Телефон завибрировал на кухонном столе ровно в тот момент, когда Игорь попытался объяснить жене, почему счет за электричество снова оказался космическим.
— А мне плевать, что ты хочешь и я не собираюсь оплачивать твои запросы! Иди и работай! — проворчала Сусанна, швыряя квитанцию на пол.
Экран высветил имя «Борис». Игорь машинально потянулся к трубке, но жена перехватила его руку:
— Не смей! Опять твой дружок звонит? Небось денег просить будет!
— Сусанна, ну что ты...
— Что я?! — Глаза у неё вспыхнули так, будто кто-то подкинул хворост в костер. — Пятнадцать лет замужем, а живу как последняя дура! Твоя мамаша каждый день названивает, тетка твоя Ира со своими советами... А ты? Ты вообще здесь живешь или только ночевать приходишь?
Игорь молча смотрел, как жена мечется по кухне — худенькая, нервная, с растрепанными волосами. Когда-то эта женщина смеялась над его шутками и пекла по воскресеньям пироги. Теперь же... теперь он не помнил, когда в последний раз видел её улыбку.
Телефон снова завибрировал. На этот раз Сусанна сама схватила трубку:
— Алло? Борис? Нет, Игорь занят. Очень занят. Ищет работу, представляешь? — Голос её стал ядовито-сладким. — А ты как, не подскажешь, где взять деньги на коммуналку?
— Сусанна, отдай трубку, — попросил Игорь.
— Не отдам! — Она прижала телефон к груди. — Знаешь что он мне сказал? Твой драгоценный друг? «Игорь же творческая натура, ему нужно время». Время! На что время? На то, чтобы я одна всё тянула?
В трубке что-то пищало — Борис, видимо, пытался что-то объяснить.
— Сусаннка, пожалуйста...
— Пожалуйста! — передразнила она. — Всегда «пожалуйста» да «потерпи немного». А я терплю! Уже не помню, сколько терплю!
Она со всей силой кинула телефон на стол.
— Знаешь, что мне вчера соседка сказала? Что твоя тетя Ира всем рассказывает, какая я нахалка! — закричала Сусанна.
— Тетя Ира такого не говорила...
— Не говорила?! — Сусанна рассмеялась, но смех этот был злой, колючий. — А дядя Ваня что говорил? Помнишь, на дне рождения у твоей мамаши? «Игорёк у нас художник, ему особый подход нужен».
Игорь вспомнил тот вечер. Анна Николаевна, его мать, действительно защищала сына перед всеми родственниками. Говорила, что у него талант, что нужно подождать. А Сусанна сидела рядом, улыбалась натянуто и молчала.
— Мама просто хотела...
— Мама! — Сусанна подняла руки к небу. — Твоя мамочка хочет, чтобы я содержала её сыночка до пенсии! А что я хочу? Кто спрашивал, чего хочу я?
Она подошла к окну, оперлась о подоконник. Плечи её дрожали.
— Знаешь, о чем я мечтаю? — тихо спросила она. — О том, чтобы проснуться утром и не думать, хватит ли денег на продукты. Чтобы не краснеть в магазине, когда на карте нет денег. Чтобы не выдумывать отговорки, когда подруги зовут в кафе.
Игорь сделал шаг к ней, но Сусанна резко обернулась:
— Не подходи! Мне надоело жалеть тебя! Надоело искать оправдания!
Телефон снова ожил. На экране высветилось «Анна Николаевна».
— О, свекровь звонит! — Сусанна схватила трубку. — Небось узнала, что мы поругались, спешит сыночка утешить!
— Сусанна, не надо...
Но она уже нажала «принять вызов»:
— Добрый день, Анна Николаевна. Как дела? Прекрасно! Ваш сын как всегда в творческом поиске, а я работаю за двоих.
В трубке что-то возмущенно загудело.
— Что вы сказали? — Голос Сусанны стал опасно тихим. — Повторите, пожалуйста, я не расслышала...
