Когда мы приехали к ней на выходные, она встретила нас со словами:
— А, бедные родственники пожаловали!
Денис удивлённо поднял брови:
— Мам, что это значит?
— А то ты не знаешь, — огрызнулась она. — Раньше каждую неделю что‑то покупали, помогали, а теперь месяц прошёл, и ни копейки. Видно, забыли дорогу к матери!
Денис попытался объяснить:
— Мама, у нас сейчас трудности. Как только наладится, обязательно поможем.
— Трудности, трудности… — передразнила Валентина Васильевна. — У всех трудности, а матери помогать надо всегда!
Её логика была железной в своей эгоистичности: получалось, что наши проблемы не имеют значения, если они мешают её комфорту. Атмосфера в квартире стала настолько напряжённой, что мы начали сокращать визиты: раньше приезжали два‑три раза в неделю, теперь — максимум раз в выходные. И каждый такой визит превращался в испытание. Свекровь постоянно намекала на нашу неблагодарность, сравнивала нас с другими детьми, которые «не забывают родителей».
Особенно болезненно она реагировала на моё присутствие. Если с Денисом она ещё пыталась сохранять видимость нормальных отношений, то со мной была откровенно холодна.
— Твоя жена небось рада, что можно не тратиться на свекровь, — говорила она сыну в моём присутствии. — Теперь все деньги себе оставит!
Такие выпады больно ранили меня. Я понимала, что это проверка, что всё искусственно, но слышать подобное от человека, которого искренне любила как вторую мать, было невыносимо — особенно зная, что на самом деле я тратила на неё больше, чем многие люди зарабатывают за год.
Кульминация наступила через месяц после начала нашего «кризиса». Валентина Васильевна позвонила вечером и потребовала немедленно приехать:
— Плита окончательно сломалась, — заявила она. — Даже чай не могу вскипятить. Завтра же идёте и покупаете новую!
Тон, которым она это сказала, не предполагал возражений: это было не просьба, а требование. Я почувствовала, как внутри всё закипает от возмущения.
— Валентина Васильевна, мы же объясняли наше положение, — как можно спокойнее ответила я. — Сейчас у нас нет денег на дорогую технику.
— Не хочу слышать про ваши отговорки! — взорвалась свекровь. — Мне плита нужна сегодня, а не когда у вас деньги появятся. Что я должна без еды сидеть из‑за ваших проблем?
Её голос звенел от злости и обиды.
— Мы можем купить что‑то недорогое, — предложила я. — Или взять в кредит.
— Недорогое? — презрительно повторила она. — Мне нужна нормальная плита, а не хлам! Вы же раньше только самое лучшее покупали!
Именно в этот момент я поняла, что эксперимент удался сверх ожиданий: Валентина Васильевна показала своё истинное лицо. Она не просто привыкла к роскоши — она считала её своим правом, а меня воспринимала не как дочь, а как ресурс, обязанный обеспечивать её комфорт.
— Хорошо, — сказала я после паузы. — Давайте встретимся завтра и обсудим этот вопрос лично.
Валентина Васильевна немного успокоилась:
— Вот и правильно. Приезжайте утром, пойдём выбирать.
Всю ночь я обдумывала, как поступить дальше. Можно было купить плиту и продолжить игру, но разговор показал, что отношение свекрови ко мне кардинально изменилось и уже не вернётся к прежнему теплу: она видела во мне только источник денег, а когда этот источник иссяк, я стала ей неинтересна.
Утром мы с Денисом поехали к его матери. Она встретила нас в халате с недовольным лицом:
— Наконец‑то! — проворчала она. — Я уже думала, что вы передумали приезжать.
Квартира встретила нас запахами вкусной еды — видимо, плита работала достаточно хорошо, чтобы приготовить обед.
— Покажите, что с плитой, — попросил Денис.
Валентина Васильевна провела нас на кухню и продемонстрировала «поломку»: одна из конфорок действительно плохо зажигалась, но остальные работали нормально, духовка тоже функционировала. Для приготовления пищи такая плита была вполне пригодна.
— Видите, — торжественно заявила свекровь. — Совсем сломалась! Как тут готовить?
Денис покрутил регуляторы, попробовал зажечь проблемную конфорку.
— Мам, да тут всего лишь забилась форсунка. Можно почистить или вызвать мастера за тысячу рублей.
