– Катя, успокойся, дай объяснить! – Алексей вскинул руки, словно защищаясь от её слов, которые летели, как острые стрелы. Его лицо побледнело, глаза метались по комнате, будто искали спасение в знакомых стенах их уютной кухни.
– Объяснить? – Катя задохнулась от возмущения. – Что тут объяснять, Лёша? Я нашла эти сообщения! Ты писал ей, как скучаешь, как ждёшь встречи! А потом – сообщения о беременности! Ты… ты вообще понимаешь, что ты натворил?
Она шагнула к нему, её тёмные волосы растрепались, выбившись из небрежного пучка. Глаза, обычно тёплые, теперь горели гневом. Алексей отступил, наткнувшись на стул, который скрипнул под его весом.
– Это не так, как ты думаешь, – выдавил он, потирая виски. – Да, я виноват, но я не хотел, чтобы всё так вышло…
– Не хотел? – Катя почти кричала, но голос сорвался, и она замолчала, хватая ртом воздух. – У нас двое детей, Лёша! Двое! И ты… ты решил завести ещё одного? С кем? С этой… этой Юлей?
Имя любовницы повисло в воздухе, словно ядовитый дым. Катя вспомнила, как утром, пока Алексей был в душе, она взяла его телефон – просто чтобы проверить время. Но экран загорелся, и на нём всплыло уведомление: «Юля: Лёш, была на узи, там подтвердили результаты теста – я на четвёртом месяце». Мир в тот момент треснул, как стекло под ударом молотка. Она открыла переписку, и каждая строчка жгла, как раскалённый уголь.
Алексей молчал, глядя в пол. Его плечи, обычно прямые, теперь сгорбились, будто он нёс на себе неподъёмный груз.
– Ну? – Катя скрестила руки на груди. – Говори! Кто она? Как долго ты мне врал?
Он поднял глаза, и в них было столько боли, что Катя на секунду замешкалась. Но тут же отогнала жалость. Нет, он не заслужил. Не после этого.
– Юля… она коллега, – начал он тихо. – Мы работали над проектом вместе. Всё началось случайно… вечеринка в офисе, вино… Я не хотел, чтобы это зашло так далеко.
– Случайно? – Катя горько усмехнулась. – Случайно ребёнка заделал?
– Катя, я… – он запнулся. – Я не знаю, как это исправить. Но я не хочу терять тебя. И детей.
Катя отвернулась, глядя в окно. За стеклом качались ветки старого клёна, покрытые первыми осенними листьями. Их дом в подмосковном посёлке всегда был её убежищем – маленький, но тёплый, с деревянными полами, которые поскрипывали под ногами, и детскими рисунками на холодильнике. Здесь они с Алексеем мечтали о будущем: о том, как их сын Миша пойдёт в школу, как дочка Соня научится играть на пианино. А теперь всё это рушилось, как песочный замок под волной.
– Сколько? – спросила она, не оборачиваясь. – Сколько месяцев ты с ней?
– Полгода, – голос Алексея был едва слышен. – Но я собирался закончить всё. Правда.
– Закончить? – Катя резко повернулась. – А ребёнок? Что ты собираешься с ним делать, Лёша?
Он молчал, и это молчание было хуже любых слов. Катя почувствовала, как внутри что-то обрывается. Она схватила телефон со стола и швырнула его в сторону мужа. Тот увернулся, и телефон с глухим стуком упал на пол.
– Убирайся, – сказала она тихо, но твёрдо. – Прямо сейчас.
– Катя, пожалуйста… – начал он, но она перебила:
– Нет. Уходи. Мне нужно подумать.
Алексей медленно поднялся, словно каждое движение причиняло ему боль. Он взял куртку с вешалки и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Щелчок замка эхом отозвался в пустой кухне.
Катя опустилась на стул, уткнувшись лицом в ладони. Тишина дома, обычно такая уютная, теперь давила. Где-то наверху послышались лёгкие шаги – это Миша, их шестилетний сын, спускался по лестнице.
– Мам, вы с папой поссорились? – спросил он, остановившись в дверях. Его большие глаза, такие же, как у Алексея, смотрели с тревогой.
Катя заставила себя улыбнуться.