В трубке что-то крякнуло, и голос свекрови прозвучал четче:
— Я сказала, что Игорёк слишком хороший для тебя. И что ты специально не даешь ему развиваться!
— Ах, вот как... — Сусанна медленно опустилась на стул. — Анна Николаевна, а вы знаете, сколько стоит килограмм мяса? Нет? А сколько стоит съем однокомнатной квартиры? Тоже нет?
— Сусанна, дай мне трубку, — попросил Игорь, но жена махнула рукой.
— Знаете что, давайте встретимся. Сегодня. Часа через два. У вас дома. И пригласите тетю Иру с дядей Ваней. Пора поговорить откровенно.
Она сбросила вызов и уставилась на Игоря:
— Собирайся. Едем к твоей мамаше.
— Зачем? Сусанна, ну зачем тебе это?
— Затем, что хватит! — Она встала, и лицо её было белее мела. — Пятнадцать лет я молчала, терпела, улыбалась. Думала, что любовь всё стерпит. Но знаешь что? Любовь без уважения — это не любовь. Это привычка.
Игорь открыл рот, чтобы что-то сказать, но зазвонил домофон. Резко, настойчиво.
— Кто там может быть? — пробормотал он, подходя к трубке.
— Игорь Викторович? Это участковый Петров. Откройте, пожалуйста.
Сусанна и Игорь переглянулись. Сердце у неё ухнуло куда-то в пятки.
— Что случилось? — спросил Игорь в трубку.
— Откройте, поговорим.
Через несколько минут в их маленькой прихожей стоял полный мужчина в форме, неловко переминался с ноги на ногу.
— Присаживайтесь, — предложила Сусанна, хотя голос её дрожал.
— Спасибо. Дело такое... — Участковый достал блокнот. — По вашему адресу была подана жалоба. На шум, крики. Соседи беспокоятся.
— Мы не кричали, — быстро сказал Игорь.
— Не кричали? — Петров поднял бровь. — А вчера вечером? А позавчера? Елена Васильевна из 45-й квартиры говорит, что у вас каждый день скандалы.
Сусанна опустила голову. Да, они кричали. Каждый день. Уже не помнила, когда это началось.
— Понимаете, — продолжил участковый, — я обязан зафиксировать факт нарушения общественного порядка. Но прежде хочу понять — может, вам помощь нужна? Психолог, семейный консультант?
— Нам не нужна помощь! — вспылил Игорь. — Мы сами разберемся!
— Игорь, замолчи, — тихо сказала Сусанна. Она подняла глаза на участкового. — А что будет, если мы не... не справимся?
— Штраф. Протокол. В случае повторных жалоб — административное дело.
Телефон снова зазвонил. На этот раз звонил Борис.
— Возьми, — кивнула Сусанна мужу.
— Игорь, старик! — голос друга звучал странно возбужденно. — Ты сидишь? Тебе лучше сесть!
— Борь, у нас тут...
— Слушай внимательно! Помнишь картину, которую ты подарил мне на прошлый день рождения? Ту, с лодкой на закате?
— Ну, помню. А что?
— Я показал её одному знакомому. Он искусствовед. Игорь... он хочет её купить. За пятьсот тысяч!
Трубка едва не выпала из рук Игоря.
— Что?
— Пятьсот тысяч рублей! И это не всё! Он говорит, что у тебя талант, что нужно делать выставку! Игорь, ты понимаешь, что это значит?
Сусанна смотрела на мужа широко открытыми глазами. Участковый тоже прислушивался.
— Борь, ты серьезно?
— Абсолютно! Он приедет завтра утром. Хочет посмотреть другие работы. Игорь, ты богач! И не только деньгами — ты настоящий художник!
— Да ты что? Реально пятьсот тысяч? — прошептала Сусанна.
— Да... кажется, да...
Участковый откашлялся:
— Ну что ж, поздравляю. Похоже, ваши проблемы решились. А я пойду, оформлю, что вопрос исчерпан.
— Значит, ты действительно... художник? — спросила Сусанна.
— Не знаю, — честно ответил Игорь. — Я просто рисовал. Для себя.
