— Глеб, ты это видел? Ты видел, что она в борщ положила?
Регина Аркадьевна говорила шепотом, но таким пронзительным, что он, казалось, сверлил стены. Глеб устало опустил на стол сумки с продуктами и потер переносицу. Он только что вернулся с работы, мечтая о тихом вечере, но его мать, приехавшая «помочь молодым», уже второй час находила в их маленькой квартире поводы для вселенской катастрофы.
— Мам, я не видел. Ульяна готовит, значит, все будет вкусно. Она всегда вкусно готовит.
— Вкусно? — Регина Аркадьевна всплеснула руками, словно Глеб сказал несусветную глупость. — Она чернослив туда бросила! В борщ! Я своими глазами видела, как она пакетик достала. Это что, компот теперь будет, а не первое блюдо? Кто так готовит? Это же издевательство над русской кухней!
Из кухни вышла Ульяна. Стройная, с большими серыми глазами, в которых сейчас плескалась усталость, смешанная с раздражением. На ней был домашний фартук, испачканный мукой — она, видимо, решила еще и испечь что-то к чаю.
— Регина Аркадьевна, это рецепт моей бабушки. С черносливом борщ получается с приятной кислинкой, очень пикантный. Попробуйте, вам понравится.
— Мне? Понравится? — фыркнула свекровь, оглядывая Ульяну с ног до головы. — Деточка, я сорок лет борщи варю! И никогда, слышишь, никогда не опускалась до того, чтобы портить свеклу сухофруктами! Это не пикантность, это блажь! И вообще, почему ты до сих пор не переоделась? Глеб уже дома, а ты ходишь в чем попало. Мужа надо встречать красивой!
Глеб попытался вмешаться, но его мать была неудержима.
— И рубашки ты ему гладишь плохо. Воротничок всегда мятый. Я своему Аркадию, покойному мужу, так гладила, что стрелки на рукавах стояли! А у тебя что? Мужчина должен выглядеть солидно, а не как будто он всю ночь в стогу сена спал. От жены всё зависит! Всё!
Ульяна молча сжала губы. Она знала, что спорить бесполезно. Любое ее слово будет использовано против нее. Она просто кивнула и вернулась на кухню. Глеб проводил ее виноватым взглядом.
— Мам, ну зачем ты так? Уля старается…
— Старается она! — перебила Регина Аркадьевна, понижая голос до заговорщического. — Я тебе, сынок, вот что скажу. Она тебе не пара. Не хозяйка. Ни приготовить толком, ни за домом уследить. Вон, пыль на комоде вторые сутки лежит. Я проверила. Ты мужчина видный, с хорошей должностью. Тебе нужна женщина… статусная! А это что? Простушка из провинции. Ни роду, ни племени. Еще и с выдумками своими кулинарными. Я так этого не оставлю. Ты мой единственный сын, и я не позволю какой-то девице испортить тебе жизнь. Я сама найду тебе нормальную жену!
Она произнесла это с такой уверенностью, будто уже держала в руках список подходящих кандидатур с фотографиями и характеристиками. Глеб хотел возразить, сказать, что он любит Ульяну, что ему не нужна другая жена, но слова застряли в горле. Он просто устал. Устал от работы, от вечных придирок матери, от этого напряженного молчания, которое повисало в квартире каждый раз, когда она приезжала. Он махнул рукой и пошел мыть руки, оставив Регину Аркадьевну одну в коридоре, довольную произведенным эффектом и своей решимостью.
Через пару дней Регина Аркадьевна встретилась со своей давней подругой, Ларисой Геннадьевной, в их любимой кофейне. Заказав по пирожному и чашке капучино, она без предисловий перешла к делу.
— Лариса, у меня беда. Сын совсем голову потерял. Эта его Ульяна… это же тихий ужас.
— Да ладно тебе, Регина, — отмахнулась подруга. — Хорошая девочка, тихая, скромная. Глеб с ней прямо расцвел.
— Расцвел он! — возмутилась Регина Аркадьевна. — Он похудел на три килограмма, потому что она его кормит какой-то травой и борщом с черносливом! А скромная… Знаешь, как говорят, в тихом омуте… Она его к рукам прибрала, вертит им, как хочет. Он мне слова поперек сказать боится! Нет, я твердо решила. Ему нужна другая.
— И кто же, интересно? — Лариса Геннадьевна с интересом посмотрела на подругу.
— А вот помнишь дочку Зинаиды Христофоровны, Анфису?
— Анфисочку? Конечно, помню. Красавица, умница. В банке, кажется, работает.
— Вот! — торжествующе подняла палец Регина Аркадьевна. — Именно! В банке, начальником отдела. Своя квартира, машина. И родители какие! Зинаида — уважаемый человек, врач. Отец ее — полковник в отставке. Вот это — партия! Они из нашего круга, понимают, что к чему. А не эти… из общежития.
— И что ты задумала? — прищурилась Лариса Геннадьевна. — Глеб же не бросит свою Ульяну просто так. Он парень порядочный.
— А ему и не надо будет никого бросать, — хитро улыбнулась Регина Аркадьевна. — Нужно просто, чтобы он увидел разницу. Чтобы сравнил. Я на выходные позову его к себе, скажу, что давление подскочило, помощь нужна. А сама «случайно» приглашу Зинаиду с Анфисой на чай. Пусть пообщаются в непринужденной обстановке. Глеб же не слепой. Увидит, какая Анфиса ухоженная, как она себя держит, как разговаривает. Умная, образованная девушка. Не то что эта… молчунья с вечно виноватым видом.
— Рискованно, Регина, — покачала головой подруга. — Можешь наоборот, сына против себя настроить.
— Не настрою! — отрезала Регина Аркадьевна. — Я мать, я ему плохого не пожелаю. Он потом мне еще спасибо скажет, что я ему глаза открыла. Всё, решено. В субботу устрою им смотрины.
И она с таким аппетитом откусила кусочек своего пирожного, будто уже праздновала победу в своей маленькой войне за счастье сына.
В пятницу вечером, как и планировалось, Глеб приехал к матери. Ульяна осталась дома — у нее накопилось много работы по переводам, которую она брала на дом. Регина Аркадьевна встретила сына с преувеличенными охами и ахами, жалуясь на головную боль и высокое давление. Глеб суетился, мерил ей давление тонометром, заваривал успокаивающий чай. К вечеру субботы «больной» стало значительно лучше, и она как бы невзначай сказала:
— Ой, Глебушка, что-то мне так пирога захотелось, моего, яблочного. А тут как раз Зинаида звонила, хотела зайти. Давай я их с Анфисой на чай позову, а ты мне поможешь тесто замесить? Вместе веселее.
Глеб не почувствовал подвоха. Он любил материнские пироги, да и тетю Зину с Анфисой знал с детства, хоть и не видел их уже несколько лет.
Гости пришли точно к назначенному времени. Анфиса и правда выглядела сногсшибательно. В элегантном брючном костюме, с идеальной укладкой и сдержанным, но дорогим макияжем. Она с улыбкой протянула Глебу руку для приветствия.
— Глеб, сколько лет, сколько зим! Возмужал, серьезный такой стал.
Весь вечер Регина Аркадьевна и Зинаида Христофоровна вели светскую беседу, постоянно втягивая в нее детей.
— Анфисочка, а расскажи, как ты в своем банке порядок наводишь? Там же сплошные мужчины в подчинении, наверное, непросто?
— Справляюсь, тетя Регина, — скромно улыбалась Анфиса. — Главное — это четко ставить задачи и контролировать исполнение. Дисциплина — основа успеха.
Потом она повернулась к Глебу:
— А ты, Глеб, я слышала, в строительной компании работаешь? У вас там сейчас, наверное, самый сезон? Мы как раз недавно ипотечную программу для новостроек запустили, может, пересечемся по работе.
Глеб что-то отвечал, поддерживал разговор, но чувствовал себя не в своей тарелке. Он смотрел на Анфису, на ее безупречный маникюр, слушал ее рассуждения о процентных ставках и волатильности рынка, и ему становилось невыносимо тоскливо. Он ловил себя на мысли, что отчаянно скучает по Ульяне, по ее тихой улыбке, по их уютным вечерам с книгами, даже по ее странному борщу с черносливом. Рядом с Анфисой он чувствовал себя как на собеседовании, где его оценивают, взвешивают и решают, подходит он или нет.
— А вы, Глеб, в отпуск куда планируете? — спросила Анфиса, сделав глоток чая. — Мы с мамой в этом году хотим в Италию, на озера. Там такая атмосфера… умиротворяющая.
— Мы… мы еще не решили, — промямлил Глеб, вспомнив, как они с Ульяной мечтали поехать с палатками на Алтай. Сказать об этом вслух он почему-то постеснялся.
Когда гости ушли, Регина Аркадьевна вся сияла.
— Ну что, сынок? Видел? Вот это — девушка! Королева! И умница, и красавица. И из какой семьи! Не то что твоя…
— Мама, хватит, — неожиданно твердо сказал Глеб. — Анфиса, конечно, хорошая девушка. Но она не моя. У меня есть Ульяна. И я ее люблю.
— Любишь! — всплеснула руками Регина Аркадьевна. — Да что ты в ней нашел? Она же серая мышь! Амбиций ноль, целей в жизни никаких!
— У нее есть цели, — голос Глеба становился все жестче. — Она хочет перевести книгу одного сложного автора, мечтает открыть свою маленькую редакцию. Она очень умная, просто не кричит об этом на каждом углу. И она… она настоящая. А теперь, извини, я поеду домой. Ульяна меня ждет.
Он ушел, оставив мать в полном недоумении. Она была уверена, что ее план сработает, но что-то пошло не так.
