– Что ты сказала? – Артём замер, не веря ушам, и уставился на сестру.
Катя швырнула папку с бумагами на кухонный стол, будто те жгли ей руки. Её глаза пылали гневом, но под этим гневом пряталась растерянность, почти страх. Квартира – их семейное гнёздышко, где они с братом росли, где каждый угол был пропитан воспоминаниями о папе, маме, новогодних ёлках и летних вечерах у открытого окна – теперь принадлежала какой-то чужой женщине.
– Я серьёзно, Тёма, – Катя сжала кулаки, её голос дрожал. – Вот завещание. Папа всё переписал на эту… Лизу.
Артём медленно опустился на стул. Он потянулся к папке, но пальцы замерли над потрёпанной обложкой.
– Как это вообще возможно? – пробормотал он. – Папа же обещал, что квартира будет наша. Он всегда говорил…
– Говорил! – Катя фыркнула, откидывая назад длинные русые волосы. – А потом появилась эта Лиза, и всё пошло кувырком. Ты хоть раз с ней разговаривал? Я – нет. И вот, пожалуйста, – она ткнула пальцем в бумаги. – Всё её. Наша квартира. Наш дом!
– Надо что-то делать, – Артём наконец открыл папку, пробежался глазами по строчкам завещания. – Это несправедливо. Папа не мог так с нами поступить.
– Ещё как мог, – Катя скрестила руки на груди. – Ты же знаешь, как он изменился, когда женился на ней. Перестал нам звонить, всё время с ней, всё время какие-то поездки, рестораны… А мы? Мы для него что, чужие стали?
Артём промолчал, но его лицо напряглось. Он вспомнил, как в последние годы отец действительно отдалился. Раньше они созванивались почти каждый день – отец любил обсуждать новости, фильмы, да хоть погоду. А потом появилась Лиза. Молодая, яркая, с длинными тёмными волосами и звонким смехом, который Артём слышал пару раз, когда случайно сталкивался с ними в кафе. Отец тогда сиял, будто сбросил лет двадцать. А они с Катей… они как-то отошли на второй план.
– Я позвоню юристу, – сказал Артём, пытаясь звучать решительно. – Мы оспорим это.
– Юристу? – Катя вскинула брови. – Ты думаешь, это так просто? Она его законная жена, Тёма. Законная! А мы… мы, выходит, никто.
– Не говори так, – он нахмурился. – Мы его дети. Это наш дом. Там всё наше – фотографии, мамины вещи, папины книги…
– Ага, – Катя горько усмехнулась. – И что, пойдём к ней и скажем: «Отдай, это наше»? Она, небось, уже всё там переделала под себя. Шторы розовые повесила, мебель переставила…
Артём стиснул зубы. Мысль о том, что их дом – тот самый, где они с сестрой прятались под одеялом с фонариком, читая книжки, где отец учил их кататься на велосипеде во дворе, – теперь принадлежит какой-то Лизе, жгла, как раскалённое железо.
На следующий день они встретились с юристом. Ирина Сергеевна, женщина лет пятидесяти с короткой стрижкой и усталыми глазами, выслушала их, листая завещание. Её кабинет был завален папками, на столе стояла кружка с надписью «Лучший юрист года», а за окном шумела Москва – гудки машин, далёкий гул метро, крики голубей.
– Ну что ж, – Ирина Сергеевна отложила бумаги и сняла очки. – Ситуация непростая, но не безнадёжная. Завещание составлено по всем правилам, подпись вашего отца заверена нотариусом. Но есть нюансы.
– Какие нюансы? – Катя подалась вперёд, её пальцы нервно теребили ремешок сумки.
– Например, можно попробовать доказать, что ваш отец был под влиянием, – юрист постучала ручкой по столу. – Если удастся показать, что его новая жена… как бы это сказать… манипулировала им, это может дать шанс оспорить завещание.
– Манипулировала? – Артём нахмурился. – Папа был не из тех, кого легко уговорить.
– Это вы так думаете, – Ирина Сергеевна посмотрела на него поверх очков. – Люди меняются, особенно в пожилом возрасте. Новая любовь, особенно с молодой женщиной, может сильно повлиять.
Катя фыркнула, но в её глазах мелькнула искра надежды.