Она подошла ближе, протянула руку, коснулась его щеки:
— А я думала... я думала, ты просто лентяй.
— А я думал, что ты меня разлюбила.
Они стояли так несколько минут, а потом Сусанна спросила:
— Игорь, а может, мы всё-таки к твоей маме поедем? Только теперь уже... с хорошими новостями?
— Поедем. Но сначала... можно я тебя обниму?
— Можно, — улыбнулась она первый раз за много месяцев. — Только осторожно. А то я могу заплакать, а у меня тушь не водостойкая.
Но когда Игорь протянул к ней руки, телефон Сусанны завибрировал. Она машинально глянула на экран и побледнела.
«Витя»
— Кто это? — спросил Игорь, заметив её реакцию.
— Никто, — быстро сказала Сусанна, сбрасывая вызов. — Рекламщики.
Телефон завибрировал снова. СМС от того же Вити: «Солнце, где ты? Жду уже полчаса у метро».
Сусанна торопливо сунула телефон в карман, но Игорь успел прочитать.
— Солнце? — Его голос стал ледяным. — Кто такой Витя?
— Игорь, это не то, что ты думаешь...
— А что я думаю? — Он отступил от неё на шаг. — Что моя жена, которая только что меня обнимала, получает сообщения от какого-то Вити, который называет её солнцем?
Сусанна опустила голову. Всё рушилось снова. Только что им показалось, что они могут всё исправить, а теперь...
— Сколько времени? — тихо спросил Игорь.
— Что сколько?
— Сколько времени ты со мной играешь? Сколько времени ты меня обманываешь?
— Два месяца, — прошептала она. — Всего два месяца.
Игорь присел на диван, словно ноги его не держали.
— Два месяца... А я думал, что мы просто ругаемся из-за денег.
— Мы и ругались из-за денег! — вспыхнула Сусанна. — Ты думаешь, мне легко было? Думаешь, я хотела? Но когда каждый день приходишь домой, а муж сидит с кистями, а денег нет даже на хлеб...
— И ты пошла к другому мужчине.
— Я пошла работать в его фирму! — закричала она. — Витя мой начальник! И да, он обращается со мной как с женщиной, а не как с банкоматом!
Телефон зазвонил опять. На этот раз звонила Анна Николаевна.
— Не отвечай, — попросил Игорь.
— Отвечу. Пусть знает, каков её сыночек на самом деле.
Она взяла трубку:
— Анна Николаевна, как вовремя вы звоните! Хотите услышать, как ваш талантливый сын реагирует на мои... рабочие отношения?
— Сусанна, что происходит? — встревоженный голос свекрови.
— Происходит то, что я работаю! А ваш сын устраивает сцены ревности! Знаете, сколько я получаю? Восемьдесят тысяч в месяц! А знаете, сколько зарабатывал ваш художник за последний год? Ноль!
— Сусанна, успокойся...
— Не успокоюсь! Пятнадцать лет я жила с мужчиной, который каждый день обещал, что завтра всё изменится! А оказалось, что пока он рисовал свои картинки, я могла зарабатывать деньги! Настоящие деньги!
Игорь молча слушал. В его глазах медленно умирало что-то важное.
— И да, — продолжала Сусанна, — Витя водит меня в рестораны. Дарит цветы. Говорит, что я красивая. А когда я в последний раз слышала это от собственного мужа?
Она сбросила вызов и повернулась к Игорю:
— Вот теперь ты знаешь всю правду. Твоя картина стоит пятьсот тысяч? Замечательно! Может, на эти деньги ты купишь себе новую жену. А я устала быть нищей и несчастной.
— Сусанна...
— Нет! — Она схватила сумку. — Хватит! Я еду к Вите. Он меня ждет. И знаешь что? Он никогда не заставлял меня выбирать между любовью и куском хлеба!
Дверь хлопнула. Игорь остался один в квартире, которая вдруг показалась ему чужой. На полу всё ещё лежала квитанция за электричество. Он поднял её, долго смотрел на цифры.
