Первая часть Тут.
Через три дня у меня был договор купли-продажи и чековая книжка на три миллиона двести тысяч рублей. Покупатель — строительная компания — заплатила сразу, без рассрочек и торгов. Деньги лежали на моём личном счёте в банке.
Тем временем дома подготовка к моему "переселению" шла полным ходом. Инга уже выбирала мебель для будущей трёхкомнатной квартиры, показывала Володе каталоги с диванами и кухонными гарнитурами.
— Представляешь, какая у нас будет кухня! — мечтательно говорила она, листая глянцевый журнал. — Двадцать квадратных метров! А остров посередине! И посудомоечная машина, и винный шкаф!
— А у Майи наконец-то появится своя комната, — добавлял Володя. — Мы ей такой детский уголок сделаем — как в американских фильмах!
— И машину новую купим, — продолжала Инга. — Эта старая уже надоела. Хочу джип — большой, красивый.
Они строили планы на деньги от продажи моей квартиры, даже не скрывая этого от меня. Словно я уже умерла и они делили наследство.
Майя в это время сидела рядом со мной и тихо плакала.
— Бабушка, а можно я к тебе в гости приеду? В том доме, где ты будешь жить?
— Конечно, солнышко.
— А мама говорит, что там далеко и ехать долго. И что старые люди могут заразить детей разными болезнями.
Я обняла внучку крепче. Значит, Инга уже готовит почву, чтобы вообще не возить ребёнка ко мне.
— Майечка, а ты хочешь, чтобы бабушка уехала?
— Нет! — всхлипнула девочка. — Я хочу, чтобы ты всегда была со мной! Ты мне сказки читаешь, и вкусно готовишь, и не ругаешься, когда я что-то разбиваю!
— А мама и папа ругаются?
— Мама всегда кричит. А папа говорит, что устал на работе и чтобы я его не трогала. А ты никогда не говоришь, что устала.
Из глаз потекли слёзы. Бедная девочка! Она теряет не только бабушку, но и единственного человека в семье, который её по-настоящему любит.
В среду Володя объявил, что нашёл квартиру мечты — трёхкомнатную в новом доме, с евроремонтом и панорамными окнами.
— Мам, ты представить не можешь, какая красота! — он показывал фотографии на телефоне. — Восемьдесят квадратных метров, два санузла, гардеробная! А вид из окон — на всю Москву!
— Дорого, наверное?
— Четыре миллиона восемьсот тысяч. Но мы берём ипотеку на полтора миллиона, а остальное доплачиваем от продажи этой квартиры.
— А вы уже подписали договор?
— Завтра подписываем, — быстро ответила Инга. — Нужно торопиться, а то разберут.
Значит, они уже взяли кредит! Рассчитывали на мои деньги и влезли в долги. А что, если квартира не продастся? Или продастся дешевле, чем планировали?
— А если что-то пойдёт не так с продажей?
— Не пойдёт, — уверенно сказал Володя. — Покупатели уже есть, завтра встречаемся с ними.
В четверг они встречались с покупателями до самого вечера. Вернулись довольные, но почему-то напряжённые.
— Ну как? — спросила я.
— Нормально, — буркнул Володя. — Завтра подписываем предварительный договор.
— А за сколько продаём?
— За полтора миллиона, — тихо сказала Инга.
— Как за полтора? — я не поверила своим ушам. — Квартира стоит минимум два!
— Нам нужно срочно, — оправдывался Володя. — Иначе мы потеряем ту квартиру. Да и эта старая, требует ремонта. Полтора — нормальная цена.
Полтора миллиона за двухкомнатную квартиру в центре! Они готовы продать моё жилье за бесценок, только бы побыстрее получить деньги!
А вечером, когда они думали, что я сплю, я услышала их разговор из спальни.
— Инга, а что если мама передумает? — шептал Володя.
— Куда она денется? Квартира на тебя оформлена, мы уже внесли предоплату за дом престарелых. Поезд ушёл.
— Но она может устроить скандал, соседей привлечь...
— Володя, ты что — маленький? Скажем, что у неё склероз начинается, что она неадекватная стала. Кто старушке поверит?
— А если она к врачам пойдёт, справку потребует о своём психическом здоровье?
— А мы скажем, что это как раз признак психического расстройства — мания преследования. Нормальные люди в больницы с такими заявлениями не ходят.
Они всё продумали! Если я попытаюсь сопротивляться, меня объявят психически больной! А кто поверит шестидесятипятилетней женщине против молодой семейной пары?
В пятницу Володя торжественно объявил:
— Мам, завтра переезжаешь. Я договорился с ребятами, они помогут перевезти твои вещи.
— А квартиру когда продавать будете?
— Мы уже продали, — сказала Инга, не глядя мне в глаза. — Вчера подписали договор.
