Женя Миллер

Первая и вторая часть ТУТ: К тридцати годам я стала ведущим специалистом центра. Вела группы для созависимых, консультировала семьи, где кто-то из членов страдал алкоголизмом или наркоманией. Но меня не покидала мысль: нужно работать не только со взрослыми, но и с детьми из алкогольных семей. Они ведь тоже нуждаются в помощи, но часто остаются без внимания. Я предложила руководству создать программу помощи детям из неблагополучных семей. Сначала меня не поняли: — Катя, мы лечим алкоголиков, а не занимаемся социальной работой...

Первая часть ТУТ У тети Светы я провела два года. Она жила одна в двухкомнатной квартире, работала в школе директором. Строгая, но справедливая женщина, которая с первого дня объяснила мне правила: — Будешь жить здесь — будешь учиться на отлично. Будешь помогать по дому. И никаких глупостей с мальчиками до окончания школы. Я соглашалась на все. Впервые за много лет я могла спокойно делать уроки, не боясь, что в квартире начнется скандал. Могла нормально спать, не прислушиваясь к звукам из соседней комнаты...

Когда мне исполнилось тридцать пять, я поняла, что всю жизнь боролась не просто с алкоголизмом родителей, а с проклятием, которое передавалось из поколения в поколение. Но тогда, в детстве, я думала, что все семьи живут именно так — в постоянном страхе, стыде и неопределенности. Мама всегда рассказывала мне сказку о том, как они с папой познакомились. Он был красивым парнем с завода, она — молодой медсестрой из районной больницы. Свадьба, как она говорила, была самым счастливым днем в их жизни. Весь поселок пришел посмотреть на красивую пару...

— Мама, ты стала такой же злой, как папа был, — прошептал одиннадцатилетний Данила, прижимаясь к стене кухни после очередного моего срыва. Эти слова ударили меня сильнее любого удара. Я застыла с тарелкой в руках, которую только что швырнула в сторону раковины, когда увидела, что сын снова не убрал за собой после еды. — Что ты сказал? — медленно обернулась я к нему. — Ты кричишь на меня так же, как папа кричал на тебя, — Данила смотрел на меня своими большими карими глазами, такими же, как у его отца...

— Доченька, я за тебя переживаю. Когда ты найдёшь себе мужа, детей родишь? Ты со своей работой совсем уже сума сошла! На уме только продвижение по служебной лестнице. Даже в отпуске работаешь, уже и забыла когда ездила отдыхать, — сказала мне мама, явно переживая за меня. Я отложила телефон и посмотрела на себя в зеркало. Двадцать семь лет. Успешная маркетолог в крупной компании. Собственная квартира в центре Москвы. Стабильный доход. Казалось бы, живи и радуйся. Но почему-то слова мамы засели в голове, как заноза...

—Ты меня никогда не любила, мама! Никогда! — крикнула Настя, швыряя школьный рюкзак на пол. — Я для тебя просто обуза, которая мешает твоей идеальной жизни! Я стояла на кухне, сжимая в руках телефон, с которого только что закончила очередной рабочий звонок. Дочь ворвалась домой как ураган, и сейчас смотрела на меня глазами, полными слез и боли. —Настя, что за глупости? — начала я привычно, но она перебила: —Глупости? Сегодня у Лены день рождения был. Все мамы пришли, а ты... ты даже не ответила на мои сообщения! Я вспомнила...

— Значит, ты думала, что я дурак и ничего не замечу? — прошипел Андрей, размахивая распечатками переписки. — А ты думал, что твоя Светочка останется секретом? — холодно ответила Марина, выкладывая на стол фотографии мужа с молодой блондинкой. В этот момент они поняли: их семилетний брак превратился в поле боя. Марина и Андрей познакомились в тот период жизни, когда оба уже успели разочароваться в отношениях. Ей было двадцать восемь, ему тридцать два. За плечами у каждого — болезненные расставания, неудачные романы и твердое убеждение, что настоящая любовь бывает только в фильмах...

— Мама, а почему от тети Лиды так пахнет? — громко спросила пятилетняя Соня, когда мы поднимались по лестнице после очередной встречи с соседкой. — Тише, доченька, она услышит, — прошептала я, поспешно доставая ключи. Но было уже поздно. За дверью квартиры на втором этаже послышались шаркающие шаги, и я поняла — Лидия Петровна все слышала. Снова. Каждый день одно и то же. Утром, когда я веду дочку в садик, мы встречаем тетю Лиду с огромными пакетами, спускающуюся в подвал. Вечером — тот же маршрут...

Светлана стояла у зеркала в ванной, всматриваясь в свое отражение. Тридцать пять лет, а выглядела на все сорок. Темные круги под глазами, которые не скрывал даже дорогой консилер, бледная кожа и постоянно дрожащие руки. Она включила воду, чтобы заглушить всхлипы, и позволила слезам течь свободно. Очередной отрицательный тест лежал в мусорном ведре, аккуратно завернутый в туалетную бумагу. Двадцать седьмой за последние два года. Она считала каждый. Сначала с надеждой, потом с отчаянием, теперь просто по привычке...

— Лилечка, не забудь прихрамывать, когда будем выходить из автобуса, — шепнула мама, поправляя дочери волосы. — И помни — левая ножка у тебя слабенькая, на неё нельзя наступать. Восьмилетняя Лиля кивнула, привычно приготовившись к очередному «спектаклю». Она уже не помнила, когда началась эта игра, но знала правила назубок. При чужих людях — хромать на левую ногу, жаловаться на боль, говорить тихим голосом. Дома можно было бегать и прыгать, но только когда никто не видит через окна. — А если врач спросит про школу? — уточнила девочка...