Пятьсот тысяч рублей. За одну картину. А он даже не знал, что рисует что-то стоящее.
Телефон зазвонил. Борис.
— Игорь, ты там как? Переварил новость?
— Борь, а ты знал про Витю?
Молчание в трубке.
— Знал? — повторил Игорь.
— Старик... Я думал, ты в курсе. Они не скрывались особо. В кафе возле её работы их видели...
— Все знали, кроме меня.
— Игорь, но теперь же всё изменится! У тебя есть деньги, есть признание...
— А жены нет, — тихо сказал Игорь и положил трубку.
Он подошел к окну, посмотрел на улицу. Где-то там Сусанна садилась в машину к другому мужчине. Мужчине, который мог дать ей то, что не мог дать он — стабильность, уверенность в завтрашнем дне.
А может, и любовь. Настоящую любовь, не ту, что питается одними мечтами и обещаниями.
Игорь достал мольберт, поставил чистый холст. Взял кисти.
Будет рисовать. Теперь он знал, что это имеет смысл. Но впервые в жизни рисовать было больно.
Краски ложились на холст хаотично — серые, черные, с редкими вспышками красного. Он рисовал не думая, давая рукам двигаться самостоятельно. Рисовал боль, которая сжимала горло. Рисовал пустоту, которая разлилась по квартире после хлопка двери.
Телефон молчал. Хорошо. Ему сейчас не нужны ни утешения Бориса, ни причитания матери.
Где-то через час дверь осторожно заскрипела. Игорь не обернулся — думал, что Сусанна вернулась за вещами.
— Игорёк? — послышался знакомый голос.
Тётя Ира. Она стояла в дверях с пакетом в руках, смотрела на него с жалостью.
— Анна Николаевна рассказала. Мы с дядей Ваней решили заехать.
— Зачем? — не оборачиваясь, спросил Игорь.
— Затем, что ты семья. — Она прошла на кухню, начала греметь посудой. — А семья в трудную минуту не бросает.
Дядя Ваня появился следом, молча осмотрел разбросанные по полу квитанции, помятую от злости подушку с дивана.
— Плохо дело, — констатировал он. — Но не смертельно.
— Не смертельно? — Игорь наконец обернулся. — Моя жена спит с другим мужчиной уже два месяца! Все об этом знают, кроме меня!
— А ты что хотел? — спокойно спросила тётя Ира из кухни. — Женщина не железная. Она тоже хочет чувствовать себя нужной, красивой, желанной. А что она видела дома? Мужа с кистями и пустой холодильник.
— Ира! — одернул её дядя Ваня.
— Что Ира? Правду говорю! — Она вышла из кухни с двумя чашками чая. — Игорёк, ты хороший мальчик. Талантливый. Но жить с талантом нельзя. С талантом можно творить, а жить нужно с мужчиной.
— То есть я не мужчина?
— Ты мужчина. Но какой? — Тётя Ира села напротив него. — Когда ты последний раз цветы ей дарил? Когда последний раз в кино водил? А в ресторан?
— У нас не было денег...
— Ромашки в поле денег стоят? А прогулка по парку? — Она покачала головой. — Ты думал только о своём искусстве. А она что должна была делать? Любоваться твоими красками?
Дядя Ваня сел за стол, налил себе чай из термоса:
— Тётя Ира права. Но и Сусанна неправа. Изменить — это предать. А предательство не лечится деньгами.
Игорь отложил кисть. На холсте проступало что-то мрачное, но пронзительное.
— Она сказала правду. Я обещал пятнадцать лет, что всё изменится. А изменилось только в худшую сторону.
— А теперь что? — спросила тётя Ира. — Будешь жалеть себя? Или возьмёшься за ум?
В этот момент зазвонил домофон. Резко, настойчиво.
— Игорь Викторович? — незнакомый мужской голос. — Это Виктор Семёнович. Я по поводу картины. Борис мне дал ваш адрес.
Искусствовед. Тот самый, который хотел купить картину.
