еще более дорогой.
Автор: Алена Слюсаренко