— Как быстро!
— Покупатели торопились. Они наличными платят, без ипотеки. Очень удобно для всех.
— А деньги уже получили?
— Получим после того, как освободим квартиру, — объяснил Володя. — То есть после твоего переезда.
Как всё складно! Они уже влезли в долги, купили новую квартиру, а теперь торопятся избавиться от меня, чтобы получить деньги.
— Хорошо, — сказала я. — Но сначала я хочу, чтобы мы все собрались за одним столом. По-семейному. Последний раз.
Володя переглянулся с женой.
— Мам, зачем эти сентиментальности?
— Сыночек, мне шестьдесят пять лет. Может, я больше никогда не увижу родные стены. Неужели ты откажешь матери в последней просьбе?
Он тяжело вздохнул.
— Хорошо. Инга, приготовь что-нибудь особенное.
Весь день я наблюдала, как они суетятся в предвкушении завтрашнего дня. Инга составляла списки покупок для новой квартиры, Володя созванивался с грузчиками и оформлял последние документы. Они были счастливы — наконец-то избавятся от обузы в лице старой матери.
А я тем временем сидела с Майей и рассказывала ей сказки. Девочка прижималась ко мне и просила:
— Бабуля, расскажи про Золушку ещё раз.
— Опять про Золушку?
— Да! Мне нравится, что она в конце стала принцессой, а злые сёстры остались ни с чем.
Умная девочка. Она неосознанно выбирала сказку про справедливость.
— А знаешь, Майечка, иногда и в жизни бывает, как в сказках. Добро побеждает зло.
— Правда?
— Правда. Надо только верить и не сдаваться.
Вечером мы сидели за столом — я, Володя, Инга и Майя. На столе стояли любимые блюда моего сына: мясо по-французски, которое я готовила ему с детства, оливье по бабушкиному рецепту, домашние пирожки с капустой. Как в прежние времена, когда мы отмечали его дни рождения.
— Ну что ж, — я встала и взяла бокал с соком. — Хочу сказать тост.
— Мам, давай без драм, — поморщился Володя.
— Никаких драм. Просто хочу поблагодарить вас за... за всё. За то, что вы открыли мне глаза на многие вещи.
Я достала из сумочки папку с документами.
— Володя, помнишь дачу бабушки Ани?
— Ну помню. А что?
— Я её продала.
Он поперхнулся соком, а Инга уронила вилку на пол.
— Как продала?
— Обычно. Через риелтора. Нашлись покупатели.
— За сколько? — с трудом выговорила Инга.
— За три миллиона двести тысяч рублей.
Наступила мёртвая тишина. Володя хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Инга побледнела так, что я испугалась — не хватил ли её удар.
— Три... миллиона? — прошептал Володя. — За эту развалюху?
— Оказывается, там будет строиться элитный жилой комплекс. Земля очень подорожала.
Володя схватил документы, быстро их просматривая. Договор купли-продажи, справка о поступлении денег на счёт, выписка из банка.
— Мам, ты что наделала! — он вскочил из-за стола. — Мы могли бы эти деньги...
— Что? Потратить на новую квартиру? — я спокойно допивала сок. — Не волнуйся, сынок. Я уже всё потратила.
— Куда?! — взвизгнула Инга.
— Купила себе квартиру. Однокомнатную, но в центре города. Рядом с парком, недалеко от поликлиники. Очень уютную.
Володя опустился на стул, держась за голову.
— Но мы же договорились! Ты должна ехать в дом престарелых!
— В дом престарелых? — я покачала головой. — Знаешь, сынок, я передумала. Решила, что пока ещё слишком молода для такой жизни.
— А как же наша квартира? — Инга была на грани истерики. — Покупатели, кредит...
— Какой кредит?
— Мы уже взяли ипотеку на новую квартиру! — заорал Володя. — Рассчитывали на деньги от продажи этой!
Вот оно! Наконец-то правда. Они не просто планировали меня сдать — они уже потратили деньги, которые рассчитывали получить от продажи моего жилья.
— Ну надо же, — я удивлённо покачала головой. — А я-то думала, что вы заботитесь о моём здоровье. Оказывается, дело в деньгах.
— Мама! — Володя схватил меня за руку. — Ты не понимаешь! У нас долги! Если мы не продадим квартиру, нас разорят!
— Сынок, а ты не подумал об этом раньше? Когда планировал мою жизнь без моего участия?
Инга разрыдалась в голос.
— Оксана Васильевна, ну нельзя же так! Мы же семья! Вы должны нам помочь!
— Семья? — я встала из-за стола. — Семья не сдаёт своих стариков в дома престарелых ради квадратных метров.
— Но ты же можешь отменить покупку! — Володя вскочил. — Пока не прошло четырнадцать дней!
— Могу. Но не буду.
— Почему?!
Я посмотрела на Майю, которая сидела тихонько и большими испуганными глазами смотрела на происходящее.
— Потому что хочу, чтобы моя внучка выросла в семье, где ценят близких людей. А не продают их за деньги.
— Мам, мы же не продаём! Мы просто хотели тебе лучшего!
— Лучшего? — я горько рассмеялась. — В доме престарелых мне было бы лучше? Среди чужих людей, в казённой комнате, где пахнет мочой и безнадёжностью?
— Там же уход, внимание персонала...
— Володя, хватит врать себе и мне. Вам нужны были деньги от продажи квартиры. Всё остальное — отговорки.
Он замолчал, понимая, что больше нет смысла притворяться.
— А теперь что мы будем делать? — прошептала Инга.
— Не знаю, — пожала плечами я. — Это ваши проблемы. Вы взрослые люди, сами разбирайтесь.
— Но мам! — Володя был близок к слезам. — Я же твой сын!
— Да, — грустно сказала я. — К сожалению, ты мой сын. А я думала, что вырастила человека.
Я взяла сумку и направилась к выходу.
— Куда ты идёшь? — растерянно спросил Володя.
— Домой. В свою новую квартиру. Документы на эту останутся у тебя, сынок. Как ты и хотел.
— Но мам! Что мы будем делать?
Я обернулась в дверях.
— Не знаю, Володя. Научитесь жить на свои средства. Как все нормальные люди.
— А ипотека? А кредиты?
— А это ваша проблема. Надо было думать раньше, прежде чем тратить чужие деньги.
— Мама, не делай этого! — он почти плакал. — Я же твой сын! Единственный!
— Да, единственный. Поэтому мне так больно.
На пороге я обернулась к Майе:
— Солнышко, бабушка будет жить в новом доме. Но ты всегда можешь ко мне приходить в гости. Я буду тебя ждать.
Девочка кивнула, слёзы текли по её щекам.
Через неделю я уже обустраивалась в своей новой квартире. Маленькой, но светлой и уютной. Тридцать квадратных метров, но это было моё пространство. Никто не мог меня отсюда выгнать, никто не планировал мою жизнь за меня.
Из окна открывался вид на городской парк. По утрам я видела, как бегают молодые мамы с колясками, как пенсионеры выгуливают собак, как дети играют на площадке. Жизнь продолжалась, и я была её частью.
Володя звонил каждый день, умолял вернуться, обещал, что всё будет по-другому.
— Мам, мы с Ингой всё обдумали. Никто тебя никуда не будет отправлять. Живи с нами, как раньше.
— Как раньше? — переспросила я. — То есть готовить вам завтраки, стирать ваше бельё, сидеть с ребёнком, а в благодарность выслушивать, какая я обуза?
— Мам, мы же не так хотели...
— Володя, вы хотели именно так. Сдать меня в дом престарелых и жить на деньги от продажи моей квартиры.
— Ну мы же передумали!
— Передумали только потому, что остались без денег. А если бы у меня не оказалось дачи? Если бы я не смогла купить себе жильё? Вы бы меня всё равно выбросили.
Он молчал, потому что знал — я права.
— Сынок, — сказала я мягко. — Ты хотел избавиться от меня. Поздравляю, у тебя получилось.
— Мам, мы же не хотели избавиться! Мы хотели, чтобы тебе было лучше!
— В четырёхместной палате дома престарелых мне было бы лучше?
— Ну... там же уход, внимание персонала...
— Володя, хватит. Мы оба знаем правду.
Через месяц ситуация у них стала критической. Инга подала на развод, не выдержав финансового краха. Оказалось, что она выходила замуж не за человека, а за перспективы. Когда перспективы рухнули, любовь кончилась.
— Она говорит, что я неудачник, — жаловался мне Володя по телефону. — Что не смог даже собственную мать уговорить помочь семье.
— А ты как думаешь — она права?
— Не знаю... Может быть. Мам, я всё понял. Я был дураком. Прости меня.
— За что именно ты просишь прощения?
— За то, что... за то, что хотел тебя в дом престарелых отправить.
— Хотел? Володя, ты не просто хотел. Ты уже всё оплатил, договорился с заведующей, назначил дату переезда.
— Мам, ну что ты мне глаза колешь! Я же сказал — был дураком!
— Дураком? — я горько усмехнулась. — Дурак — это тот, кто делает глупости по незнанию. А ты знал, что творишь. Ты сознательно решил избавиться от матери ради денег.
— А что теперь делать? Инга уходит, Майю заберёт. Я один останусь.
— А теперь ты поймёшь, что значит одиночество. То самое, которое ты готовил мне в доме престарелых.
— Мам, но я же твой сын! Единственный! Ты не можешь меня бросить!
— Это ты меня бросил, Володя. А не наоборот.
Прошло ещё несколько месяцев. Володе пришлось продать машину, чтобы частично погасить кредиты. Новую квартиру у них отобрали за неуплату, и он снимает теперь однушку на окраине. Работает больше, чем раньше, но денег всё равно не хватает.
А я наслаждаюсь своей свободой. Записалась в библиотеку, хожу в театр с подругами по работе, изучаю английский язык на курсах для пенсионеров. Живу для себя впервые за сорок пять лет.
По выходным ко мне приходит Майя. Инга не препятствует — ей нужно время на личную жизнь, она встречается с новым мужчиной. Мы с внучкой читаем книги, готовим пироги, гуляем в парке, ходим в кино.
— Бабушка, а ты больше не будешь жить с нами? — спрашивает Майя.
— Нет, солнышко. Теперь у бабушки свой дом.
— А папа говорит, что ты его не простила.
— А как ты думаешь — должна ли бабушка прощать тех, кто хотел её выбросить?
Майя серьёзно задумывается.
— Не знаю. А что такое "выбросить"?
— Это значит избавиться от человека, которого больше не хочешь видеть.
— Как от сломанной игрушки?
— Примерно так.
— Тогда не должна, — решительно говорит девочка. — Людей нельзя выбрасывать. Особенно хороших.
Умная у меня внучка растёт.
Володя несколько раз пытался приходить, но я его не пускала в квартиру.
— Мам, ну сколько можно! — стоял он под дверью. — Я же понял, что был неправ!
— Володя, ты понял только то, что остался без денег. А не то, что хотел предать родную мать.
— Но я же твой сын! Единственный ребёнок!
— Мой сын умер в тот день, когда решил сдать меня в дом престарелых. А ты — просто мужчина, который носит его имя.
— Мам, ну что мне делать? Как загладить вину?
— Ничем её не загладишь, Володя. Некоторые поступки непростительны.
Недавно он пришёл с ультиматумом:
— Мам, если ты меня не простишь, я уеду в другой город! И ты внучку больше не увидишь!
Вот так. Теперь он пытается шантажировать меня ребёнком.
— Володя, — спокойно сказала я. — Майя живёт с матерью. Инга против наших встреч не возражает. Так что твоя угроза пустая.
— А если я через суд заберу ребёнка?
— На какие деньги? И главное — зачем? Чтобы снова пытаться меня шантажировать?
Он ушёл ни с чем.
А вчера Майя пришла вся в слезах:
— Бабушка, папа сказал, что если ты его не простишь, то он совсем уедет! И я его больше не увижу!
— Солнышко, — я обняла внучку. — Папа взрослый человек. Он сам принимает решения. И если он решит уехать, это будет его выбор, а не мой.
— Но я не хочу, чтобы он уезжал!
— Тогда скажи ему, что есть только один способ всё исправить.
— Какой?
— Пусть он найдёт ту заведующую из дома престарелых и скажет ей, что он хотел сдать туда свою мать. Пусть посмотрит ей в глаза и скажет правду о том, зачем это делал. А потом пусть приходит ко мне и рассказывает, что он при этом чувствовал.
Майя серьёзно кивнула:
— Я ему передам.
Не знаю, хватит ли у Володи смелости и совести на такой поступок. Боюсь, что нет. Он привык врать себе и другим, оправдывать свои поступки "благородными" мотивами.
Но это единственный способ для него понять масштаб своего предательства. Посмотреть в глаза человеку, который зарабатывает на брошенных детьми стариках, и честно сказать: "Да, я тоже хотел бросить свою мать. За деньги."
А я буду жить своей жизнью. В своей квартире, которую купила на деньги от продажи дачи. Той самой дачи, о существовании которой сын даже не помнил.
Знаете что самое печальное в этой истории? Если бы Володя тогда, в феврале, просто пришёл ко мне и сказал: "Мам, у нас проблемы с деньгами, помоги, пожалуйста", — я бы продала дачу и отдала ему все три миллиона. Без вопросов, без упрёков. Потому что, несмотря ни на что, я его люблю.
Но он выбрал другой путь. Решил от меня избавиться, а не просить о помощи. Посчитал, что мать — это обуза, от которой нужно избавляться цивилизованным способом.
И теперь пусть живёт с последствиями своего выбора.
А я впервые за много лет живу для себя. И знаете что? Это прекрасное чувство — быть свободной от неблагодарности и предательства. Быть нужной только тем, кто тебя действительно любит.
Майя любит. И этого мне достаточно для счастья.
Ещё больше удивительных историй — на канале вы найдёте ЗДЕСЬ.
Спасибо за ваш лайк и подписку — это помогает развитию!
Если хотите поддержать канал — сделайте это ЗДЕСЬ.