– А что для этого нужно? – спросила она. – Какие-то доказательства?
– Доказательства, свидетельства, может быть, медицинские заключения, – юрист пожала плечами. – Если у вас есть знакомые, которые видели, как ваш отец вёл себя в последние годы, их показания могут помочь. Но скажу честно – это долгий процесс. И дорогой.
Артём с Катей переглянулись. Денег на дорогих юристов у них не было. Катя работала маркетологом в небольшой фирме, Артём – инженером на заводе. Их зарплаты едва покрывали жизнь в Москве, ипотеку Кати, да ещё ремонт в её квартире. Но мысль о том, чтобы просто отдать квартиру Лизе, была невыносима.
– Мы найдём деньги, – решительно сказала Катя. – Это не просто квартира. Это… это наш дом. Наша память.
Ирина Сергеевна кивнула, но в её взгляде читалось сомнение.
– Хорошо, – сказала она. – Начнём с того, что запросим все документы. А вы подумайте, кто мог бы рассказать о вашем отце и его новой жене. Друзья, соседи, коллеги…
– Соседи, – Артём вдруг оживился. – Тётя Нина из второго подъезда. Она с папой сто лет дружит. Если кто и знает, что там было, то она.
Тётя Нина встретила их у подъезда их старого дома. Невысокая, с сединой, заплетённой в аккуратную косу, она держала в руках пакет с яблоками и смотрела на Катю с Артёмом так, будто они до сих пор были детьми, бегающими по двору.
– Ох, ребятки, – она покачала головой, когда они рассказали про завещание. – Я так и знала, что эта Лиза добром не кончится.
– Что значит «добром не кончится»? – Катя затаила дыхание.
Тётя Нина вздохнула, её взгляд скользнул по облупившейся краске на подъездной двери.
– Ваш папа… он после смерти вашей мамы был сам не свой, – начала она. – Лет пять назад, помните, как он замкнулся? Почти ни с кем не общался, всё дома сидел. А потом появилась эта Лиза. И он… ожил, что ли. Всё время с ней, цветы ей покупал, улыбался, как мальчишка. Я думала, ну, хорошо, человек счастлив. Но…
– Но что? – Артём подался вперёд.
– Она всё время что-то от него хотела, – тётя Нина понизила голос. – То на море её вози, то в ресторан, то машину ей новую. А потом я слышала, как она с подругой по телефону говорила. Мол, «Олег теперь всё для меня сделает, он у меня в руках».
Катя почувствовала, как внутри всё сжалось.
– И папа это терпел? – спросила она.
– Терпел, – тётя Нина пожала плечами. – Любовь, Кать. Она и не такое с людьми делает.
– Это не любовь, – отрезала Катя. – Это… это обман.
Артём молчал, но его руки сжались в кулаки. Он вспомнил, как однажды зашёл к отцу без звонка и застал Лизу, которая что-то бурно обсуждала по телефону. Она тогда быстро замолчала, увидев его, и улыбнулась – слишком сладко, слишком наигранно.
Через неделю Катя и Артём решили встретиться с Лизой. Они не знали, чего ожидать, но сидеть сложа руки больше не могли. Лиза согласилась на встречу в кафе неподалёку от их старого дома. Когда они вошли, она уже сидела за столиком – в лёгком голубом платье, с идеально уложенными локонами и лёгкой улыбкой, от которой у Кати сразу заныло в груди.
– Привет, – Лиза подняла взгляд от телефона. – Рада, что вы пришли.
– Не похоже, – буркнула Катя, опускаясь на стул напротив.
Артём кашлянул, бросив на сестру предостерегающий взгляд.
– Лиза, – начал он, стараясь говорить спокойно, – мы хотим понять, что произошло. Почему папа переписал квартиру на тебя?
Лиза отложила телефон и посмотрела на них. Её глаза, тёмные, с длинными ресницами, были спокойными, почти безмятежными.
– Олег хотел, чтобы я была обеспечена, – сказала она просто. – Он знал, что у вас есть свои жизни, свои квартиры. А я… я была с ним до конца.
– До конца? – Катя чуть не поперхнулась. – Ты появилась в его жизни три года назад! А мы с ним с самого рождения!
