Наступила поздняя осень. В поле почти нечего было делать уже, разве что последнюю капусту подсобрать, которую стал прихватывать легкий морозец по ночам.
Свекор у Елены захворал, с постели не вставал, душил его кашель. Елена поила его теплым молоком с медом, клала горячий песок в мешочке на грудь и спину растирала гусиным салом.
Однажды вечером мать с отцом пришли свата проведать да на дочь поглядеть. Фокей с Михайло стали о своих болячках говорить, а Арина увела дочь в ее избенку и сказала:
— Еленька, я вот тебе телогреечку новую к зиме пошила. Ты знаешь, что Сусловы-то, Прокоп с Матвеем, посиделки у себя хотят устроить, молодежь собрать. Вот и тебя просили позвать. Ты нарядись, дочка, да и сходи. Чай не убудет с тебя.
— А чего я пойду-то? Если ты опять про Матвея, так невеста у него есть, поди, Александра Емелина, и я ему без надобности, — резковато ответила Елена.
— А ты почем знаешь, что невеста? А была бы ты без надобности, так не просили бы, небось, тебя на посиделки прийти! — настаивала Арина.
— Нет, не пойду я. Свекор хворает, не до посиделок мне. Переросла я уж эти забавы. А Александра, говорят, сватов поджидает. Слышала я, как бабы судачили.
— А я ее намедни всю в слезах видела: бежала она, дороги не разбирая, и плакала горючими слезами. А потом Настасья-молочница мне и сказала, что убивается, мол, Сашка за Матвеем, а он ей от ворот поворот дал. Не его поля ягода — уж больно спесива девка да себе на уме. А Матвей хоть и ищет себе жену, да покладистую, ласковую. А хомут-то на шею, хоть и самый раскрасивый, кому ж охота надевать?
Елена вздохнула невесело и сказала:
— Ладно, маманя, посмотрим. Нужна я им буду на этих посиделках, чай знают, где меня найти. А сама я не пойду.
На том и разошлись мать с дочерью: одна с тоской и печалью в сердце, другая — с печалью и надеждой в душе.
Елена не могла забыть Матвея после первой их встречи. Да только больше они и не встречались ни разу. А тут прослышала она, что Сашку с ним не раз видели: то у реки гуляли они, то по деревне вечером.
И подумала бедная Еленька, что нету ей счастья: не судьба, видать. Да только сердце женское тосковало. Люб он был ей, даже плакала она по ночам. А теперь вот опять надежда затеплилась.
Мать не будет просто так напраслину возводить. Значит и правда звали они Елену, раз она говорит. А про себя думала, что мог бы все-таки Матвей найти случай свидеться с ней, коли охота была бы.
А того понять не могла, что не смел он к ее свекру во двор явиться и его невестку обхаживать. А на людях Елена теперь редко бывала — за больным свекром ходила да по хозяйству целыми днями хлопотала.
А Александра даром времени не теряла. Как заприметит где Матвея — так туда ее ноги и несут.
— Отчего не прогуляешься со мной никогда, сокол ясный? — ворковала она ему при встрече.
— Ну что ж, пошли прогуляемся, коли охота есть, — отвечал Матвей.
Так они пару раз прошлись по деревне, а сплетни уж не заставили себя долго ждать. Женихом и невестой их сразу в деревне нарекли. Как узнал Матвей об этом, так и стал оберегать себя этих встреч.
Не лежала у него душа к Александре. Красивая девица, да пустая какая-то, холодная, надменная. Как статуя каменная. Елена ему была по душе, да жизнь вела затворническую.
Как ни пытался Матвей увидеться с ней, никак у него не выходило. А первая их встреча все не шла у него из головы. Бывает же так: встретишь человека однажды — и забыть не можешь.
Матвей был молод и крепок. Мальчишкой совсем в город подался — хотел ремеслу какому подучиться. Смышленый был парнишка, усидчивый, целеустремленный.
Учился сапожному делу поначалу, да познакомился с кожевенниками, которые собирались до Астрахани на барже по Волге спуститься. Там кожевенный заводишко запускали — рабочие руки были нужны. Они и взяли с собой Матвея, здорового пятнадцатилетнего парня, которого Севастьянов принял на завод чернорабочим. А через год за смекалку да проворную работу и подмастерьем сделал.
За последние десять лет Матвей сильно в кожевенном производстве поднаторел и сейчас уж один из самых главных в цеху, только завод остановили на зиму.
Все рабочие помещения в негодность пришли: полы сгнили, стены потрескались, крыша прогнулась — того и гляди рухнет. Надо делать основательный ремонт. Вот и разогнал хозяин рабочих по домам до следующей весны. Матвей и подался к отцу — подсобить ему надобно.
— Отчего ж все один-то ты, Матвей, чего не женишься никак? Уж третий десяток разменял, а ты все один-одинешенек, — сказал ему отец.
— Да я, батя, и женился бы, да невесту найти подходящую не могу. Была у меня в городе зазноба, так она отца ослушаться не посмела. Выдал он ее замуж за купеческого сына, а я остался один. Да так больше и не встретил никого, — чистосердечно ответил Матвей.
Молодой мужчина был прямодушным и искренним. Да и внешностью бог не обидел: высокий, статный. Лицо красивое, с окладистой бородой, и глаза добрые.
Недаром Александра покой потеряла. Ей-то при ее красоте да гонористом характере в деревне жениха было не сыскать. А как Матвей приехал, так она сразу же и решила, что это ей счастье привалило.
Хотелось ей за Матвея замуж выйти, чтобы увез он ее отсюда, подальше от постылой деревенской жизни. Он и собой красив, и при заработках. Чего бы ей не замечтаться?
Только чувствовала красавица, что не вышло у нее с первого раза-то в душу Матвею запасть. И не чурался ее вроде, да и встреч не искал. Если сама ему на глаза не попадется, так он и не вспомнит о ней.
Решила тогда влюбленная Александра сама почаще с Матвеем встречаться. Люди-то падкие на сплетни, раз-два их вместе увидят — и понесут по округе, что-де любятся-милуются, гуляют вместе.
Тогда трудно будет Матвею отречься от нее. А она-то уж постарается его красою своею ненаглядной с ума свести! Все продумала девушка основательно, и план ее сработал.
Только сплетни сплетнями, а души между ними нет. Чувствовала она, что не сохнет Матвей по ней. И решилась тогда Саша на крайнюю меру.
Повстречала она как-то Матвея у озера, подошла, поздоровалась. Он кивнул в ответ.
— Матвеюшка, не хочешь ли ты меня на чашку чая позвать? А то я твоему батюшке должна сказать кое-что, отец просил передать, — спросила Александра елейным голоском, подойдя к нему почти вплотную.
— Так ты скажи мне, я и передам, — ответил Матвей хмуро.
— Ну нет! Это не наше с тобой дело. Я сама передам! Пошли-ка! — уверенно ответила девица и направилась в сторону дома Сусловых.
— Ну, ты иди, а я потом приду, — крикнул ей вдогонку Матвей.
Александра вдруг обернулась резко, подошла к нему опять и сказала возмущенно:
— Да ты что это, Матвей, смеешься надо мной, что ли? Чтобы я, девица, одна в твой дом пошла?! Я с тобой хочу туда пойти!
Затем она отступила на шаг и быстро оглянулась вокруг. Матвей и слова сказать не успел, как она сбросила с себя шаль, юбку выше колен задрала и зашла в озеро.
Полюбуйся, мол, Матвей на мою девичью красоту. А потом и вовсе, будто поскользнулась ненароком и в воду упала.
Помог ей Матвей на берег выйти. Кофта батистовая к телу прилипла, юбка обхватила бедра Александры так, что вся прелесть на виду. И смотрит она на него лукаво, задиристо.
Но Матвей сказал лишь:
- Домой иди, Александра. Застудишься в мокром-то.
Но она не сдавалась, близко-близко подошла к Матвею и заговорила тихо:
— Ну, полюби меня, иль боишься? Чего уставился? Твоя я, вся твоя буду! — а из глаз крупные горячие слезы покатились, от стыда, наверное.
— Да ты что, Саша, Господь с тобой! — сказал растерявшийся вконец Матвей.
Он поднял с земли шаль и стал укутывать девушку. Она схватила его ладони и прижала к груди.
— Люблю тебя, Матвеюшка! Жизни без тебя нет. Всю жизнь ублажать буду, любить! Возьми меня в жены, слышишь, не губи, не бросай, помру я здесь с тоски! — Александра сама не своя умоляла Матвея сквозь слезы.
— Саша, я не могу. Я и не думал, что ты все так близко к сердцу… Ты не серчай, Саша, но не пара мы, — говорил ей Матвей невпопад.
Он был растерян, сломлен и совершенно не знал, что сказать и как себя вести. Тут Александра тяжело вздохнула и сказала ровным, бесцветным голосом:
— Ладно. Но знай, я буду ждать тебя, Матвей. Мне теперь все одно, без тебя свет не мил. Да и ты теперь красоту мою девичью непорочную в сердце своем носить будешь, да помни, что краса эта тебе принадлежит. Вернешься ты за мной, рано или поздно вернешься. Только смотри, не опоздай!
— Нет, Сашенька. Твоя красота тебе одной и принадлежит. Ты не губи ее понапрасну.
— Ну а это уж не твоя печаль-забота.
С этими словами она повернулась и пошла прочь. Горячие слезы обиды и разочарования душили ее. Она бежала по деревне и плакала навзрыд. Придя домой, упала на кровать и забылась тяжелым неспокойным сном.
Наутро мать спросила ее, что стряслось и не заболела ли, на что Саша ответила:
— Матвей меня отвергнул, всю как есть отвергнул! А он один мне и мил был.
Сказав это, она отвернулась от матери, уткнулась в подушку и снова зарыдала.
Матвей очень тяжело пережил эту сцену. Он еще помнил свое последнее прощание с Катей, когда они оба поняли, что не судьба им быть вместе. Ее отец настоял, чтобы она вышла замуж за совсем не любимого ею купеческого сынка. Ослушаться она не посмела, а в день перед свадьбой пришла тайком к Матвею попрощаться. Как плакала она и как просила не забывать ее!
Матвей долго мучился, расставшись с Катей. Было больно, тяжело и грустно. Но потом душевная рана затянулась, сердце успокоилось, и только обида одиночества давала о себе знать. Он тосковал по женскому теплу, ласке и любви.
Молодой, сильный и красивый Матвей был рад поехать к отцу и изменить на время свою одинокую, однообразную жизнь да отвлечься от тоскливых мыслей. И тут повстречал Елену. Их первая встреча пронзила его как стрелой.
Проезжая мимо поля в тот вечер, он увидел вдалеке молодую женщину, которая чем-то напоминала Катю: такая же стройная, высокая, с длинной косой. Матвей даже вздрогнул от неожиданности. Тогда он остановился и окликнул девушку. Он просто не мог проехать мимо. Конечно, он знал, что это не Катя, но ему так хотелось ошибиться!
Когда Елена подошла, он удивился ее глазам. Нет, на Катю она была совсем не похожа вблизи, но вот глаза, точнее, взгляд был Катин. Такой же мягкий, доверчивый и ласковый. Матвей почувствовал холодок, пробежавший по спине. Приятное ощущение душевной радости — что-то из прошлого, что-то родное и знакомое.
Он заговорил с девушкой и понял, что его неодолимо тянет к ней. Весь путь до деревни они проговорили. Он смотрел на ее профиль, на красивую высокую грудь, на длинную шелковистую косу, перекинутую через плечо, и ему хотелось ее обнять. Когда они расстались, он и не думал, что ему будет так трудно встретиться с ней вновь.
«Елена… — думал он про себя. — Елена… какое прекрасное имя! Стоп! Так ведь отец мне говорил про Елену. Познакомиться, мол, надо — женщина молодая, работящая… Не она ли? Ну да, она! Ах ты боже мой, так это у нее, несчастной, муж-убивец на каторге отбывает!» — догадался Матвей, и ему стало нестерпимо жаль ее.
Матвей все время думал о Елене, хотел встретиться, поговорить, взять ее руки в свои и заглянуть в ее прекрасные глаза. Но она не встречалась ему нигде. От отца он узнал, что живет она со свекром, ухаживает за ним, ведет хозяйство. Так что идти к ней в дом никак нельзя.
Он ждал встречи — случайной встречи. Ходил по деревне, на луг, к реке, но Елена ему не попадалась. Только Сашенька-красавица всегда тут как тут.
«И почему она так лукаво смотрит на меня? — думал поначалу Матвей. — По нраву я ей, что ли? Так ведь девчонка совсем. Хотя восемнадцать лет… какая уж девчонка? Невестин возраст. Да я-то тут при чем?» — размышлял Матвей, но никогда серьезно о Саше не думал.
Ее девичья красота не трогала его одинокого сердца. Не того душа просила и ждала: и красоты другой, и разговоров иных, и взглядов робких и нежных, а не лукавых и влекущих. Нет, Саша была не для него, да он и повода ей не давал думать по-другому.
Однако отец спросил Матвея:
— Чего это ты не весел да хмур все?
— Да я, батя, не хмур. С чего ты взял? — удивленно ответил Матвей.
— А с того, что за Сашкой Емелиной ты, говорят, приударил. Правда, аль нет?
— Нет, неправда. Ты сплетни бабские не слушай. Говорил я с ней, может, когда, а бабы видали. А им что — сразу и «приударил». Нет, отец. Я вот к Елене присмотрелся. Она мне по душе. Ты правильно рассудил, когда совет свой давал. Да только нелегко мне к ней тропку протоптать. Она домоседка, да у свекра живет, как ты и сказал. Как я с ней повстречаться да поговорить могу?
— Посиделки давай устроим. Как мы с твоей матерью покойной познакомились? На посиделках. Позовем молодежь, Елену, вот и поговоришь.
Матвей призадумался, а отец продолжил разговор, спросил:
— А где видал-то Елену?
— Мы с поля вместе шли. Я из лесу скакал на лошади мимо поля, а она одна там сено подгребала, а дождь надвигался, тучи, ветер. Я и зазвал ее домой пойти. Вот и познакомились. Ладная она: и разговором умна, и лицом пригожа. Только вот не ждет ли муженька-то своего с каторги? Как мыслишь?
— Не ждет. Да и нечего его ждать. Пропал он, сгинул куда-то. Я с Ариной говорил, матерью Елены. Она знает, что сгиб он. Только ты, Матвей, будь мужиком серьезным. Деревня — не город, тут все у всех на виду. Как с Еленой будешь ладить, ежели она тоже думает, небось, что ты Сашки Емелиной ухажер? Она, Сашка-то, сватов ждет не дождется. Вот ведь как народ гутарит.
— На чужой роток не накинешь платок. А ежели я ей два раза «здрасте» сказал да по берегу прошелся, так что ж теперь — свататься обязан?
— Ну как знаешь. Только пока один-одинешенек, так и будут сплетни всякие по деревне ходить. А Елена серьезного нраву. Она не захочет с таким заводиться, который побалагурил с одной да к другой подался. Вот тебе мой сказ.
А на другой же день после этого разговора Саша и встретила Матвея на реке и красотою своею хотела его одурманить и заполучить навсегда.
- Да, нелегко молодым людям было в то время: сплетни, предрассудки, пересуды. Да и моральные нормы были другие. Старались свою имя сберечь. Помните, у Пушкина: "Береги платье снову, а честь смолоду". Вот и берегли, хотя и не все. Но не будем Сашу судить строго. Она свое уже получила, только вот урок не учла.
- Ну, а у нас еще одна глава впереди. Спасибо всем за прочтение, лайки и прекрасные комментарии. Очень признательна
- Окончание