Вернувшись домой, Глеб застал Ульяну за рабочим столом. Она выглядела уставшей, но, увидев его, улыбнулась.
— Ты рано. Как мама?
— С мамой все в порядке, — Глеб подошел и обнял ее со спины, уткнувшись носом в ее волосы, пахнущие чем-то родным и уютным. — Уль, прости меня.
— За что? — удивилась она, поворачиваясь к нему.
Он сел на край стула и, глядя ей в глаза, рассказал все. И про разговор о борще, и про «смотрины» с Анфисой, и про то, как мать пытается разрушить их отношения. Он говорил, и ему становилось легче. Словно тяжелый камень, который он носил в себе, рассыпался в пыль.
Ульяна слушала молча, не перебивая. На ее лице не было ни злости, ни обиды. Только какая-то глубокая печаль.
— Я знала, что не нравлюсь ей, — тихо сказала она, когда он закончил. — Но не думала, что все настолько серьезно.
— Это не тебе надо думать, — решительно сказал Глеб. — Это мне надо было давно это прекратить. Я все время пытался быть хорошим сыном, угодить ей, не спорить… И не замечал, как она переходит все границы. Как она обижает тебя. Больше этого не будет. Завтра мы поедем к ней. Вместе. И я поговорю с ней. По-взрослому.
Ульяна взяла его руку в свою.
— Ты уверен? Может, не надо обострять?
— Надо, Уля. Надо. Иначе она так и будет лезть в нашу жизнь. Она должна понять, что у меня теперь своя семья. И главная женщина в моей семье — это ты.
На следующий день они стояли на пороге квартиры Регины Аркадьевны. Та открыла дверь и, увидев их вместе, удивленно вскинула брови.
— О, какие гости! А я вас не ждала. Проходите.
Они прошли в гостиную. Регина Аркадьевна уже приготовилась к новой порции нравоучений, но Глеб ее опередил.
— Мама, мы приехали серьезно поговорить. Сядь, пожалуйста.
Он говорил спокойно, но в его голосе звучал металл, которого Регина Аркадьевна никогда раньше не слышала.
— Мама, я тебя очень люблю и благодарен за все, что ты для меня сделала. Но я уже взрослый человек. И я сам выбрал женщину, с которой хочу прожить жизнь. Это Ульяна. — Он взял Ульяну за руку. — И я никому не позволю ее обижать. Даже тебе.
Регина Аркадьевна открыла рот, чтобы возразить, но Глеб продолжил, не давая ей вставить ни слова.
— Твои попытки нас рассорить, твои «смотрины» с Анфисой, твои постоянные придирки к Ульяне — это унизительно. Для меня и для нее. Я прошу тебя прекратить это. Раз и навсегда. Ульяна — моя будущая жена. И если ты хочешь и дальше общаться со мной, видеть своих будущих внуков, тебе придется принять мой выбор и научиться ее уважать. Другого варианта не будет.
Повисла тяжелая тишина. Регина Аркадьевна смотрела на сына, и в ее глазах читалось неверие. Ее послушный, мягкий Глеб вдруг превратился в незнакомого, жесткого мужчину. Она перевела взгляд на Ульяну. Та сидела рядом с Глебом, прямая и спокойная, и в ее взгляде не было страха. Было только достоинство.
— Так вот оно что, — наконец прошипела Регина Аркадьевна, обращаясь к Ульяне. — Это ты его настроила? Против родной матери?
— Нет, Регина Аркадьевна, — тихо, но твердо ответила Ульяна. — Это Глеб сам принял решение. Решение защищать свою семью.
Регина Аркадьевна откинулась на спинку дивана. Она поняла, что проиграла. Стена, которую она так долго и усердно пыталась возвести между сыном и этой девушкой, рухнула. А они вдвоем построили свою, неприступную.
— Что ж, — произнесла она ледяным тоном. — Понятно. Можете идти.
Они ушли. В машине Глеб взял Ульяну за руку и крепко сжал. Впервые за долгое время он чувствовал себя по-настояшему свободным и сильным. Он сделал правильный выбор.
Прошло несколько месяцев. Они с Ульяной подали заявление, готовились к скромной свадьбе. Регина Аркадьевна не звонила. Глеб переживал, но понимал, что ей нужно время. И вот однажды вечером, когда они с Ульяной выбирали обручальные кольца в интернет-магазине, раздался звонок. На экране высветилось «Мама». Глеб глубоко вздохнул и включил громкую связь.
— Слушаю, мам.
— Глеб, — голос в трубке был непривычно тихим, без властных ноток. — Я тут… пирог испекла. Яблочный. По твоему любимому рецепту. Может, приедете на выходных? С Ульяной…
Глеб посмотрел на Ульяну. Она слегка улыбнулась и кивнула.
— Приедем, мама, — ответил он. — Конечно, приедем.
Война была окончена. Впереди был долгий путь к хрупкому миру, но теперь Глеб знал, что они справятся. Вместе.