– Катя, – Лиза вздохнула, – я не хочу ссориться. Олег любил вас, правда. Но он говорил, что вы отдалились. Что вы редко звонили, редко приезжали…
– Это неправда! – Катя вскочила, её стул скрипнул по полу. – Мы звонили! Мы приезжали!
– Когда в последний раз? – Лиза посмотрела ей прямо в глаза.
Катя замерла. Она пыталась вспомнить. Когда они с отцом в последний раз по-настоящему разговаривали? Не просто «привет, как дела», а по душам, как раньше? Месяц назад? Полгода? Год?
Артём тоже молчал. Он вдруг вспомнил, как отец звонил ему в прошлом году, звал на рыбалку, как в старые времена. А он отказался – то ли работа, то ли просто не хотелось вставать в пять утра.
– Это не даёт тебе права забирать наш дом, – наконец сказала Катя, но её голос уже не звучал так уверенно.
Лиза пожала плечами.
– Я не забирала. Это был его выбор.
– Его выбор? – Артём наклонился вперёд. – Или ты его уговорила?
Лиза улыбнулась – не злобно, а как-то грустно.
– Вы правда думаете, что ваш отец был человеком, которого можно уговорить на то, чего он не хочет? – спросила она. – Подумайте об этом.
Катя хотела возразить, но слова застряли в горле. Она вдруг вспомнила, как отец, упрямый, как старый дуб, всегда делал только то, что считал правильным. Даже когда мама была жива, он мог часами спорить с ней, если не соглашался.
– Мы оспорим завещание, – сказал Артём, но в его голосе тоже появилась неуверенность.
– Оспаривайте, – Лиза кивнула. – Но я бы на вашем месте подумала, чего хотел ваш отец. И почему он так решил.
Она встала, взяла сумку и посмотрела на них.
– Я не враг вам, – тихо сказала она. – И никогда не была. Если захотите ещё поговорить – звоните.
Когда Лиза ушла, Катя и Артём долго сидели в тишине. За окном кафе моросил дождь, по стеклу ползли капли, а в воздухе пахло кофе и сыростью.
– Она врёт, – наконец сказала Катя, но её голос дрожал. – Она должна врать.
– А если нет? – Артём посмотрел на сестру. – Если папа правда думал, что мы… что мы его бросили?
Катя отвернулась, её пальцы сжали край стола. Она не хотела признавать, что Лиза могла быть права. Но где-то в глубине души уже зашевелилось сомнение – горькое, как осенний дождь.
Прошёл ещё месяц. Катя и Артём продолжали собирать доказательства для суда. Они нашли ещё несколько соседей, которые подтвердили, что Лиза часто приезжала к отцу, что он выглядел счастливым, но иногда казался… уставшим. Тётя Нина рассказала, как однажды видела, что Лиза уехала из дома с чемоданом, а отец потом неделю не выходил на улицу.
– Может, они ссорились? – предположила Катя. – Может, она его шантажировала?
– А может, он просто её любил, – тихо сказал Артём, и эти слова повисли в воздухе, как тяжёлый туман.
Они решили навестить старого друга отца, дядю Колю, который работал с ним на заводе. Дядя Коля, грузный мужчина с сединой и добродушной улыбкой, встретил их в своей маленькой квартире на окраине. На столе стояла бутылка кваса, тарелка с бутербродами, а в углу тикал старый будильник.
– Ваш батя… он был мужик с принципами, – сказал дядя Коля, разливая квас по стаканам. – Но после вашей мамы… он как будто сломался. А Лиза эта – она его вытащила. Хоть и молодая, а заботилась. Еду готовила, лекарства покупала, даже в больницу с ним ездила, когда у него сердце прихватило.
– В больницу? – Катя нахмурилась. – Он не говорил, что болел.
– А вы спрашивали? – дядя Коля посмотрел на неё с укоризной. – Он не хотел вас грузить. Говорил, у вас свои жизни, свои заботы.
Артём опустил взгляд. Он вспомнил, как отец однажды упомянул, что был у врача, но он тогда пропустил это мимо ушей. Слишком занят был – то работа, то друзья, то ещё что-то.
– И что, Лиза прям ангел? – Катя не могла скрыть сарказма. – Просто так заботилась, из доброты душевной?