— Поднимайтесь, — растерянно ответил Игорь.
— Кто это? — спросил дядя Ваня.
— Покупатель. За мою картину даёт пятьсот тысяч.
Тётя Ира присвистнула:
— Вот это да! А я думала, Анна Николаевна преувеличивает.
Через несколько минут в квартире появился пожилой интеллигентный мужчина в дорогом пальто. Он окинул взглядом разбросанные вещи, холст с мрачной картиной, но ничего не сказал.
— Игорь Викторович? Виктор Семёнович Краснов. — Он протянул визитку. — Можно посмотреть ваши работы?
Игорь молча провёл его в комнату, где на полках и вдоль стен стояли десятки картин.
— Интересно… У вас есть своя манера, узнаваемый стиль. Это редкость сейчас.— наконец сказал он.
— И что это значит? — спросила тётя Ира, которая не удержалась и заглянула в комнату.
— Это значит, что у вашего племянника большое будущее. — Краснов повернулся к Игорю. — Я готов купить не одну картину, а пять. И организовать персональную выставку.
— Сколько? — тихо спросил Игорь.
— За пять работ — два миллиона. А с выставки вы получите гораздо больше.
Тётя Ира схватилась за сердце. Дядя Ваня поперхнулся чаем.
— Два миллиона рублей? — переспросил Игорь.
— Два миллиона. Но есть условие. — Краснов внимательно посмотрел на него. — Вы должны полностью посвятить себя искусству. Никаких других работ, никаких отвлечений. Только живопись.
В этот момент дверь открылась. Вошла Сусанна. Волосы растрёпаны, глаза красные от слёз.
— Игорь, мне нужно... — Она остановилась, увидев незнакомого мужчину. — Извините, я не знала, что у вас гости.
— Сусанна, познакомься. Это Виктор Семёнович. Он покупает мои картины.
— За два миллиона, — добавила тётя Ира.
Сусанна медленно опустилась на диван.
— Два миллиона?
— Да. И предлагает мне стать профессиональным художником.
Она смотрела на него долго, молча. Потом тихо спросила:
— А где я во всём этом?
Игорь посмотрел на неё, потом на искусствоведа, который деликатно отвернулся к окну.
— Не знаю, — честно ответил он. — Ты сама выбрала Витю.
— Витя... — Сусанна горько усмехнулась. — Витя оказался женатым. Жена, двое детей. А я для него была просто... развлечением.
Тётя Ира цокнула языком:
— Вот как бывает. Думала, нашла принца, а получила жабу.
— Ира, помолчи, — тихо попросил дядя Ваня.
Краснов кашлянул:
— Простите, но мне нужен ответ. Вы согласны на мои условия?
Игорь молчал. Два миллиона. Свобода творчества. Признание. Всё, о чём он мечтал пятнадцать лет. Но почему-то радости не было.
— Можно подумать до завтра? — спросил он.
— Конечно. — Краснов собрал документы. — Но помните — такие возможности выпадают раз в жизни.
Когда искусствовед ушёл, в квартире повисла тягостная тишина.
— Игорь, — тихо начала Сусанна, — я понимаю, что не имею права просить прощения...
— Не имеешь, — согласился он.
— Но я хочу, чтобы ты знал — я не хотела тебя предавать. Я просто... устала. Устала от вечного ожидания, от нищеты, от того, что меня никто не замечает.
— А теперь заметили?
— Заметили. И выкинули, как только поиграли. — Слёзы потекли по её щекам. — Знаешь, что он мне сказал сегодня? «Ты слишком серьёзно всё воспринимаешь. Мы же просто развлекались».
Дядя Ваня встал, подошёл к окну:
— Развлекались... А дом рушился.
— Дядь Вань, я не оправдываюсь, — всхлипнула Сусанна. — Я знаю, что виновата. Но разве можно было жить дальше, как мы жили? Каждый день ругаться из-за копеек?
— Можно было поговорить, — сказал Игорь. — Можно было честно сказать, что ты несчастна.
— А ты бы услышал? — Сусанна подняла на него глаза. — Игорь, я говорила! Сколько раз я говорила, что мне тяжело, что я больше не могу! А ты отвечал: «Потерпи ещё немного, скоро всё наладится».
Тётя Ира поставила чашку на стол и вздохнула:
— Вы оба виноваты. И оба правы. Такое бывает в жизни — нет полностью правых и полностью виноватых.
— Мудро, — кивнул дядя Ваня. — Но что теперь делать?
В квартире снова повисла тишина. Игорь смотрел на жену — растрёпанную, заплаканную, несчастную. Когда-то он готов был ради неё горы свернуть. А теперь... теперь между ними лежала пропасть из обид, недоверия и боли.
— Сусанна, — тихо сказал он, — я не знаю, можно ли простить предательство. Но я знаю одно — я тоже виноват. Я думал только о себе, о своих картинах. Забыл, что у меня есть жена, которая хочет не только хлеба, но и роз.
— Игорь...
— Нет, дай договорить. — Он встал, подошёл к окну. — Может, если бы я раньше понял, что с нами происходит... Может, если бы я больше работал, меньше мечтал...
— А может, ничего бы не изменилось, — прошептала Сусанна. — Может, мы просто разные люди, которые когда-то ошиблись, подумав, что подходим друг другу.
Телефон зазвонил. На этот раз звонила мать Игоря.
— Возьми, — кивнула Сусанна. — Пусть знает, что её сын скоро станет богатым и знаменитым.
Игорь взял трубку:
— Мам?
— Игорёк, сынок, что там у вас происходит? Сусанна так странно говорила...
— Мам, у нас всё кончено. Сусанна нашла другого мужчину. А я... я, кажется, стану настоящим художником.
Молчание в трубке. Потом тихий вздох:
— Сынок, а что важнее — быть художником или быть мужем?
Игорь посмотрел на Сусанну, которая сидела, обхватив колени руками.
— Не знаю, мам. Если бы я раньше стал художником, может, и мужем остался бы.
— А может, наоборот. Может, если бы ты был лучшим мужем, то и художником стал бы раньше.
Мудрые слова. Игорь положил трубку и обернулся к семье.
— Дядь Вань, тёть Ир, спасибо, что приехали. Но нам с Сусанной нужно поговорить наедине.
— Конечно, — тётя Ира встала. — Только помните — что бы вы ни решили, жизнь продолжается. И у каждого из вас есть право на счастье.
Когда родственники ушли, супруги остались одни. Сусанна всё так же сидела на диване, Игорь стоял у окна.
— Игорь, — наконец нарушила она тишину, — я понимаю, что мы уже не можем быть как прежде. Слишком много боли, слишком много обид. Но я хочу, чтобы ты знал — я никогда не переставала тебя любить.
— А Витя?
— Витя был попыткой сбежать от реальности. Глупой, болезненной попыткой. Я хотела почувствовать себя женщиной, а не только источником денег.
Игорь медленно повернулся к ней:
— А я хотел почувствовать себя художником, а не только обузой для жены.
— Получается, мы оба искали что-то не там, где нужно.
— Получается.
Они смотрели друг на друга долго и молча. В этом взгляде было пятнадцать лет совместной жизни — и радость первых встреч, и надежды молодости, и горечь разочарований.
— Сусанн, — тихо сказал Игорь, — а давай попробуем честно. Ты можешь простить меня за то, что я пятнадцать лет жил в своём мире, забыв про твой?
— Могу, — не раздумывая, ответила она. — А ты можешь простить меня за то, что я предала нас?
Игорь молчал долго. Очень долго.
— Не знаю, — наконец честно признался он. — Хочу — но не знаю, смогу ли.
— А попробуешь?
— Попробую.
Сусанна встала, подошла к нему:
— Игорь, а что если мы начнём всё сначала? Не будем делать вид, что ничего не случилось, но попробуем построить что-то новое. На других основах.
— На каких?