– Ничего страшного, милый. Папа уехал по делам. Иди спать, хорошо?
Миша кивнул, но в его взгляде осталась тень сомнения. Катя проводила его наверх, уложила в кровать, поправила одеяло. Соня, их трёхлетняя дочка, уже спала, прижав к себе плюшевого зайца.
Вернувшись на кухню, Катя налила себе чай, но пить не стала. Она сидела, глядя на остывающую кружку, и пыталась понять, как её жизнь, казавшаяся такой стабильной, могла развалиться за один день.
На следующее утро Катя проснулась с тяжёлой головой. Ночь прошла в тревожных мыслях, перемежаемых короткими снами, в которых она видела Алексея то с другой женщиной, то умоляющим её о прощении. Она встала, накинула халат и пошла будить детей.
– Мам, а папа вернётся сегодня? – спросил Миша за завтраком, ковыряя ложкой овсянку.
– Скоро, – уклончиво ответила Катя, избегая его взгляда.
Она отвела детей в садик и школу, а сама вернулась домой. Телефон мигал уведомлениями – сообщения от Алексея: «Катя, нам нужно поговорить», «Я был дураком, прости», «Позвони, пожалуйста». Она удалила их, не читая до конца.
Вместо этого она набрала номер своей подруги Лены, с которой они дружили ещё со школы.
– Лен, мне нужна твоя помощь, – сказала Катя, едва услышав знакомый голос.
– Что случилось? – Лена сразу уловила напряжение в её тоне. – Ты в порядке?
– Нет, – Катя сглотнула ком в горле. – Алексей… он мне изменил. И его любовница беременна.
На том конце повисла тишина, а потом Лена выдохнула:
– Серьёзно? Лёшка? Да он же… я думала, он идеальный муж!
– Я тоже так думала, – горько ответила Катя. – Приезжай, пожалуйста. Мне нужно с кем-то поговорить, иначе я сойду с ума.
Через час Лена уже сидела на их кухне, держа в руках кружку с кофе. Её рыжие волосы были собраны в небрежный хвост, а в глазах читалось сочувствие.
– Рассказывай всё, – потребовала она, отставляя кружку.
Катя выложила всё: про сообщения, про Юлю, про ссору. Слова лились потоком, перемежаясь слезами и гневными восклицаниями. Лена слушала молча, лишь иногда качая головой.
– И что ты собираешься делать? – спросила она, когда Катя замолчала.
– Не знаю, – призналась Катя. – Я его выгнала вчера. Но… у нас дети, Лен. Миша уже спрашивает, где папа. А Соня… она ещё маленькая, но всё равно чувствует, что что-то не так.
– А ты сама чего хочешь? – Лена посмотрела на неё внимательно. – Простишь его?
Катя сжала губы. Этот вопрос мучил её всю ночь. Она любила Алексея – или, по крайней мере, любила того мужчину, за которого вышла замуж семь лет назад. Но теперь он казался чужим.
– Я не знаю, – повторила она. – Но я не могу просто взять и забыть. Он не просто изменил – там ребёнок, Лен! Ещё один ребёнок!
Лена кивнула, задумчиво постукивая пальцами по столу.
– А ты с этой Юлей говорила? – вдруг спросила она.
– Что? – Катя даже опешила. – Нет, конечно! Зачем?
– Ну, – Лена пожала плечами, – может, стоит узнать, что она за человек? Может, она даже не знала, что он женат.
Катя фыркнула.
– Серьёзно? Ты думаешь, я пойду с ней чай пить?
– Не чай, – Лена усмехнулась. – Но хотя бы поймёшь, с кем имеешь дело. Это лучше, чем сидеть и гадать.
Катя задумалась. Идея казалась абсурдной, но в то же время… что она теряла? Алексей молчал о Юле, кроме того, что она коллега. Может, Лена права, и стоит узнать больше?
– Я подумаю, – сказала она наконец.
Днём Катя всё-таки решилась. Она нашла в телефоне Алексея контакт Юли – благо, он не успел поставить пароль. Написала короткое сообщение: «Это Катя, жена Алексея. Нам нужно поговорить. Назови место и время».
Ответ пришёл через полчаса: «Кофейня на Лесной, завтра в 15:00. Я буду».