– Не знаю, – дядя Коля пожал плечами. – Может, и не просто так. Но ваш отец её любил. И говорил, что хочет, чтобы она была счастлива. Даже если это значило… ну, знаете, отдать ей квартиру.
Катя сжала стакан так, что он чуть не треснул.
– Это несправедливо, – прошептала она. – Мы его дети.
– Справедливость – штука сложная, – дядя Коля вздохнул. – Ваш отец хотел, чтобы вы были ближе. Не только к нему, но и друг к другу. Он мне как-то сказал: «Коля, я боюсь, что мои дети забудут, что такое семья».
Эти слова ударили, как молот. Катя вдруг вспомнила, как редко они с Артёмом виделись в последние годы. Работа, семья, дела – всё это как-то отодвинуло их друг от друга. А отец… отец был где-то на периферии их жизни.
– Он хотел, чтобы мы были семьёй, – тихо повторил Артём. – А мы… что мы сделали?
К этому времени они уже подали иск в суд. Юрист предупреждала, что дело будет долгим, но Катя с Артёмом были настроены решительно. Они не могли просто так отдать квартиру – не только из-за денег, но из-за того, что она значила. Это был их дом. Их прошлое. Их связь с родителями.
Но чем дальше они копали, тем больше узнавали о Лизе. Оказалось, она не была какой-то охотницей за наследством, как они думали. Она работала медсестрой в больнице, где отец лечился два года назад. Там они и познакомились. Она была рядом, когда у него случился микроинсульт, когда он боялся, что не выкарабкается. А они с Катей… они даже не знали.
Однажды вечером, когда Катя сидела в своей квартире, листая старый фотоальбом, она наткнулась на снимок: отец, она и Артём на рыбалке, лет десять назад. Отец смеялся, держа в руках удочку, а они с братом строили рожицы. Катя вдруг почувствовала, как слёзы жгут глаза. Когда они перестали быть этой семьёй? Когда начали жить каждый своей жизнью, забывая звонить, приезжать, просто говорить?
– Тёма, – она позвонила брату поздно вечером, – ты думаешь, мы виноваты?
– В чём? – его голос был усталым.
– В том, что папа отдал квартиру Лизе. Может, он думал, что мы… что мы его бросили?
Артём долго молчал.
– Я не знаю, – наконец сказал он. – Но я начинаю думать, что мы упустили что-то важное.
На следующий день они получили письмо от Лизы. Не электронное, а настоящее, в конверте, с её аккуратным почерком. Катя не хотела открывать, но Артём настоял. Внутри было приглашение – Лиза звала их в квартиру. В их квартиру.
– Это что, насмешка? – Катя скомкала письмо. – Она хочет, чтобы мы пришли посмотреть, как она там обживается?
– Может, это шанс, – Артём пожал плечами. – Услышать её. Понять, чего хотел папа.
Катя нехотя согласилась. Но когда они подъехали к старому дому, их ждал сюрприз. Дверь открыла Лиза, но не одна. Рядом стояла женщина – лет шестидесяти, с добрыми глазами и тёплой улыбкой.
– Это моя мама, – представила её Лиза. – Я хочу, чтобы вы услышали, что ваш отец хотел на самом деле.
Катя с Артёмом переглянулись, чувствуя, как внутри нарастает тревога. Что ещё скрывает эта женщина? И почему её мама здесь? Что вообще происходит?
– Я хочу знать, что она задумала, – Катя поправила шарф, её голос был твёрд, но пальцы дрожали. – Если она думает, что мы просто сдадимся, то ошибается.
Артём вздохнул, глядя на сестру. Её упрямство, как всегда, было сильнее здравого смысла. Но он и сам чувствовал, как внутри растёт комок – смесь гнева, обиды и чего-то ещё, чему он не мог подобрать названия. Может, вины.
Они поднялись по лестнице, и каждый шаг отдавался в ушах, как стук сердца. Дверь квартиры была приоткрыта. Изнутри доносился запах свежесваренного кофе и тихий звон посуды. Лиза встретила их на пороге, всё в том же голубом платье, но без той безмятежной улыбки, что была в кафе. Её лицо было серьёзным, почти усталым.
– Спасибо, что пришли, – сказала она, отступая, чтобы пропустить их.
Катя вошла первой, её взгляд метался по прихожей. Всё было на месте: старое зеркало с потёртой рамой, вешалка, где до сих пор висел папин плащ, даже потрёпанный коврик с надписью «Добро пожаловать». Но что-то было не так. Воздух в доме казался чужим, словно кто-то незаметно заменил знакомые запахи на новые – цветочные духи, лак для мебели, что-то ещё.
– Это моя мама, Светлана Павловна, – Лиза указала на женщину, которая сидела на диване в гостиной.
Светлана Павловна поднялась, её движения были мягкими, почти невесомыми. Ей было за шестьдесят, но в её глазах светилась доброта, от которой Кате вдруг стало не по себе. Она ожидала чего угодно – высокомерия, холодности, – но не этой тёплой улыбки.
– Здравствуйте, Катя, Артём, – Светлана Павловна протянула руку. – Я так много о вас слышала от Олега.
– От папы? – Артём нахмурился, пожимая её руку. – Вы с ним… были знакомы?
– Конечно, – она кивнула, её голос был мягким, как осенний свет за окном. – Он был замечательным человеком. И очень вас любил.
Катя фыркнула, не сдержавшись.
– Если так любил, почему отдал квартиру вашей дочери? – её голос дрожал от едва сдерживаемого гнева.
Лиза хотела ответить, но Светлана Павловна подняла руку, останавливая её.
– Давайте присядем, – сказала она. – Это долгая история. И я думаю, вы заслуживаете её услышать.
Они сидели в гостиной – той самой, где когда-то Катя с Артёмом строили крепости из одеял, где отец читал им сказки, а мама пела колыбельные. Теперь здесь пахло иначе, и на полке, где раньше стояли папины книги, появились новые – яркие, с глянцевыми обложками. Катя старалась не смотреть на них, но её взгляд цеплялся за каждую мелочь: новый плед на диване, чужая ваза на подоконнике, отсутствие старого торшера в углу.
– Ваш отец был одинок, – начала Светлана Павловна, её голос был спокойным, но твёрдым. – После смерти вашей мамы он… изменился. Вы это знаете.
– Мы знаем, – Артём кивнул, его пальцы нервно теребили край рукава. – Но он никогда не говорил, что ему плохо.
– Он и не стал бы, – Светлана Павловна улыбнулась, но в её улыбке была грусть. – Олег был из тех, кто не жалуется. Но Лиза… она появилась в его жизни, когда он больше всего нуждался в тепле.
Катя сжала кулаки.
– И что, она просто так, из доброты душевной, начала с ним встречаться? – её голос сочился сарказмом. – Молодая медсестра и пожилой мужчина? Простите, но это звучит как сказка для дураков.
– Катя, – Лиза посмотрела на неё, её глаза потемнели. – Я не охотилась за его деньгами, если ты это имеешь в виду.
– А за чем тогда? – Катя вскочила, не в силах сидеть на месте. – За квартирой? За его пенсией? За чем, Лиза?
– Довольно! – Светлана Павловна повысила голос, и Катя замерла. – Вы хотите правду? Тогда слушайте. Олег спас мою дочь.
– Спас? – Артём нахмурился, переводя взгляд с Лизы на её мать. – От чего?
Лиза опустила глаза, её пальцы нервно теребили край платья. Светлана Павловна вздохнула, словно собираясь с силами.
– Лиза тогда попала в беду, – начала она. – Два года назад её… уволили из больницы. Из-за ошибки. Не её, но доказать это было невозможно. Она осталась без работы, без денег, с кучей долгов. И с депрессией, которая чуть не сломала её. Олег тогда был её пациентом. Он заметил, что с ней что-то не так. И… он стал её поддерживать.
Катя молчала, её гнев медленно растворялся в растерянности. Она посмотрела на Лизу, пытаясь найти в её лице хоть намёк на ложь, но видела только усталость и боль.
– Он приходил к ней, – продолжала Светлана Павловна. – Приносил продукты, книги, просто говорил с ней. А потом… они сблизились. Не сразу, постепенно. Олег дал ей то, чего у неё не было – надежду. А она дала ему смысл жить дальше.
– И за это он отдал ей квартиру? – Артём спросил тихо, но в его голосе не было злобы, только вопрос.
– Не за это, – Лиза наконец подняла взгляд. – Он хотел, чтобы я была в безопасности. Он знал, что у вас есть свои дома, свои жизни. А у меня… ничего. Только долги и пустота.
Катя почувствовала, как горло сжимает. Она хотела возразить, хотела крикнуть, что это несправедливо, что они с Артёмом тоже любили отца, что они тоже заслуживали эту квартиру. Но слова Лизы, её тихий, почти сломленный голос, били прямо в сердце.
– Почему он нам ничего не сказал? – Артём смотрел на Лизу, его глаза блестели. – Почему не рассказал про тебя? Про всё это?
– Он пытался, – Лиза пожала плечами. – Но вы… вы были заняты. Работа, семьи, дела. Он не хотел вас грузить. Говорил, что вы и так живёте своей жизнью.
Катя отвернулась, её взгляд упал на окно. За стеклом моросил дождь, и капли, словно слёзы, стекали по стеклу. Она вспомнила, как отец звонил ей год назад, предлагал встретиться, просто поболтать. А она отмахнулась – то ли собрание на работе, то ли ссора с мужем. «Потом, пап, потом», – сказала она тогда. И это «потом» так и не наступило.
После встречи Катя и Артём долго бродили по городу. Москва шумела вокруг – гудки машин, смех прохожих, запах шаурмы из ларька на углу. Но они шли молча, каждый погружённый в свои мысли.
– Ты ей веришь? – наконец спросила Катя, останавливаясь у скамейки в парке.
Артём пожал плечами, его взгляд был прикован к мокрой листве под ногами.
– Не знаю, – сказал он. – Но… она не выглядит как аферистка. И её мама… она говорит так, будто правда знала папу.
– А если они всё придумали? – Катя сжала кулаки. – Если это просто спектакль, чтобы мы отказались от суда?
– А если нет? – Артём посмотрел на сестру. – Если папа правда хотел, чтобы Лиза была счастлива? Если он думал, что мы… что мы справимся без этой квартиры?
Катя молчала. Её сердце разрывалось между гневом и чувством вины. Она вспоминала отца – его тёплую улыбку, его привычку напевать старые песни, когда готовил завтрак, его бесконечные рассказы о звёздах, которые он знал наперечёт. И как он изменился в последние годы – стал тише, реже звонил, реже приглашал. А они с Артёмом… они просто жили своей жизнью.
– Мы были плохими детьми, – вдруг сказала она, и её голос дрогнул.
– Не говори так, – Артём покачал головой. – Мы просто… не заметили.
– Не заметили, – Катя горько усмехнулась. – А он заметил. Заметил, что нам было всё равно.
Через несколько дней они снова встретились с юристом. Ирина Сергеевна выслушала их рассказ о встрече с Лизой и её матерью, её брови хмурились всё сильнее.
– Это осложняет дело, – сказала она, постукивая ручкой по столу. – Если она действительно была так близка с вашим отцом, доказать манипуляцию будет сложно. Судья может решить, что он сделал осознанный выбор.
– Но это несправедливо! – Катя ударила кулаком по столу, её голос сорвался. – Это наш дом! Наш!
– Катя, – Ирина Сергеевна посмотрела на неё с сочувствием. – Я понимаю. Правда. Но суд – это не про справедливость, а про факты. А факты пока говорят, что ваш отец сам решил отдать квартиру своей жене.
Артём молчал, его пальцы теребили край папки. Он думал о том, что сказала Лиза – о том, как отец боялся, что они забудут, что такое семья. И о том, как он сам, Артём, всё реже звонил отцу, всё реже приезжал.
– Есть ещё один вариант, – вдруг сказала Ирина Сергеевна. – Вы можете попробовать договориться с Лизой. Внесудебное соглашение.
– Договориться? – Катя фыркнула. – Она нас обокрала, а мы должны с ней договариваться?
– Иногда это лучше, чем суд, – юрист пожала плечами. – Суд может затянуться на годы. И не факт, что вы выиграете.
Катя хотела возразить, но Артём положил руку ей на плечо.
– Давай подумаем, – сказал он тихо. – Может, она не так плоха, как мы думаем.