— На честности. На том, что мы не будем друг друга менять, но будем слышать. На том, что ты будешь художником, а я буду работать. И мы оба будем людьми.
Игорь протянул руку, коснулся её лица:
— А если не получится?
— Тогда расстанемся. Но по-человечески. Без боли и обид.
— Согласен.
Они обнялись — осторожно, неуверенно, как два человека, которые только знакомятся.
— Игорь, — прошептала Сусанна ему в плечо, — а картины ты продашь?
— Продам. Но не все. Одну оставлю.
— Какую?
— Ту, что рисую сейчас. Она про нас. Про то, как больно бывает любить.
— А новые будешь рисовать?
— Буду. Но теперь буду рисовать не только боль. Буду рисовать надежду.
Телефон зазвонил в последний раз. Звонил Борис.
— Игорь, ну как дела? Решил что с предложением искусствоведа?
— Решил. Соглашусь. Но с одним условием — деньги мы потратим на нашу новую жизнь. С Сусанной.
— То есть вы помирились?
— Нет, — честно ответил Игорь. — Мы знакомимся заново.
Когда он положил трубку, Сусанна улыбнулась:
— Знаешь, мне это нравится. Знакомиться заново.
— Мне тоже.
Они стояли у окна, обнявшись, и смотрели на город, где зажигались вечерние огни. Где-то там их ждала новая жизнь — неизвестная, пугающая, но честная.
— Игорь, — тихо сказала Сусанна, — а давай завтра сходим в ЗАГС.
— Зачем?
— Подать заявление на развод.
Игорь удивлённо посмотрел на неё.
— А через месяц, — продолжила она, — подадим заявление на регистрацию брака. Заново. Уже другие люди.
— Сусанн, это безумие.
— Знаю. Но иногда безумие — это единственный способ стать счастливым.
Игорь подумал и кивнул:
— Согласен. Но с одним условием — медовый месяц проведём в Париже. На деньги от картин.
— В Париже? — глаза у Сусанны загорелись. — Серьёзно?
— Серьёзно. Ты же всегда мечтала увидеть Лувр.
— А ты — Монмартр.
— Значит, увидим вместе.
Они засмеялись — впервые за много месяцев засмеялись вместе.
А за окном зажигались звёзды, и казалось, что они светят именно для них — двух людей, которые решили дать друг другу и себе ещё один шанс на счастье.
Год спустя
В небольшой галерее на Остоженке проходила персональная выставка Игоря Викторовича Морозова. Название экспозиции — «Второе дыхание» — отражало не только новый этап в творчестве художника, но и изменения в его жизни.
Сусанна стояла рядом с мужем, принимая поздравления. На пальце у неё поблёскивало новое обручальное кольцо — простое, без излишеств, но выбранное с любовью.
— Игорь, — подошёл к ним Краснов, — работы просто великолепны. Особенно вот эта. — Он указал на картину в центре зала.
На полотне была изображена пара — мужчина и женщина, стоящие на пороге дома. Позади них — разрушенное здание, впереди — дорога, ведущая к горизонту, где встречаются земля и небо.
— Как она называется? — спросил искусствовед.
— «Новый дом», — ответил Игорь, беря жену за руку.
— Точное название, — улыбнулся Краснов. — Кстати, её уже хотят купить. Предлагают миллион.
— Не продается, — твёрдо сказала Сусанна. — Эта картина про нас. Она бесценна.
Игорь посмотрел на жену с благодарностью. Они действительно построили новый дом — не из кирпича и бетона, а из доверия, понимания и готовности начинать каждый день заново.
— Кстати, — добавил Краснов, — завтра приезжает делегация из Милана. Они предлагают выставку в Европе.
— Поедем? — спросил Игорь у Сусанны.
— Поедем, — кивнула она. — Вместе.
А в углу зала, почти незаметно, висела небольшая картина. На ней был изображён старый телефон на кухонном столе. Рядом — записка: «Иногда самые важные звонки меняют всю жизнь».
Под картиной стояла подпись: «Художник и его муза. Игорь и Сусанна Морозовы».