Дорогие мои, ваша поддержка очень важна. Ваши лайки, комментарии и подписки чудесным образом помогают другим людям найти мой рассказ. Спасибо вам за поддержку 🙏
И спасибо за помощь денежкой 🫰
Иду обратно от Петра как в тумане. Ноги сами несут, а в голове крутится одно: "мне нужна жена". Жена! Фиктивная, конечно, но всё равно... Господи, что за бред?
Баб Зина встречает меня у калитки. Ждала.
— А что тут думать? — рассказываю все как было и смеюсь истерично. — Выйти замуж за незнакомого мужика? Который смотрит, так что в дрожь бросает? У которого собаки как волки?!
— Петька хороший, — упрямо гнёт своё баба Зина. — Просто... сложный. И предложение его... ну, специфическое, да. Но ты подумай — где ещё ты дом восстановишь?
Права. Она права. Но всё равно же это безумие! Хочется выть.
Фиктивный брак. Год жизни с чужим мужчиной. Делить кров, быт... А что ещё? Он же сказал "супружеские обязанности". Это он о чём? О готовке-уборке? Или...
Вспоминаю его взгляд — тяжёлый, оценивающий. По спине пробегает холодок. Или это не страх вовсе? Лицо вспыхивает жаром. Вскакиваю, трясу головой. Нет, не буду об этом думать. Не сейчас.
На кухне гремлю посудой, ищу, чем заняться. Руки должны что-то делать, иначе голова взорвётся от роя мыслей.
Достаю продукты, раскладываю на столе. Руки сами вспоминают движения. Разбить яйца, взбить с сахаром, добавить муку... В городе любила печь. Успокаивало.
Делаю простой бисквит. Взбивать приходится венчиком пока рука не устанет. Миксера здесь нет. Физическая усталость хоть немного заглушает метания в голове.
Пока тесто в духовке, делаю крем. Сметана с сахаром и ванилином. Просто, но вкусно. Сметана холодная, из погреба. Капли конденсата на банке. Открываю и слизываю с пальца: кисловато, по-деревенски густо. Не то что магазинная водянистая бурда. Это скорее сливки… Хочется мурчать как кошечке.
Запахи заполняют кухню. Закрываю глаза, вдыхаю. Даже начинаю пританцовывать, забываясь.
Добавляю сахар, ванилин. Запах ванили бьёт в нос, и вдруг накатывают воспоминания о маме. Стою у плиты, ей помогаю. Мне лет семь, она даёт облизать венчик...
Глаза щиплет. Мама умерла. Рак. Быстро сгорела, за полгода. Я тогда только замуж вышла. Миша даже на похороны не поехал. Его мама не пустила. Нужно было уже тогда задуматься и послать его нахрен.
— Мам, что мне делать? — шепчу в пустоту.
Но мама молчит. Мёртвые не дают советов. Слёзы щиплют глаза. Нет, не сейчас. Не буду.
Достаю бисквит, даю остыть. Разрезаю на два коржа, промазываю кремом. Сверху тоже крем, разравниваю ножом. Чего-то не хватает… Бегу в сад и ворую у грядок несколько ягод клубники.
— Красота! — восхищается Баба Зина. — Ты прям мастерица!
Ставим чайник, садимся за стол. Она пробует и жмурится от удовольствия.
— Вкуснотища! Людка, да у тебя талант!
Сама пробую. И правда вкусно.
— Знаешь, что, — баба Зина вдруг откладывает вилку, смотрит на меня оценивающе. — Марья Степановна, соседка моя, внуку на день рождения торт ищет. В город ехать далеко, а в нашем магазине только сухие коржи продают. Может, возьмёшься?
Замираю с куском во рту. Торт на заказ? Я?
— Да я ж не профессионал... — мямлю.
— А кому нужен профессионал? — машет рукой старуха. — Нужен вкусный домашний торт. За который, между прочим, она готова заплатить. Хорошо заплатить.
Деньги. Мои жалкие копейки на карте тают с каждым днём. А если делать торты...
— Давайте попробуем.
Баба Зина вскакивает с проворностью, которой от неё не ожидаешь. Через десять минут возвращается с соседкой — полной женщиной в цветастом халате.
— Ой, и правда пахнет! — Марья Степановна принюхивается, как гончая. — Дай-ка попробовать!
Отрезаю кусок. Смотрю, как она жуёт, причмокивает, облизывает вилку.
— Беру! — объявляет, наконец. — На субботу сделаешь? Андрюшке семь исполняется. Только украсить покрасивее — может, машинку кремом нарисуешь? Мальчишка же, машинки любит.