Через неделю Лиза снова пригласила их в квартиру. На этот раз она была одна. Дом встретил их тишиной – ни запаха кофе, ни звона посуды. Только тиканье старых часов в гостиной и далёкий шум города за окном.
– Я хочу вам кое-что показать, – сказала Лиза, её голос был тихим, почти неуверенным.
Она повела их в кабинет отца – маленькую комнату, где он хранил свои книги, старый глобус и коллекцию виниловых пластинок. На столе лежала коробка – потёртая, с выцветшей наклейкой. Лиза открыла её, и Катя с Артёмом увидели письма. Десятки писем, написанных отцовским почерком.
– Он писал их вам, – сказала Лиза, её пальцы дрожали. – Но не отправлял. Говорил, что не хочет навязываться.
Катя взяла одно письмо, её руки тряслись. Она узнала папин почерк – аккуратный, с чуть наклонёнными буквами. «Катенька, – начиналось письмо, – я так скучаю по нашим разговорам. Помнишь, как мы с тобой спорили о том, какая звезда самая яркая? Ты всегда была такой упрямой…»
Артём взял другое письмо. «Тёма, ты стал таким взрослым, – читал он, – я горжусь тобой. Но иногда мне кажется, что ты забыл, как важно просто остановиться и поговорить…»
Катя почувствовала, как слёзы жгут глаза. Она не могла читать дальше. Каждое слово было как нож – острое, болезненное, но правдивое.
– Почему ты нам это показываешь? – спросил Артём, его голос был хриплым.
– Потому что он вас любил, – Лиза посмотрела на них, её глаза блестели. – И он хотел, чтобы вы были семьёй. Не из-за квартиры, не из-за денег. А просто… семьёй.
– А ты? – Катя смахнула слезу. – Что ты хочешь?
Лиза помолчала, глядя на коробку с письмами.
– Я хочу исполнить его волю, – наконец сказала она. – Он хотел, чтобы у меня была опора. Но он также хотел, чтобы вы не потеряли друг друга. Поэтому… я готова поделиться.
– Поделиться? – Артём нахмурился. – Как?
– Квартирой, – Лиза посмотрела на них. – Мы можем продать её и разделить деньги. Или… я могу выкупить вашу долю, если вы согласитесь. Я не хочу воевать с вами.
Катя замерла. Она ожидала чего угодно – насмешек, ультиматумов, – но не этого.
– Ты серьёзно? – спросила она, её голос дрожал.
– Серьёзно, – Лиза кивнула. – Но я хочу, чтобы вы знали: он не бросил вас. Он просто… думал, что вы справитесь.
Артём смотрел на письма, его пальцы сжимали тонкую бумагу. Он вспомнил, как отец однажды сказал ему: «Тёма, главное в жизни – это семья. Не дом, не вещи, а люди».
Через месяц они подписали соглашение. Лиза продала квартиру, а деньги разделили поровну. Катя и Артём взяли свою часть, но радости это не принесло. Они сидели в кафе – том же, где впервые встретились с Лизой, – и молчали, глядя на мокрую улицу за окном.
– Мы его подвели, – наконец сказала Катя, её голос был тихим, почти шёпот.
– Не подвели, – Артём покачал головой. – Просто… не успели.
– А теперь? – Катя посмотрела на брата. – Что теперь?
Он пожал плечами, но в его глазах была тёплая искра.
– Теперь мы будем семьёй, – сказал он. – Как он хотел.
Катя кивнула, чувствуя, как внутри что-то отпускает. Она подумала о письмах отца, которые теперь хранила у себя дома. О его словах, которые она перечитывала каждую ночь. О том, как он мечтал, чтобы они с Артёмом были ближе.
– Знаешь, – сказала она, улыбнувшись впервые за долгое время, – может, эта квартира и не была так важна.
– Может, – Артём улыбнулся в ответ. – Но папа был важен. И мы это исправим.
Они чокнулись кофе, и за окном, словно в ответ, дождь начал стихать. А в воздухе повисло что-то новое – не гнев, не обида, а надежда. Надежда на то, что они смогут стать той семьёй, о которой мечтал их отец. Даже если для этого пришлось потерять дом.
Для вас с любовью: