Прошло долгих четыре года с того времени, как Петра угнали в Сибирь. Перед его отправкой Елена все же хотела исполнить свой супружеский долг и сходить попрощаться с мужем перед этапом. Но родители Петра стали неожиданно отговаривать ее и просить:
— Не ходи ты туда, Елена! Дома побудь. Мы сами скажем ему все, что надобно.
Очень удивилась она тогда их словам, но ослушаться не посмела. Уже позже, перед самой своей смертью, Аксинья рассказала Елене, чтó хотел учудить Петр, и бедная женщина поняла, что спасли ее старики от тяжелого испытания.
Так и остались у них две избы в одном дворе. Обе небольшие, но места всегда всем хватало, а сейчас их двор опустел. В одной избе жила Елена, совсем одинокая потерянная женщина, в другой — Михайло, ее свекор, который после потери сына и похорон Аксиньи совсем сдал.
Родители Елены, Арина и Фокей, звали дочь жить к себе, но она не оставила свекра одного. Стар он стал не по годам и дюже немощен — в уходе нуждался.
Так и тянулись бесконечно ее серые однообразные дни. Возраст к двадцати пяти подходил. Красоты своей природной Елена еще не утратила, только поблекла как-то, осунулась, ссутулилась.
Арина жалела дочь. Бывало, прикупит ситцу да платье или юбку ей новую сошьет, принесет в подарок, но той бедняжке все не в радость.
— Куда они мне, наряды-то? На что? Уж отнаряжалась я, мама, — говорила Елена с грустью.
— Ты не губи себя, дочка, почем зря. Аксинья померла, царство ей небесное, а Михайло и слова не скажет, ежели замуж выйдешь. Чай не оставишь его совсем, а ему только больше помощи от мужика-то будет, — напутствовала ее мать.
— Да за кого ж я замуж пойду? Поликарп и тот женился. Один Гришка-кузнец у нас и не женат в деревне. Да и знают все, что замужем я. За каторжным, — невесело отвечала ей Елена.
Однажды августовским вечером Арина опять наведалась к дочери да спросила:
— Еленька, ты знаешь дядьку Прокопа, пришлый он в нашей деревне, тот, что у реки себе избу срубил?
— Да кто ж его не знает. А что? — в свою очередь переспросила Елена.
— А интересовался он тобой, вот что! Сын у него, Матвей, пареньком совсем в город подался, в ремесленники. Потом на барже до Астрахани добрался. Там он теперича у кожевенного промышленника Севастьянова работает, кожи выделывает. А вот бобылем живет, не женится никак, — рассказала Арина.
— Ну так что? Знать, с лица не пригож или пьяница горький, раз не женится никак, — ответила Елена без всякого интереса.
— Пить не пьет, это я наверняка знаю, а вот с лица не скажу — не помню я его. Рано он в город-то убег, а сейчас ему годков тридцать уж. Тут редко бывал. А нынче Прокоп его позвал картошку ему помочь копать. Обещался приехать Матвей-то Вот Прокоп меня про тебя и спрашивал. Дочка, говорит, у тебя, Арина, славная. Чего, мол, зазря пропадает — давай с Матвеем их сведем. Глядишь, говорит, и приглянутся друг другу.
Арина помолчала немного и, видя, что дочь не проявляет к ее словам никакого интереса, все же продолжила:
— А я что, я согласная была. И отец говорит: пускай-де встренутся. Так что вот приедет он скоро — ты и подготовься, дочка.
— А чего мне готовиться? Мама, вот ты завсегда так! Меня не спрося, уже и смотрины, а я не хочу никого видеть! Не хочу! — сказала Елена и заплакала, слезы сами полились из глаз рекой.
— Да ты чего, дочка, господь с тобой! Не хочешь видеть никого — ну и ладно, твое дело. Только я тебе наперед так скажу: тяжко бабе одной, ох как тяжко! Тебе вон уж двадцать пять годков подходит. Петра своего ждать нечего, — Арина запнулась, посмотрела на дочь.
Елена вытерла глаза, перекрестилась и сказала:
— А я и не жду. Ладно, и правда, чего реветь? Только не возьмет он меня в жены, Матвей-то. Замужняя я. А как отпустят Петра раньше сроку, нагрянет он сюда… И почто этому Матвею такая жизнь — сиди и жди беды?
— Еленька, да ты не знаешь, что сгиб твой Петр. Нету его, вот и весь сказ, — вдруг решилась-таки сказать Арина.
— Как это сгиб? Куда сгиб? Ты-то, маманя, почем знаешь? — испуганно, но в то же время с недоверием спросила Елена.
Мать взяла дочь за руку и усадила рядом с собой на скамью. Потом погладила слегка ее ладонь и спросила:
— Знаешь, на дальнем хуторе Иван живет, Макаров сын? Ну, высокий такой, худой, жена у него на сносях?
— Знаю, видала как-то его. На старую барскую усадьбу он наведывался зачем-то, — ответила Елена, все еще не понимая, к чему разговор клонится.
Арина почувствовала дочерний интерес и вдохновенно продолжила:
— Так вот, этот Иван писарем работает при окружной канцелярии. Его и дома-то никогда не бывает. Ни отцу не помощник, ни жене не подмога. Ей-то, говорят, еще и семнадцати годов нету, из Мещеряковых она… ну, да я не о ней. Так вот, наш-то отец просил Ивана привезти ему из округа веревку новую. Наши уж все поистерлись, какие были. Тот привез, да и пришел к нам отдать. Это было аккурат после Пасхи. Пришел Иван и говорит, что списки им по почте пришли каторжных, которые из нашего округа. В списках фамилии: кто еще на каторге, сколько лет отбывать осталось, кто помер, кто сбег. И говорит Иван, что против твоего Петра — пустое место.
Елена с недоумением посмотрела на мать, но не решилась что-либо спросить. Та уловила взгляд и поспешила продолжить:
— Когда Иван там у себя в канцелярии все это по книжкам ихним расписывал, то и спросил: а что, мол, про Петра-то Игумнова написать? А начальник ему так и сказал: напиши, мол, сгинул.
— Как это? — переспросила Елена.
— Ну пропал, значится, где-то — в лесу на лесоповале потерялся или в болоте утоп. Никто не знает, как это. Только не числится он у них больше и в беглых не значится, без вести пропал, — поведала Арина Елене невеселую историю.
— А чего же ты мне досель ничего не говорила? И я все ж-таки жена. Почему они из окружной мне ничего не сказали?
— А потому, что ты не спрашиваешь у них никогда об муже своем, запросы всякие не делаешь. Вот они и порешили, небось, что ты не шибко и знать хочешь. А я не говорила, чтобы тебе душу не травить понапрасну. А нынче вот сказала. Не хочу, чтобы ты, кровинка моя, убивалась по Петру окаянному и незнамо чего выжидала. Жизнь твоя проходит зазря — детей надо рожать. Ишшо год-другой — и поздно будет.
Елена совсем растерялась. Нет, ей не жаль было пропавшего неизвестно куда Петра. Наоборот, она даже облегчение какое-то почувствовала на душе.
«Только лучше бы уж все-таки знать наверняка, жив ли, нет ли», — только и подумала Елена.
После этого известия неожиданно для себя Елена стала задумываться о Матвее. Каков он, этот Матвей, хорош ли собой, не драчлив ли? Да и она, Елена, придется ли ему по душе?
Как-то вечером открыла она сундук и вытащила оттуда старое тусклое зеркало в деревянной резной оправе и с длинной ручкой. Барыня Татьяна Федоровна маме подарила давным-давно. Она потерла зеркало подолом своей юбки, села поближе к окну и посмотрела на себя.
«Господи праведный! На кого же я похожа!» — с ужасом подумала Елена.
Взгляд суровый, недобрый. Глаза бесцветные. Рот опущен, и жесткие складки пролегли вокруг рта. Губы сухие, тонкие. На лоб надвинут платок, так что волос совсем не видно. Таковой увидела себя молодая женщина, и горячие слезы побежали по ее щекам.
Недолго думая, Елена достала из печи крынку с теплым молоком, смочила в нем мягкую тряпицу и протерла лицо. Кожа заблестела, ожила. Губы порозовели. Она разгладила свой лоб и брови, сняла с головы платок и распустила волосы. Они были все так же прекрасны — густые, каштановые, тяжелые. Своим старым гребнем попыталась их расчесать и уплести в косу.
Потом она снова открыла сундук и с интересом перебрала свои наряды. Их было немного, но кое-что она даже ни разу не надевала. Заботливая мать сшила ей ситцевое платье в цветочек, пару сатиновых юбок с оборками и белую нарядную кофту со стоячим воротничком и маленькими голубыми пуговками.
«Ну что ж, это как раз то, что надо», — подумала Елена.
Сняв с себя старое некрасивое платье, она надела одну из новых юбок цвета перезрелой вишни и белую нарядную кофточку. И тут вспомнила про сафьяновые ботиночки.
Ах, как она их любила когда-то! Петр привез их Елене из города, когда только начал торговать. Порывшись глубоко в сундуке, она нашла их, смазала растопленным салом и, растерев до блеска старой суконкой, обулась.
И тут вдруг женщина снова почувствовала себя молодой и красивой. Она закружилась по избе и выбежала во двор. Потом прошлась вдоль улицы — медленно, красиво, коса через плечо.
«Ах, как хорошо…», — подумала Елена и вернулась к себе.
Во дворе она увидела старого Михайлу. Тот сидел на завалинке и, прищурившись, смотрел на нее, не узнавал. Елена звонко засмеялась и подошла поближе.
— Еленька, ты, что ли? Ты куды это так обрядилась? — спросил свекор, часто моргая слезящимися глазами.
— Вот и хорошо, папаня, что не признали меня! Значит, переменилась я шибко. Ну, пойдем в дом, чего тут сидеть, свечерело уже.
Елена помогла Михайле подняться и увела его в избу.
С этого дня Елену было не узнать. Она воспрянула духом, расцвела, похорошела. А тут и осень подошла — начало уборочной поры. Матвей приехал к отцу, как и обещал.
Елена не искала встречи с Матвеем, хотя знала о его приезде. Она полагалась на судьбу и считала так: если суждено — встретятся, ну а нет — так тому и быть. А коли он сам захочет, то пусть сам и старается повстречаться. Где, как — это уж его забота.
Не из бабьей гордости, да не со злым умыслом думала так Елена. Ей просто хотелось быть женщиной, и женщиной желанной. Ей не хотелось нарочитого знакомства, смотрин и сводничества.
Все получилось само собой. Елена была в поле. Стоял прохладный, пасмурный сентябрьский вечер, и слегка капал дождь. Пора было идти домой, но работы было еще много: сено переворошить, стога подровнять.
Бабы уж ушли, а Елена еще прибиралась вокруг, когда услышала стук копыт. Кто-то скакал на лошади в направлении их деревни. До дороги было далековато, Елена не стала и присматриваться — все равно не разглядеть, кто там скачет.
Но, поравнявшись с ней, всадник вдруг остановился, спешился и стал что-то кричать Елене. Она не могла понять слов — далековато, да и ветер не в ту сторону. Решив, что все равно пора домой, она перекинула грабли через плечо и пошла через поле в сторону дороги.
— Здравствуй, девица. Не слышно было тебе, что я кричал, поди? — спросил незнакомый ей мужчина.
— Не слышно. Ветер-то не в ту сторону дует. А чего кричал-то? — спросила Елена, с интересом глядя на высокого широкоплечего молодца.
— Я хотел тебе сказать, что грозовая туча надвигается. Пока она там, за лесом, но не ровен час — и тут уж будет. А ты в поле одна. Чего замешкалась-то? — спросил незнакомец заботливо, как ей показалось.
— Работы много, а про грозу не знала. Да и какая гроза в сентябре? Так, дождь сильный. Ну а за заботу спасибо, — ответила Елена и пошла в сторону деревни.
— Ты в деревню идешь? И я туда же. Давай грабли понесу, — предложил он Елене.
Они шли пешком. Мужчина нес грабли и вел лошадь под уздцы. Всю дорогу они разговаривали. О чем? Елена толком бы и не объяснила. Обо всем: о жизни, о деревне, о людях, о работе.
Потом он сказал ей, что приехал к отцу и хочет пробыть с ним зиму: двор поправить, крышу починить надо к зиме. Изба хоть и новая, а крыша неважная, протекает местами.
— А как зовут-то тебя? Я Матвей Суслов, Прокопа Суслова сын, стало быть. А ты чья? — спросил он Елену.
У нее и сердце зашлось. Все-таки судьба, значит. Встретились.
— Да Елена я, Фокея Митрофанова дочь. Слыхал, небось, — стесняясь ответила Еленька и покраснела.
«Знает он, поди, про мужа моего — убийцу и каторжника», — подумала бедная женщина, и ей стало невыносимо стыдно и грустно.
— Ну и лады. Познакомились, а то проговорили всю дорогу, а имен друг друга не знаем! Ну ладно, красавица. Нам теперь в разные стороны. Увидимся еще. Ну, бывай!
Он отдал ей грабли, сел на лошадь и ускакал. Елена долго стояла на обочине и смотрела ему вслед.
— Чего это ты тут стоишь, призадумалась? — услышала Еленька голос и обернулась.
Красиво подбоченясь, укутанная цветастой шалью, рядом с ней стояла Сашка — рослая девица отменной красоты. Ее отец, Платон Емелин, имел хлебопекарню, и жили они на краю деревни в огромном доме за высоким забором.
Сашке было лет восемнадцать. Когда она росла и была еще сопливой девчушкой, никто на нее и не взглянул бы. Долговязая, нескладная, с мокрым носом и разбитыми коленками, Сашка всегда вызывала жалость.
Каждый старался погладить ее по головке, сказать словечко ласковое. Уж больно невзрачная девчушка росла. И вдруг — откуда что взялось! К шестнадцати годам она превратилась в девушку, а к восемнадцати красиво оформилась, налилась, как спелый фрукт, и все диву давались: до чего хороша стала дочка у Емелиных!
Сейчас она стояла перед Еленой и взирала на нее с вызовом своими карими лучистыми глазами.
— А, это ты, Александра. Никак на прогулку собралась? А ведь дождь вот-вот пойдет. Куда это ты в такую погоду так вырядилась? — спросила ее Елена.
— Да вот, ухажера своего пропустила. Хотел он со мной на пекарню к отцу съездить, хлебушка свежего привезти. Да опоздала я маленько. Он уж и мимо проскакал, — сказала Сашка, с ехидцей глянув на Елену.
— Это Матвей-то твой ухажер? Ну, хотел бы шибко — так мимо бы не проехал, обождал. А теперь уж не догонишь, девка, хоть бегом беги, — сказала ей Елена и пошла прочь.
А в словах своих она двойной смысл имела. «Мой будет Матвей!» — твердо решила про себя Елена.
Давно готовая к любви, истосковавшаяся в одиночестве молодая женщина была полна решимости. Она встретила человека, от которого исходило столько тепла, доброты и заботы, что она влюбилась в него с первой же встречи и поняла, что этого сильного плеча, этих улыбчивых глаз и крепких рук ей так недостает!
И как бы там ни увивалась за ним красивая Сашка, Елена решила добиться своего. А что, она не хуже — всегда своей красотой славилась. Ну, может, не такая холеная и не такая молодая, — ну так что?
У Сашки свой интерес, у Елены — свой. И не будет она отказываться от своего счастья, если, конечно, между ней и Матвеем не порвется та серебряная ниточка симпатии, которая связала их сегодня во время неожиданной встречи.
- А может быть и правда, что все хорошее в жизни, как и плохое случается вот так, неожиданно? Как знать? Но и препятствия на пути к счастью не заставят себя долго ждать. Преодолеет ли их Еленька или смирится с неизбежностью?
- Благодарю всех читателей за комментарии и лайки (не забывайте, пожалуйста, если понравилась глава). Мы, авторы, всегда об этом напоминаем, так как ваше внимание помогает продвигать канал и показы. Заранее спасибо.
- Продолжение