Катя долго смотрела на экран, чувствуя, как внутри борются страх и решимость. Она представляла Юлю – молодую, красивую, уверенную в себе. Наверняка из тех, кто всегда знает, чего хочет. Но почему-то образ не складывался. Вместо этого в голове всплывали слова Алексея: «Это было случайно».
На следующий день Катя стояла перед кофейней, теребя ремешок сумки. Осенний ветер холодил щёки, а в воздухе пахло мокрой листвой и свежесваренным кофе. Она глубоко вдохнула и шагнула внутрь.
Юля сидела у окна, в углу. Она оказалась совсем не такой, как представляла Катя. Не яркая красотка, а обычная женщина лет тридцати, с короткими светлыми волосами и усталыми глазами. На ней был простой серый свитер, а перед ней стояла чашка с недопитым латте.
– Юля? – Катя подошла к столику, стараясь держать голос ровным.
– Да, – женщина подняла глаза. – Катя, верно? Садись.
Катя опустилась на стул, чувствуя себя так, будто идёт на допрос.
– Я узнала вчера, – начала она без предисловий. – Про тебя. Про ребёнка.
Юля кивнула, её пальцы нервно теребили край салфетки.
– Я не знала, что он женат, – сказала она тихо. – Не сразу. Он сказал, что в разводе.
Катя почувствовала, как кровь прилила к лицу.
– В разводе? – переспросила она. – И ты поверила?
– Да, – Юля посмотрела ей в глаза. – Он не носил кольцо. Рассказывал, как тяжело ему одному. Я… я поверила. А потом, пару месяцев назад, узнала правду. Хотела всё прекратить, но… – она замялась, положив руку на живот. – Уже было поздно.
Катя молчала, пытаясь переварить услышанное. Алексей лгал не только ей, но и Юле. Это делало его ещё большим подлецом – или просто слабаком, который не знал, чего хочет?
– И что ты собираешься делать? – спросила она наконец.
– Я… не знаю, – призналась Юля. – Я одна, Катя. Родителей нет, друзей близких тоже. Этот ребёнок… он не был запланирован, но я не могу его потерять.
Катя почувствовала, как гнев внутри сменяется странной смесью жалости и усталости. Юля не выглядела злодейкой. Она выглядела… потерянной.
– А Алексей? – Катя сжала кулаки. – Он что говорит?
– Он… он сказал, что поможет, – Юля отвела взгляд. – Но я не хочу, чтобы он был со мной из чувства долга. Я вообще не знаю, чего хочу.
Катя смотрела на неё, и в голове крутился рой мыслей. Она ожидала увидеть соперницу, а встретила женщину, которая оказалась в такой же ловушке, как и она сама.
– Я не знаю, что будет дальше, – сказала Катя, поднимаясь. – Но я не хочу, чтобы мои дети страдали из-за его ошибок. И… я не хочу, чтобы ты страдала.
Юля посмотрела на неё с удивлением.
– Спасибо, – тихо сказала она. – За то, что не кричишь. Не обвиняешь.
Катя только кивнула и вышла из кофейни. На улице она остановилась, прислонившись к холодной стене здания. Её трясло. Не от гнева, а от осознания, что жизнь, которую она так тщательно строила, теперь висит на волоске.
Дома Катя снова осталась одна с мыслями. Она сидела на диване, глядя на семейное фото на стене – они с Алексеем, Миша и Соня, все улыбаются на фоне озера. Это было прошлым летом, когда всё ещё казалось идеальным.
Телефон завибрировал – звонок от Алексея. Она долго смотрела на экран, прежде чем ответить.
– Катя, – его голос дрожал. – Я так виноват. Пожалуйста, дай мне шанс всё объяснить.
– Я говорила с Юлей, – сказала она холодно. – Она рассказала, как ты врал ей, что в разводе.
На том конце повисла тишина.
– Я был идиотом, – наконец выдавил Алексей. – Я не знаю, как это исправить, но я сделаю всё, чтобы ты мне поверила.
– Поверила? – Катя усмехнулась. – Лёша, ты разрушил всё, что у нас было. И не только мне – Юле тоже. Она одна, беременная, и ты… ты просто сбежал от ответственности!
– Я не сбежал, – возразил он. – Я хочу помочь ей. И тебе. Я хочу, чтобы у нас всё наладилось.
– Наладилось? – Катя почувствовала, как слёзы жгут глаза. – У тебя будет ребёнок от другой женщины! Как ты себе это представляешь?
– Я… я не знаю, – признался он. – Но я не могу потерять тебя и детей.
Катя закрыла глаза, чувствуя, как внутри всё сжимается. Она хотела кричать, плакать, бросить трубку. Но вместо этого она сказала:
– Приезжай домой. Нам нужно поговорить. Лицом к лицу.
Когда она положила трубку, в доме снова воцарилась тишина. Только тикали настенные часы, отсчитывая секунды до момента, который мог стать либо концом их семьи, либо началом чего-то нового.
Алексей приехал через час. Он выглядел измученным – тёмные круги под глазами, мятая рубашка. Катя встретила его в гостиной, скрестив руки на груди.
– Говори, – сказала она. – И без вранья.
Он сел на диван, потирая ладони, словно пытаясь согреться.
– Я не знаю, с чего начать, – признался он. – Всё началось глупо. Мы с Юлей работали допоздна, потом был корпоратив… Я напился, она тоже. Это была ошибка.
– Ошибка, которая длилась полгода, – холодно заметила Катя.
– Да, – он кивнул, не отводя глаз. – Я не хотел тебе говорить, потому что знал, как это тебя ранит. Но потом Юля сказала про ребёнка, и я… я запаниковал.
– Запаниковал? – Катя прищурилась. – И решил просто молчать?
– Я хотел разобраться, – он покачал головой. – Хотел найти выход. Но чем больше я думал, тем хуже становилось.
Катя молчала, глядя на него. Этот мужчина, которого она любила, с которым делила жизнь, теперь казался ей чужим. Но в его глазах была искренность – или ей просто хотелось в это верить?
– Что ты собираешься делать с ребёнком? – спросила она.
– Я… я хочу быть отцом, – тихо сказал он. – Не для Юли, а для ребёнка. Он не виноват в моих ошибках.
Катя почувствовала, как сердце сжалось. Она ожидала чего угодно – оправданий, обещаний, лжи. Но не этого.
– А что будет с нами? – спросила она, и голос её дрогнул. – С Мишей, с Соней? С нашей семьёй?
Алексей встал и подошёл к ней, но она отступила.
– Я сделаю всё, чтобы сохранить нас, – сказал он. – Если ты дашь мне шанс.
Катя отвернулась, глядя на фотографию на стене. Она думала о детях, о Юле, о ребёнке, который скоро появится на свет. И о себе – о женщине, которая всегда ставила семью на первое место, но теперь не знала, как жить дальше.
– Я не могу решить это прямо сейчас, – сказала она наконец. – Мне нужно время.
– Сколько? – спросил он, и в его голосе звучала надежда.
– Не знаю, – честно ответила она. – Но если ты хочешь, чтобы у нас был шанс, ты должен быть честным. Со мной, с Юлей, с самим собой.
Он кивнул, и в его глазах мелькнула искра решимости.
– Я обещаю, – сказал он.
Катя не ответила. Она смотрела в окно, где за стеклом кружились первые снежинки. Зима была близко, и с ней – неизвестность. Сможет ли она простить? Сможет ли жить с человеком, который разрушил её доверие? И что будет с ребёнком, который не просил приходить в этот мир?
Она не знала ответов. Но одно она знала точно: что бы ни случилось, она не позволит своему миру рухнуть. Не ради себя, а ради Миши и Сони. А может, и ради той женщины, которой она ещё могла стать.
Но настоящий поворот ждал её впереди – решение, которое она примет, перевернёт жизнь не только её, но и всех, кто оказался в этом запутанном треугольнике.
Катя сидела на кухне, глядя на пустую кружку из-под чая. За окном падал первый снег, укрывая двор тонким белым покрывалом. Тишина в доме была обманчивой – словно перед бурей. Миша и Соня спали наверху, а Алексей уехал к другу, дав Кате обещанное время на размышления. Но мысли путались, как нитки в старом клубке, и каждый раз, когда она пыталась распутать их, в груди нарастала боль.
– Как жить дальше? – прошептала она, обращаясь к пустоте.
Ответа не было. Только часы на стене тикали, отсчитывая секунды, которые, казалось, вели к неизбежному. Она вспомнила разговор с Юлей в кофейне – её усталые глаза, дрожащие руки, слова о том, что она не знала о браке Алексея. Катя хотела ненавидеть её, но вместо этого чувствовала странную жалость. Юля не была злодейкой. Она была ещё одной жертвой лжи Алексея.
Телефон завибрировал, и Катя вздрогнула. Сообщение от Лены: «Ты как? Не молчи, подруга».
Катя улыбнулась краешком губ. Лена всегда знала, когда нужно появиться.
– Пытаюсь не сойти с ума, – написала она в ответ. – Приезжай завтра?
– Уже в пути! – тут же ответила Лена, добавив смайлик с подмигиванием.
Катя отложила телефон и встала, чтобы заварить ещё чаю. Ей нужно было занять руки, чтобы не дать мыслям утащить её в пропасть. Она открыла шкафчик, достала пачку ромашкового чая – его запах всегда успокаивал. Но, засыпая траву в заварник, она вдруг вспомнила, как Алексей покупал этот чай, когда она была беременна Соней. «Для твоих нервов», – говорил он с улыбкой, целуя её в висок. Тогда всё казалось простым. Тогда она верила, что их семья – это навсегда.
– Дура, – пробормотала Катя, вытирая непрошеную слезу.
На следующий день Лена ворвалась в дом, как вихрь, принеся с собой запах морозного воздуха и свежих круассанов.
– Я захватила завтрак, – объявила она, ставя бумажный пакет на стол. – И никакого кофе, только чай. Нам нужен ясный ум.
– Ты мой спаситель, – слабо улыбнулась Катя, убирая со стола вчерашние детские рисунки.
Лена внимательно посмотрела на подругу.
– Ты выглядишь так, будто не спала неделю, – сказала она, садясь напротив. – Рассказывай, что нового?
Катя вздохнула, теребя край скатерти.
– Алексей приходил вчера. Говорил, что хочет всё исправить. Что будет отцом для ребёнка Юли, но не хочет терять нас.
– И ты ему поверила? – Лена прищурилась, откусывая кусок круассана.
– Не знаю, – честно ответила Катя. – Я хочу верить. Но как? После всего этого?
Лена задумчиво жевала, глядя в окно.
– А ты сама чего хочешь? – спросила она наконец. – Забыть всё и жить, как будто ничего не было? Или…
– Или уйти? – Катя горько усмехнулась. – Легко сказать. У нас дети, Лен. Миша уже спрашивает, почему папа не ночует дома. Соня пока не понимает, но если я уйду… как я объясню им, что их семья развалилась?
– А если останешься? – Лена посмотрела на неё серьёзно. – Сможешь жить с ним, зная, что у него ребёнок от другой?
Катя молчала, чувствуя, как вопрос Лены вонзается, как нож. Она не знала ответа.
– Я говорила с Юлей, – сказала она, меняя тему. – Она… не такая, как я думала. Она одна, Лен. Совсем одна. И она не знала, что Алексей женат.
– Серьёзно? – Лена подняла брови. – То есть он врал обеим? Ну, Лёшка, конечно, чемпион.
– Да уж, – Катя покачала головой. – И теперь я не знаю, что делать. Ненавидеть его? Простить? А Юля… она ведь тоже не виновата.
Лена откинулась на спинку стула, задумчиво постукивая пальцами по кружке.
– Знаешь, – сказала она, – мне кажется, тебе нужно поговорить с ним ещё раз. Но не на эмоциях. Поставь условия. Если он хочет сохранить семью, пусть докажет.
– Условия? – Катя посмотрела на подругу с сомнением. – Какие?
– Например, полная честность, – предложила Лена. – Пусть расскажет всё до мелочей. И пусть решит, как будет помогать Юле, но так, чтобы это не разрушило вас.
Катя кивнула, но внутри всё сжималось от страха. Честность – это хорошо, но что, если правда окажется ещё хуже?