Машинку кремом. Господи, я понятия не имею, как рисовать кремом!
— Попробую, — киваю, надеясь, что голос не выдаёт панику.
— Вот и ладненько! А заплачу... — Марья Степановна прищуривается. — В городе две тысячи просили. За полторы сделаешь? Продукты я принесу!
Полторы тысячи! За торт! У меня в городе зарплата двадцать семь тысяч была, это меньше тысячи в день. А тут — за один торт!
— Да, конечно, — выдыхаю.
Марья Степановна уходит, громко обсуждая с бабой Зиной, какой Андрюшка молодец, как в школе хорошо учится.
Курлыки, мать их так, нижние, очень маленькая деревня. Уже на следующий день приходит худенькая старушка с палочкой.
— Ты та самая, что торты печёт? — спрашивает без предисловий.
— Ну... Да?
— Мне на поминки надо. Сорок дней мужу, — голос сухой, деловой. — Ничего вычурного, простой торт. Но чтоб вкусный был. Покойный сладкое любил.
Комок в горле. Поминальный торт — это как-то... жутковато.
— Сделаю, — обещаю.
— Вот и хорошо. В четверг нужен.
Киваю. Старушка уходит, стуча палочкой по дорожке.
К вечеру у меня уже пять заказов. Голова кругом. Как я всё это успею? Но баба Зина сияет, как начищенный самовар.
— Вот видишь! Я ж говорила — талант у тебя! Будешь на тортах зарабатывать, глядишь, и на ноги встанешь. Без всяких там... предложений.
Предложение Петра. На час я забыла о нём, погрузившись в тортовую суету. А теперь снова накатывает.
Год. Двенадцать месяцев. Триста шестьдесят пять дней под одной крышей с мужчиной, который смотрит так, будто раздевает взглядом. Который говорит о браке как о деловой сделке.
Но ведь он обещал восстановить дом. Мой дом. Где я смогу жить, печь свои торты, ни от кого не зависеть...
Кручу в руках телефон. Надо позвонить ему. Узнать про развод. Если уж соглашаться на авантюру Петра, нужно быть свободной.
Набираю номер. Пальцы дрожат, промахиваюсь мимо цифр. Гудки длинные, тягучие. Может, не возьмёт? Было бы проще...
— Алло? — голос Миши раздражённый, будто я оторвала его от чего-то важного. — Чего тебе?
Горло сжимается. Даже через телефон чувствую его презрение.
— Привет, — выдавливаю. — Я по поводу развода хотела спросить. Когда подадим документы? Ты говорил, что сам это сделаешь, но я смотрю, что-то не торопишься…
— Ты куда-то спешишь?
— Но мы же... — начинаю и тут же жалею.
— Разошлись, да. Но мне пока некогда этим заниматься.
Слёзы жгут глаза. Не плакать. Ни за что не дам ему услышать, как плачу.
— Просто подай на развод. Я ничего не требую. Ни денег, ни имущества...
— Вот и правильно, что не требуешь, — я прямо слышу интонации его мамочки. — Квартира записана на меня. Машина — тоже. Ты в наш брак пришла с одной сумкой барахла. С ней же и уйдёшь. Уже ушла!
Молчу. Что тут скажешь? Он прав. Юридически прав. Морально — негодяй и маменькин сыночек, но юридически...
— Подам документы, когда время найду, — продолжает он уже спокойнее. — А пока живи как знаешь. И не звони больше. Вика ревновать будет.
В трубке раздаются гудки…
Бросаю телефон на кровать. Руки трясутся от злости. Гад!
Если соглашусь на предложение Петра, к свадьбе я должна быть свободна. Время еще есть, но сколько Козлов будет тянуть — непонятно. В груди всё кипит от бессилия.
Если соглашусь...
Ложусь спать, но сон не идёт. Ворочаюсь, потею, сбиваю одеяло. Простыни липнут к телу, подушка кажется раскалённой. В голове крутится одно и то же. Пётр. Его предложение. Его серые глаза. Его низкий голос.
С одной стороны — это безумие. Выйти замуж за незнакомца. Прожить с ним год неизвестно как.
С другой — что у меня есть, кроме этого безумия? Торты? Пять заказов — это хорошо, но сколько нужно тортов, чтобы накопить на ремонт дома? Сотни? Тысячи? Годы работы?
А Пётр обещает сделать всё за год. Один год моей жизни в обмен на дом. На будущее. На возможность начать всё заново.
Засыпаю под утро. И снится мне странный сон. Стою в белом платье — не свадебном, простом, ситцевом. Передо мной Пётр в чёрной рубашке. Протягивает руку.
"Ну что, решилась?" — спрашивает.
И я беру его за руку. Пальцы сильные, тёплые. От прикосновения по коже бегут мурашки.
Просыпаюсь вся мокрая. За окном уже светает.
Почему-то знаю — соглашусь. Потому что выбора всё равно нет. Потому что это мой единственный шанс начать жизнь заново. Потому что серые глаза Петра снятся мне второй день подряд.
Осталось только найти в себе смелость произнести "да". Ну и предупредить, что невеста никак не может выпутаться из прошлого взамужа.
Господи, во что я вляпываюсь?
Иду на кухню. Буду печь торты и думать. Может, за работой придёт ясность.
Или окончательно свихнусь. Одно из двух…
Но работать не выходит. Руки не слушаются, роняю венчик, рассыпаю муку. В голове зудит целый рой вопросов, никак не отпуская меня на свободу. Что скажет Пётр? А если откажется ждать? А если передумает?
К полудню понимаю — больше не могу. Нужно идти, пока не передумала. Пока решимость не испарилась, как утренняя роса.
Мою руки, снимаю фартук. В зеркале отражается бледное лицо с тёмными кругами под глазами. Прекрасно, Люда. Настоящая невеста мечты.
Но идти надо. Сейчас или никогда.
Дорога до дома Петра кажется бесконечной. Сердце колотится где-то в горле. Несколько раз останавливаюсь, хватаю ртом воздух. Может, вернуться? Может, не стоит?
Но ноги сами несут меня вперёд. К большому дому с резными наличниками.
Стою у калитки минут пять. Собираюсь с духом. Собак на территории не видно. Ладони мокрые от пота, во рту пересохло. Наконец, толкаю калитку, иду по дорожке к крыльцу. Каждый шаг даётся с трудом, будто иду по болоту.
Поднимаюсь на крыльцо. Рука замирает у двери. Стучать? Звонить? А если его нет дома?
Дверь распахивается сама. На пороге Пётр. В джинсах и… Без футболки. Волосы влажные. Видимо, из душа. От него пахнет чем-то свежим, мужским. Голова слегка кружится от этого запаха.
— Людмила? — удивлённо поднимает брови. — Что-то случилось?
Язык прилипает к нёбу. Смотрю на него и не могу выдавить ни слова. Он такой... большой. Высокий. Плечи широкие, руки сильные, кубики эти… Рядом с ним чувствую себя маленькой и беззащитной.
— Проходи, — отступает в сторону. — Не стой на пороге.
Вхожу. В доме прохладно, пахнет деревом и ещё чем-то уютным, домашним. Кофе, кажется.
— Чай? Кофе? — спрашивает, проводя на кухню.
— Воды, — хриплю. Прочищаю горло. — Можно просто воды?
Наливает из кувшина. Протягивает стакан. Пальцы соприкасаются — искра пробегает до самого локтя. Едва не роняю стакан.
Пью жадно, большими глотками. Вода холодная, вкусная. Отпускает немного.
— Так что случилось? — садится напротив. Смотрит внимательно, чуть прищурившись.
Набираю в грудь воздуха. Сейчас или никогда.
— У нас с тобой ничего не получится. В смысле твоего предложения. Мне придется отказаться.
Молчит. Ждёт продолжения. Взгляд становится острее, внимательнее.
— Я всё ещё замужем. Официально. Муж... Бывший муж не подаёт на развод. Тянет время. Я не знаю, сколько это продлится.
Выпаливаю всё на одном дыхании. И замираю. Жду приговора. Сейчас скажет, что передумал. Что ему нужна свободная женщина. Что...
— Подожду, — говорит спокойно. Будто речь о погоде, а не о свадьбе. — Главное, что ты согласна.
Моргаю. Не верю своим ушам.
— Ты...
— Подожду. У нас есть время. Успеем всё решить.
В груди что-то разжимается. Выдыхаю. Не заметила, что задерживала дыхание.
— Но раз ты согласна, — наклоняется ближе. — Нужно начинать играть. Засветиться в деревне. Показать всем, что мы пара.
От его близости перехватывает дыхание. Киваю, не доверяя голосу.
— Поужинаем сегодня в ресторане? — предлагает. — В "Подкове". Единственное приличное место в округе.
— Сегодня? — голос срывается.
— А что тянуть? Заберу в семь.
— Хорошо, — встаю. Старательно отвожу взгляд от его пресса, по которому все еще катятся капельки воды. — В семь.
— До вечера, Люда.
Свидание? Нет, не свидание. Спектакль. Представление для деревни.