— Не хочу никого чистить, — отрезала Валентина Васильевна. — Плита старая, постоянно что‑то ломается. Нужна новая и точка.
Её категоричность была поразительной: она была готова потратить сто тысяч рублей вместо того, чтобы заплатить тысячу за ремонт.
— Валентина Васильевна, — спокойно сказала я, — мы можем отремонтировать эту плиту или купить недорогую новую. Но дорогую технику сейчас позволить себе не можем.
— Свекровь! — метнула на меня злой взгляд. — Опять за своё? Сколько можно повторять одно и то же?
— Сколько нужно, — ответила я, сохраняя спокойствие. — Наше финансовое положение не изменилось за одну ночь.
— Ваше положение! — взвелась Валентина Васильевна. — А моё положение вас не волнует? Мне приходится мучиться с этой разваленной!
Денис попытался вмешаться:
— Мам, ну будь разумной. Мы же не отказываемся помочь, просто предлагаем рациональное решение.
— Рациональное, — ядовито повторила она. — Рационально было бы думать о матери, а не считать копейки!
Именно тогда у меня созрело окончательное решение.
— Знаете что, — сказала я, глядя свекрови прямо в глаза, — я думаю, нам стоит честно поговорить. Вы считаете, что мы обязаны покупать вам всё, что захочется?
Валентина Васильевна на секунду растерялась от прямого вопроса, но быстро взяла себя в руки:
— Я считаю, что дети должны заботиться о родителях, — гордо ответила она, — а не искать отговорки, когда мать в помощи нуждается.
— И сколько эта забота должна стоить? — продолжила я. — Сто тысяч в месяц? Двести? Миллион?
Мои вопросы явно раздражали её.
— Не вам решать, сколько стоит материнское счастье, — отрезала она.
— Материнское счастье… — задумчиво повторила я. — Значит, ваше счастье зависит от того, сколько денег мы на вас тратим?
Валентина Васильевна покраснела.
— Вы специально передёргиваете мои слова!
— Я просто пытаюсь понять логику, — спокойно ответила я. — Три года назад вы были счастливы от новой кастрюли за две тысячи рублей, а сейчас плита за сто тысяч кажется вам минимальной необходимостью. Что изменилось?
— Изменилось то, что вы стали жадными! — выпалила свекровь, окончательно теряя самообладание. — Раньше не считали каждую копейку, а теперь как скупердяи стали!
Денис попытался успокоить мать:
— Мам, ну что ты говоришь… Какие мы скупердяи? Мы просто не можем тратить деньги, которых у нас нет.
— Есть у вас деньги! — закричала Валентина Васильевна. — Просто не хотите на мать тратить!
— Откуда вы знаете, есть у нас деньги или нет? — удивилась я. — Может, вы знаете о наших доходах больше нас самих?
Этот вопрос попал в точку: свекровь замолчала, понимая, что выдала себя. Она действительно была уверена, что мы скрываем деньги.
— Я же не слепая, — наконец сказала она. — Вижу, как вы живёте: квартира хорошая, одеваетесь прилично, в отпуск ездите. Значит, деньги есть!
Её логика была простой и понятной: если люди не голодают и не живут на улице, значит, могут тратиться на её потребности.
— По вашему мнению, — медленно произнесла я, — мы должны отказаться от всего ради ваших покупок?
Валентина Васильевна пожала плечами:
— Должны думать о матери в первую очередь, а развлечения потом.
Этих слов мне хватило, чтобы понять: эксперимент окончен, все карты открыты. Валентина Васильевна считала, что её интересы важнее наших, что мы обязаны жертвовать своими потребностями ради её комфорта. Любовь к невестке оказалась прямо пропорциональна размеру покупок.
— Хорошо, — сказала я, вставая с дивана. — Теперь я всё поняла. Спасибо за откровенность.
Свекровь насторожилась:
— Что поняли? И куда это вы собрались?
— Домой, — коротко ответила я. — Подумать над вашими словами.
Валентина Васильевна вскочила:
— Как это домой? А плита? Мы же договорились идти выбирать!
— Мы ничего не договаривались, — возразила я. — Вы требовали — мы отказались. Всё честно и открыто.
Денис растерянно смотрел на нас, не понимая, почему разговор принял такой оборот.
— Значит, бросайте мать в беде?! — возмутилась свекровь. — Вот она, ваша благодарность! Сколько я для вас сделала, а вы при первой трудности отворачиваетесь!
Её голос дрожал от обиды и злости.
— При первой трудности отвернулись вы, — спокойно ответила я. — Как только деньги кончились, так и любовь пропала.
Валентина Васильевна побагровела.
— Это вы любовь деньгами мерите! Настоящие дети не торгуются с родителями!
— Настоящие родители не ставят ультиматумы детям, — парировала я, — и не требуют покупать плиту за сто тысяч, когда старая ещё работает.
Разговор переходил в открытый конфликт, но меня это уже не останавливало.
— Работает?! — закричала свекровь. — Еле дышит! Мне что, ждать, пока совсем сломается?
— Можете отремонтировать за тысячу рублей, — предложила я, — или купить простую плиту за двадцать тысяч. Но не можете требовать от нас невозможного.
— Невозможного! — Валентина Васильевна была вне себя от ярости. — Для матери ничего невозможного быть не должно! А вы как чужие люди стали!
Денис попытался встать между нами:
— Давайте успокоимся и обсудим всё по‑человечески.
— Обсуждать тут нечего, — отрезала его мать. — Либо они покупают нормальную плиту, либо пусть не приходят больше!
Ультиматум прозвучал чётко и однозначно. Я посмотрела на Дениса — он был в шоке от материнских слов.
— Хорошо, — сказала я после паузы. — Раз так ставите вопрос, то мы не приходим больше.
Валентина Васильевна опешила — видимо, не ожидала, что я соглашусь на разрыв отношений.
— То есть как это? — растерянно спросила она.
— Очень просто, — пояснила я. — Вы не хотите нас видеть без дорогих подарков; мы не можем эти подарки покупать. Логичное решение — прекратить общение.
Свекровь метнулась к сыну:
— Денис! Ты слышишь, что твоя жена говорит?
Денис был растерян: с одной стороны — мать, с другой — жена.
— Мам, ну зачем ты так? — попросил он. — Мы же семья, можно договориться…
— Это не семья! — взвелась Валентина Васильевна. — Семья друг другу помогает, а не отговорки ищет!
Именно в этот момент моё терпение лопнуло окончательно. Я поняла, что больше не могу слушать эти обвинения в жадности и неблагодарности, особенно зная, сколько денег на самом деле потратила на эту женщину за последние годы.
— Вы знаете что? — сказала я, поднимаясь с места.
— Хватит разговоров. Раз мы такие плохие, живите без нас, — сказала я.
Валентина Васильевна вскочила:
— Вот, показала своё истинное лицо! А я‑то думала, что ты хорошая…
— Истинное лицо показали вы, — ответила я, направляясь к выходу. — Как только деньги кончились, так сразу я стала чужой.
Свекровь загородила мне дорогу:
— Никуда не пойдёшь! Сначала объяснишь, как ты смеешь так со мной разговаривать!
— Так же, как вы со мной, — спокойно ответила я. — Вы три года видели во мне только кошелёк, а теперь удивляетесь, что я это поняла.
Валентина Васильевна побелела от злости:
— Кошелёк?! Да я тебя как родную дочь любила!
— Дочь, которая должна покупать плиты за сто тысяч, — усмехнулась я. — Интересное понимание семейной любви.
Свекровь сжала кулаки:
— Ты бессовестная, неблагодарная! Мы тебя в семью приняли, а ты…
— А я должна за это платить до конца жизни? — перебила я. — Покупать всё, что вам захочется, не имея права сказать «нет»?
Валентина Васильевна дрожала от ярости:
— Ты наглая… Борщ на плите готовила для вас, а ты…
И тут произошло то, что я не ожидала даже в самом смелом воображении: Валентина Васильевна схватила кастрюлю с горячим борщом, который стоял на плите, и с размаху опрокинула мне на голову. Горячая жидкость залила волосы, стекла по лицу и одежде.
— Такой колхозницы-нищебродки, как ты, тут не рады! — завопила она, указывая на дверь. — Убирайся и больше не появляйся!...
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"Развод. Она разрушила нас", Таня Поляк ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать еще:
***
Все части:
Часть 5 - продолжение