Вечером Алексей вернулся. Он постучал в дверь, словно гость, а не хозяин дома. Катя открыла, и её сердце сжалось – он выглядел ещё хуже, чем вчера. Щетина, мятая куртка, глаза, полные усталости и вины.
– Можно войти? – спросил он тихо.
– Проходи, – Катя отступила, пропуская его в прихожую.
Они сели в гостиной, где всё ещё пахло круассанами от Лены. Алексей теребил край рукава, избегая её взгляда.
– Я говорил с Юлей, – начал он. – Сказал, что помогу с ребёнком. Финансово. И… буду участвовать в его жизни. Но не так, как она, возможно, хочет.
Катя почувствовала, как внутри всё холодеет.
– Что это значит? – спросила она, стараясь держать голос ровным.
– Я не хочу быть с ней, – сказал Алексей, глядя ей в глаза. – Я хочу быть с тобой. С детьми. Но я не могу бросить ребёнка. Он… он мой.
Катя молчала, переваривая его слова. Ей хотелось кричать, что он не имеет права решать за неё, но в то же время она понимала – он прав. Ребёнок не виноват.
– И как ты это себе представляешь? – спросила она наконец. – Будешь бегать между нами? Два дома, два отца?
– Нет, – он покачал головой. – Я хочу, чтобы всё было прозрачно. Я буду помогать Юле – деньгами, временем, если она попросит. Но моя семья – это ты, Миша и Соня.
Катя смотрела на него, пытаясь найти в его словах ложь. Но видела только искренность – или, может, просто отчаянно хотела её видеть.
– Мне нужно больше, чем слова, Лёша, – сказала она тихо. – Я не могу жить, постоянно оглядываясь, ожидая новой лжи.
– Я знаю, – он кивнул. – Назови свои условия. Я сделаю всё.
Катя глубоко вдохнула. Она думала об этом весь день, после разговора с Леной.
– Во-первых, полная честность, – начала она. – Ты рассказываешь мне всё. Кто такая Юля, как всё началось, почему ты не остановился. Во-вторых, ты идёшь к психологу. Мы оба идём. Потому что я не знаю, как нам дальше жить. И в-третьих… – она запнулась, но заставила себя продолжить. – Ты должен договориться с Юлей, чтобы её ребёнок не стал частью нашей жизни. Помогай ей, но не тащи это в наш дом.
Алексей слушал, не перебивая. Когда она закончила, он медленно кивнул.
– Я согласен, – сказал он. – На всё.
Катя посмотрела на него, и в её груди смешались надежда и страх. Она не знала, сможет ли доверять ему снова. Но она хотела попробовать – ради детей, ради той любви, которая всё ещё теплилась где-то глубоко внутри.
Прошла неделя. Алексей сдержал слово – они начали ходить к семейному психологу. Первая сессия была неловкой: Катя сидела, скрестив руки, а Алексей говорил, запинаясь, о своей вине. Психолог, спокойная женщина с добрыми глазами, задавала вопросы, которые заставляли обоих думать.
– Почему ты не рассказал Кате сразу, Алексей? – спросила она на второй встрече.
– Я боялся, – признался он. – Боялся, что она уйдёт.
– А ты, Катя? – психолог посмотрела на неё. – Чего ты боишься сейчас?
Катя молчала, глядя на свои руки.
– Я боюсь, что никогда не смогу ему верить, – сказала она наконец. – И что это разрушит нас.
Психолог кивнула, записывая что-то в блокнот.
– Доверие – это как мост, – сказала она. – Его можно разрушить за секунду, но строить заново придётся долго. Вы оба готовы к этому?
Катя посмотрела на Алексея. В его глазах была решимость, но она всё ещё не могла понять, хватит ли ей сил.
Дома жизнь медленно возвращалась в колею. Алексей старался – забирал детей из школы и садика, готовил ужин, когда Катя задерживалась на работе. Но каждый раз, когда он брал телефон, она невольно напрягалась.
Однажды вечером, когда дети уже спали, Алексей вошёл на кухню с конвертом в руке.
– Что это? – Катя нахмурилась, вытирая руки полотенцем.
– Я поговорил с юристом, – сказал он, кладя конверт на стол. – Это соглашение. Я обязуюсь помогать Юле финансово, но без личного участия. Всё через адвоката. Она согласилась.
Катя открыла конверт, пробежала глазами документ. Там были чёткие цифры, график платежей, подписи. Всё выглядело… официально.
– Почему ты это сделал? – спросила она, поднимая глаза.
– Потому что ты просила не тащить это в наш дом, – ответил он. – Я хочу, чтобы ты знала – ты и дети для меня на первом месте.
Катя почувствовала, как слёзы подступают к глазам. Она не знала, благодарить его или кричать, что этого недостаточно.
– Спасибо, – сказала она тихо. – Но это только начало, Лёша.
– Я знаю, – он кивнул. – И я готов.
Через месяц после их разговора Юля позвонила Кате.
– Я не хотела тебя беспокоить, – сказала она, и её голос дрожал. – Но мне нужно с тобой поговорить. Это важно.
Катя согласилась встретиться в той же кофейне. На этот раз Юля выглядела ещё более уставшей – бледная, с тёмными кругами под глазами.
– Я уезжаю, – сказала она, едва Катя села за столик. – В другой город. У меня там тётя, она поможет с ребёнком.
Катя почувствовала, как внутри что-то сжимается.
– Почему? – спросила она.
– Я не хочу быть обузой, – Юля опустила глаза. – Для Алексея, для тебя. Я знаю, что он хочет сохранить вашу семью. И я… я не хочу стоять на пути.
– А ребёнок? – Катя не могла поверить, что задаёт этот вопрос. – Он же имеет право на отца.
Юля горько улыбнулась.
– Алексей будет помогать. Он уже договорился через адвоката. Но я не хочу, чтобы ребёнок рос в тени вашей семьи. Он заслуживает своего пути.
Катя молчала, глядя на Юлю. Эта женщина, которую она сначала считала врагом, теперь вызывала у неё странное чувство уважения.
– Ты уверена? – спросила она наконец.
– Да, – Юля кивнула. – И… прости, если можешь. Я правда не знала, что он женат.
– Я знаю, – тихо сказала Катя. – И… я не виню тебя.
Они сидели молча, глядя на падающий за окном снег. Впервые за долгое время Катя почувствовала, что часть груза с плеч упала.
Вернувшись домой, Катя застала Алексея за чтением книжки Соне. Миша сидел рядом, рисуя что-то в альбоме.
– Мам, ты где была? – спросил он, не отрываясь от карандашей.
– По делам, – улыбнулась Катя, снимая пальто.
Алексей посмотрел на неё с тревогой.
– Всё в порядке? – спросил он, когда Соня убежала играть.
– Юля уезжает, – сказала Катя, садясь рядом. – Она хочет начать новую жизнь.
Алексей кивнул, и в его глазах мелькнуло облегчение.
– Это её выбор, – сказал он. – Я буду помогать, как обещал. Но… ты как?
Катя посмотрела на него. Впервые за долгое время она не чувствовала гнева. Только усталость и слабую, но всё же надежду.
– Я не знаю, Лёша, – призналась она. – Но я хочу попробовать. Ради детей. И… ради нас.
Он взял её руку, и она не отстранилась.
Прошёл год. Катя и Алексей всё ещё ходили к психологу, но теперь их разговоры были больше о будущем, чем о прошлом. Доверие возвращалось медленно, как первые ростки весной после долгой зимы.
Юля родила мальчика и переехала в другой город. Алексей отправлял ей деньги каждый месяц, но они больше не общались напрямую. Катя иногда думала о ней, о ребёнке, но эти мысли больше не жгли.
Однажды вечером, когда дети спали, Катя и Алексей сидели на кухне.
– Знаешь, – сказала Катя, глядя на звёзды, – я никогда не думала, что смогу пережить такое.
– Я тоже, – тихо ответил Алексей. – И я до сих пор не могу поверить, что ты дала мне шанс.
Она повернулась к нему, и в её глазах мелькнула улыбка.
– Я дала шанс не только тебе, – сказала она. – Но и себе. Потому что я не хотела, чтобы эта история определила мою жизнь.
Алексей сжал её руку.
– Я люблю тебя, – сказал он просто.
Катя не ответила, но впервые за долгое время почувствовала, что эти слова всё ещё имеют значение.
Для вас с любовью: