Женя Миллер

— Я не поеду с твоим Кириллом. Хватит с меня одной Маши, — Алина даже не подняла глаз от телефона, когда я показал ей билеты на море. Я замер с распечаткой в руках. Четыре билета. Две недели в Анапе. Я представлял, как мы будем строить замки из песка, как дети подружатся, как мы станем настоящей семьёй. А она... — Что ты сейчас сказала? — То, что сказала. Я устала, Серёж. Хочу отдохнуть нормально, а не нянчиться с чужим ребёнком. Чужим. Моему десятилетнему сыну она сказала "чужой". Мы с Алиной прожили вместе год и три месяца...

— Марин, открой! Я тебе торт принесла! Я замерла у двери с тряпкой в руках. На полу валялись осколки вазы — той самой, что мы с Алексеем привезли из Праги три года назад. На диване — жирное пятно от шоколада. А в углу гостиной, прямо на светлом ламинате, который мы укладывали сами, чернело пятно от фломастера. Тамара стояла за дверью и звонила уже третий раз за вечер. Я посмотрела на часы. Девять вечера. Воскресенье. Мы только вчера въехали в эту квартиру. Нашу первую квартиру. Семь лет мы копили на неё...

Наталья едва не швырнула телефон об стену. Руки дрожали, в горле стоял комок. На экране сияла Лена — её младшая сестра — с огромным чемоданом Louis Vuitton и билетами бизнес-класса в руках. — Павел, ты это видишь? — голос срывался на крик. — Триста тысяч! На какие-то Мальдивы! А когда мы женились, она подарила десять тысяч и сказала, что больше не может! Павел сидел на продавленном диване в их съёмной однушке и молча чистил апельсин. Тридцать пять лет, водитель автобуса, вечно уставший. Он давно научился не реагировать на эти вспышки жены...

Андрей открыл дверь и застыл. На пороге стояла Нина — бледная, с запавшими глазами и сумкой в руках. Рядом с ней, сжимая плюшевого мишку, стоял трёхлетний Саша. — Забирай, — сказала она ровным голосом. — Теперь твоя очередь. — Что? Нина, ты о чём? Какая очередь? — Воспитывать сына. Я больше не могу. Она развернулась и пошла к выходу. Саша дёрнулся за ней, протянул ручонки и заплакал: — Мама! Мама, не уходи! Андрей схватил мальчика на руки, кинулся следом: — Нина! Стой! Ты что творишь?! Нельзя так! Она обернулась...

Анна Петровна закрыла последний файл в бухгалтерской программе и откинулась на спинку кресла. Половина девятого вечера. За окном уже темно, в офисе давно никого нет — только охранник внизу и уборщица на третьем этаже. Срочный квартальный отчёт высосал все силы, но теперь можно выдохнуть. Она собрала сумку, выключила свет и вышла в холодный весенний вечер. По дороге домой думала только об одном — горячий чай, тишина и любимый плед. Сергей обычно встречал её с ужином и шутками, иногда даже успевал приготовить что-то простое — макароны с сосисками или яичницу...

— Николай, ну помоги старой теще, а? — голос Маргариты Павловны звучал сладко, как патока. — У Артема опять беда с машиной. Генератор сломался. А у него же малыш растёт, твой племянник! Без машины совсем никак. Нужно всего сорок тысяч. Я пенсию получу в среду — сразу верну. Я сидела на кухне, слышала каждое слово и чувствовала, как внутри всё сжимается. Опять. Опять мама приехала за деньгами. И опять я буду виновата, если откажу. Николай не оторвался от монитора, где доделывал квартальный отчёт...

Артём Леонидович поднял глаза от компьютера и увидел знакомую картину: женщина средних лет врывалась в кабинет, таща за собой семилетнюю девочку с бледным лицом и широко распахнутыми от страха глазами. Четвёртый визит за месяц. — Мила совсем плохая, доктор! Ночью опять не могла дышать, я думала — всё, скорая понадобится! — голос матери звучал на грани истерики. — Вы же видите, как она хрипит? Это астма, я точно знаю! Моя двоюродная сестра так же мучилась! Педиатр жестом пригласил их сесть. Девочка послушно опустилась на стул, сжавшись в комочек, будто пыталась занять как можно меньше места...

— Что происходит в этом доме?! — голос Дмитрия прорезал тишину. Он стоял в дверях кухни, красный от ярости. — Каждую ночь одно и то же! Лена обернулась, чуть не уронив чашку с чаем. Напротив неё сидел свёкор, Николай Степанович, бывший дирижёр филармонии, с книгой в руках. — Дима, мы просто беседуем... — Беседуете! — он почти выкрикнул слово. — В полночь! Пока я сплю! Николай Степанович тихо закрыл книгу и начал вставать: — Дмитрий, я пойду к себе. Не стоит... — Не двигайтесь! — Дмитрий шагнул вперёд...

Я ворвался в квартиру сестры без стука. Лицо горело, в висках стучало — поднялся по лестнице как сумасшедший. В руках всё ещё был телефон, в котором пять минут назад звонил её муж Слава: — Лёха, прости… У нас опять нечего есть. Совсем. Дети просят хлеба, а я… я не знаю, что делать. Я выскочил из дома, не предупредив жену. Сейчас мне казалось, что если я не приеду прямо сейчас, то просто взорвусь. Алина сидела на диване. Растянутый свитер, волосы небрежно завязаны в пучок, ноутбук на коленях. На экране — белая страница...

Инна стояла на пороге своего нового дома — того самого, ради которого они с мужем пять лет отказывали себе во всём, — и смотрела на конверт с повесткой. Руки дрожали. — Коля, — позвала она мужа, голос сорвался. — Твоя мать подала на нас в суд. Николай вышел из кабинета, взял бумагу, пробежал глазами и побледнел. — Она требует… компенсацию за моральный ущерб? И долю в доме? — Она хочет забрать у нас дом, — прошептала Инна. — У нас с детьми. Пять лет назад всё начиналось как мечта. Николай Орлов, адвокат...

Марина Петровна положила телефон на стол и замерла. Впервые за двадцать восемь лет её сын — её послушный, покладистый Игорёк — сказал ей «нет». Просто так. Без объяснений, без извинений. Просто отказал. А ведь она только хотела помочь! Бухгалтер Света из соседнего офиса выходила замуж, денег на видеографа не было, и Марина Петровна, как всегда, решила проблему за пять минут: — Не переживай, Светочка! Мой Игорь снимет вам ролик, он у меня талантливый, всё умеет! Света расцвела от счастья, уже начала...

Елена Сергеевна вытирала тарелки, когда услышала эти слова. Руки задрожали, тарелка выскользнула и с грохотом разбилась об пол. Она обернулась. В дверях кухни стояла её двадцатичетырёхлетняя дочь Вика — высокая, в дорогом пуховике, с новенькой сумкой на плече. Глаза холодные, губы сжаты в тонкую линию. — Что ты сказала? — Елена не верила своим ушам. — Я сказала правду, — Вика подняла подбородок. — Вы меня родили по своему желанию. Я вас об этом не просила. Так что хватит требовать от меня благодарности...