Но почему тогда сердце колотится как бешеное?
Дома первым делом лезу в шкаф. Что у меня есть приличного? Два платья — чёрное и синее, купленное ещё до замужества. Джинсы, пара блузок, юбка-карандаш.
Богатый выбор, ничего не скажешь.
Достаю синее платье. Встряхиваю. Вроде ничего, не совсем старомодное. Длина до колена, небольшой вырез, приталенный силуэт. В нём хотя бы фигура видна.
Вешаю на плечики. Нужно погладить. И в душ. И что-то с волосами сделать. И...
Господи, я готовлюсь как на настоящее свидание. Хотя какое свидание? Деловой ужин. Начало спектакля.
Но руки всё равно дрожат от волнения.
Следующие несколько часов пролетают в суете. Душ — долгий, с любимым гелем. Волосы — вымыть, высушить, уложить. Хорошо, что они у меня послушные, легко укладываются волнами.
Вот только, когда я вхожу в спальню, которую мне выделила баб Зина, на шкафу висит совсем не мое платье.
— Надевай. Ему хоть и сорок с хвостиком, но почти новое. Один раз надевала на свидание с дедом моим. После того и обженилися, — вытирает слезу баба Зина.
— Какое красивое, — трогаю мягкий хлопок.
Платье ярко-желтое, в мелкий горошек. Скроено на запах, и с очень уж откровенным вырезом, но село на меня так шикарно, что я сама облизываюсь, глядя на себя в зеркало.
— Вот и ладненько! — старушка уходит, довольно кряхтя.
Макияж минимальный — тушь, блеск для губ. Больше не умею, да и косметики особо нет.
Без пяти семь выглядываю в окно. Сердце ухает вниз. У калитки огромный чёрный внедорожник. Господи, на чём он ездит? Зачем ему такой танк?
Выхожу, запираю дверь. Руки дрожат, прячу их за спину, перехватывая сумочку.
Пётр стоит у машины. В тёмных джинсах и футболке. Простая одежда, но на нём смотрится солидно. Мужественно.
— Красивая, — говорит, окинув удивленным взглядом.
Щёки вспыхивают. Бормочу что-то невнятное.
Подходит к пассажирской двери, открывает. Смотрю на подножку. Высоко. В платье и туфлях, хоть и на маленьком каблучке, не забраться.
Топчусь, прикидывая, как залезть прилично. Может, сначала одну ногу? Или сразу двумя? Но платье узкое, задерется...
— Давай помогу, — не выдерживает Пётр.
И прежде чем успеваю опомниться, подхватывает на руки. Легко, будто я ничего не вешу. Одна рука под коленями, другая за спиной.
Ахаю. Хватаюсь за его плечи. Твёрдые как камень. Под рубашкой перекатываются мышцы.
Усаживает в кресло. Бережно, аккуратно. Медленно пристегивает ремнем безопасности. Но я уже вся горю. От его рук, от его силы, от его запаха.
— Спасибо, — выдыхаю.
— Не за что, — улыбается. — Высоковата для тебя машина.
Обходит, садится за руль. Салон пахнет кожей и его парфюмом. Голова идёт кругом.
— Готова? — заводит мотор.
Киваю. Хотя готова ли я? К ужину — может быть. К тому, что будет дальше — вряд ли.
Но обратной дороги нет. Спектакль начинается.
Машина плавно трогается с места. Откидываюсь на спинку кресла. Кожа мягкая, удобная. Чувствую себя маленькой девочкой в огромном мире взрослых игр.
Поглядываю украдкой на Петра. Профиль чёткий, мужественный. Руки уверенно держат руль. Сильные руки. Которые только что держали меня.
По телу снова прокатывается волна жара. Что со мной происходит? Это же деловое соглашение. Контракт. Год притворства. Но тело реагирует по-своему. На его голос, на его прикосновения, на его запах. Предательское тело, которому нет дела до контрактов.
— Нервничаешь? — спрашивает, не отрывая взгляда от дороги.
— Немного, — признаюсь.
— Не стоит. Просто ужин. Посидим, поговорим. Пусть смотрят.
Просто ужин. Ага. Первый раз за три года иду в ресторан с мужчиной. Первый раз за три года надела красивое платье. Первый раз...
Нет, не думать. Это работа. Просто работа. Которая поможет начать новую жизнь.
Но когда Пётр кладёт руку на рычаг переключения передач, и я вижу его сильные пальцы, широкую ладонь — внутри снова разливается предательское тепло.
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"Измена. Расколотое сердце", Ася Исай ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать еще:
***
Все части:
Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4
Часть 5 - продолжение