Последняя фраза прозвучала с явным упрёком. Я почувствовала себя неловко, словно действительно была скрягой, отказывающей в помощи пожилой женщине.
— Дело не в жалости, — объяснила я. — Просто такие расходы нужно планировать заранее.
— Планировать, планировать… — недовольно проворчала Валентина Васильевна. — Зинаида рассказывала, что её зять за месяц всю квартиру отремонтировал, а мы тут планируем!
Упоминание чужого зятя меня задело: свекровь явно начала сравнивать нас с другими парами — причём не в нашу пользу. Это было новым явлением: раньше она только хвалила нас перед знакомыми.
Вечером я рассказала Денису о новой просьбе матери. Его реакция была предсказуемой:
— Совсем обнаглела! Только кухню закончили, уже ванную подавай. А где, интересно, деньги брать?
— Может, действительно кредит возьмём? — предложила я, хотя сама идея казалась абсурдной, учитывая мои доходы.
— Для чего кредит? — возмутился Денис. — Чтобы маме угодить? Пусть сама копит, если хочет ремонт.
Его слова были разумными, но я видела, как Валентина Васильевна расстроится от отказа. Кроме того, она уже начала намекать подругам о предстоящем ремонте ванной, и отступление стало бы для неё унизительным. В итоге я снова согласилась, сославшись на возможность взять деньги в долг у коллеги.
Ремонт ванной комнаты превратился в настоящую эпопею. Валентина Васильевна выбрала дорогую итальянскую плитку, немецкую сантехнику, хромированные аксессуары.
— Раз уж делать, то делать красиво, — объясняла она свой выбор.
Итоговая сумма превысила 500 тысяч рублей. Денис был в шоке от чеков.
— Это же безумие, — сказал он мне наедине. — Мы потратили на мамину квартиру больше миллиона за последние полгода. Где она думает, мы берём такие деньги?
Я пожала плечами:
— Ну… кредиты, займы, накопления. Как‑то справляемся.
— Справляемся‑то справляемся, — согласился он. — Но у меня ощущение, что мама нас за дойных коров держит. Раньше она была скромной, а сейчас требует всё самое дорогое.
Его наблюдение было справедливым: Валентина Васильевна действительно изменилась. Она стала капризнее, требовательнее, менее благодарной. При выборе товаров всегда настаивала на самых дорогих вариантах, мотивируя это тем, что «дешёвое быстро ломается». Складывалось впечатление, что она начала воспринимать наши доходы как свои собственные.
После завершения ремонта ванной комнаты Валентина Васильевна устроила настоящую экскурсию для всех знакомых. Каждый день к ней приходили соседки, подруги, дальние родственники посмотреть на обновлённую квартиру. Она с гордостью демонстрировала кухню и ванную, подробно рассказывала о стоимости материалов и работ:
— Вот что значит хорошие дети, — повторяла она каждому гостю. — Не пожалели денег для матери, всё самое лучшее купили!
Слушая эти рассказы, я чувствовала неловкость: свекровь явно хвасталась нашими тратами, словно они были показателем её собственного статуса. Но самое неприятное началось потом. Вдохновлённая «успехом», Валентина Васильевна стала планировать дальнейшее усовершенствование квартиры.
— А что если мы спальню тоже обновим? — спросила она во время очередного визита. — И в коридоре неплохо было бы ламинат поменять. А ещё окна старые, надо пластиковые поставить…
Я поняла, что ситуация выходит из‑под контроля. Валентина Васильевна составила целый план реконструкции квартиры, рассчитанный ещё на несколько миллионов рублей. При этом она не спрашивала нашего мнения, а просто ставила в известность о своих планах.
— Знаете что? — сказала я ей во время одного из таких разговоров. — Может, сделаем перерыв в ремонтах? Всё‑таки это большие деньги, нужно дать себе время восстановиться финансово.
Валентина Васильевна посмотрела на меня с удивлением:
— Какой перерыв? У вас же деньги есть, раз вы кухню с ванной сделали.
— Деньги‑то есть, — осторожно ответила я, — но не бесконечные. Нам тоже нужно думать о будущем, откладывать на квартиру побольше, на детей…
Последний аргумент должен был подействовать, но свекровь отмахнулась:
— Детей пока нет, а квартира у вас уже есть. Зато я всю жизнь в этой старой обстановке прожила, пора и мне комфорт обеспечить.
Её логика меня поразила. Получалось, что наши личные планы и потребности менее важны, чем её желание по благоустройству квартиры. Валентина Васильевна словно считала, что мы обязаны тратить на неё все свободные деньги.
Тем временем мои профессиональные дела шли всё лучше. Компания получила несколько крупных международных контрактов, и моя доля в прибылях выросла до двух миллионов рублей в месяц. Я открыла счета в зарубежных банках, вложилась в недвижимость, создала инвестиционный портфель. Но дома по‑прежнему играла роль скромной служащей. Эта двойная жизнь начинала утомлять: постоянно приходилось контролировать каждое слово, придумывать объяснения для крупных трат, скрывать реальные масштабы доходов. Особенно тяжело было обманывать Дениса, но я боялась, что правда изменит его отношение ко мне.
Однажды вечером, когда мы обсуждали очередную просьбу Валентины Васильевны о покупке новой мебели для спальни, Денис вдруг сказал:
— А знаешь, у меня иногда возникает ощущение, что ты что‑то от меня скрываешь. Откуда у нас берутся деньги на все эти траты?
Сердце у меня ёкнуло.
— О чём ты? — как можно естественнее спросила я.
— Ни о чём, — покачал он головой. — Просто не очень понимаю нашу финансовую ситуацию: вроде зарабатываем средне, а тратим как миллионеры.
Я поняла, что нужно что‑то решать: либо признаться Денису в реальных доходах, либо начать ограничивать расходы на свекровь. Первый вариант пугал непредсказуемыми последствиями, второй грозил конфликтом с Валентиной Васильевной. В итоге я выбрала третий путь: решила проверить, насколько искренны чувства свекрови ко мне. Если она любит меня как дочь, то поймёт временные финансовые трудности; если же я нужна ей только как источник денег, то это тоже важно знать.
План созрел неожиданно быстро: я решила «разыграть» сокращение на работе и временную потерю основного дохода. Это объяснило бы отсутствие денег на новые покупки для свекрови и одновременно показало бы её истинное отношение ко мне. Денису я объяснила свою идею как необходимость остудить аппетиты его матери.
— Она совсем обнаглела, — сказала я ему. — Думает, что мы её личный банкомат. Пора показать, что деньги не бесконечные.
Денис согласился:
— Да, может, и правда стоит притормозить, а то мама уже планирует вторую волну ремонтов.
Мы договорились, что я «потеряю работу» из‑за сокращения штатов, а он получит урезанную зарплату из‑за кризиса в компании. Это должно было объяснить резкое ухудшение нашего финансового положения и невозможность дальнейших трат на свекровь.
Первый звонок я сделала Валентине Васильевне на следующий день.
— У меня плохие новости, — сказала я грустным голосом. — Меня сегодня сократили на работе. Кризис, урезают штаты…
Свекровь ахнула:
— Ой, доченька, как же так? А что теперь делать будете?
— Не знаю пока, — вздохнула я. — Буду искать новую работу, но это не быстро, и зарплата вряд ли будет такой же. У Дениса тоже проблемы: премии отменили, оклад урезали. Так что нам самим сейчас придётся экономить.
Валентина Васильевна сочувственно цокнула языком:
— Вот беда‑то какая…
И тут же спросила:
— И что же теперь с ремонтом спальни будет?
Её первая реакция на мои проблемы касалась не моего благополучия, а планируемых трат на её квартиру. Это было показательно. Но я решила дать ей время осмыслить ситуацию.
— Со спальней придётся подождать, — ответила я. — Сейчас нам не до ремонтов, самим бы не влезть в долги.
— Ну да, конечно, — согласилась свекровь, но в её голосе слышалось разочарование. — Жалко только… Я уже материалы присмотрела…
В следующие дни я наблюдала за реакцией Валентины Васильевны на наши финансовые проблемы. Поначалу она выражала сочувствие, интересовалась поисками работы, даже предлагала помочь с продуктами. Но когда стало ясно, что ситуация не временная, её поведение начало меняться. Сначала исчезли нежные интонации в голосе, потом прекратились регулярные звонки с расспросами о делах. Валентина Васильевна стала холоднее, формальнее в общении.
Через две недели произошёл первый серьёзный инцидент. Она позвонила и сообщила, что сломалась плита.
— Нужно новую покупать, — заявила она. — Когда приедете в магазин?
Я ответила, что сейчас у нас нет денег на крупные покупки, предложила поискать плиту попроще или подождать до моего трудоустройства. Реакция свекрови меня ошеломила.
— Как это нет денег? — возмутилась она. — Вы же недавно миллион на ремонты потратили! Неужели на плиту для матери не найдётся?
Я попыталась объяснить, что те деньги были накоплениями и заёмными средствами, которые теперь нужно отдавать.
— Какими заёмными? — не унималась Валентина Васильевна. — Вы мне никогда не говорили про кредиты. Значит, обманывали.
Разговор принимал неприятный оборот: свекровь явно считала, что мы скрываем от неё наличие денег.
— Мы никого не обманывали, — устало ответила я. — Просто не афишировали финансовые подробности. Сейчас у нас действительно трудный период.
— Ага, трудный, — саркастически усмехнулась она. — Как раз когда мне плита понадобилась.
Этот разговор открыл мне глаза на истинные отношения Валентины Васильевны. Она не просто привыкла к нашей помощи — она считала её своим правом, а мои проблемы воспринимала как личную несправедливость по отношению к себе.
После разговора про плиту отношения резко испортились. Она перестала звонить с дружескими расспросами, не интересовалась моими поисками работы. Когда мы приезжали в гости, встречала нас холодно и формально. Тёплая атмосфера, которая царила между нами годами, исчезла за несколько недель.
Денис тоже заметил перемены:
— Что-то мама стала странной, — сказал он после очередного неуютного визита. — Говорит со мной нормально, а с тобой едва здоровается.
Я пожала плечами:
— Наверное, расстроилась из‑за плиты. Думает, что мы не хотим ей помогать.
— Но мы же объяснили ситуацию, — возразил Денис. — Неужели она не понимает, что у людей бывают финансовые трудности?
Его искреннее недоумение было трогательным: он по‑прежнему верил в бескорыстную материнскую любовь и не мог представить, что для его матери наше материальное положение важнее родственных чувств.
Я решила продолжить эксперимент и посмотреть, как далеко зайдёт Валентина Васильевна в своём неприятии «обедневшей» невестки. Через неделю после разговора про плиту я позвонила ей и сообщила «хорошую» новость:
— Валентина Васильевна, я нашла подработку. Правда, зарплата небольшая, но хоть что‑то…
Реакция свекрови была показательной. Вместо радости за меня она холодно спросила:
— И много платят?
Я назвала сумму в тридцать тысяч рублей — мизер по сравнению с моими реальными доходами, но честная зарплата для многих людей.
— Ну что же, — равнодушно отозвалась она. — Лучше, чем ничего. Может, теперь сможем помочь с плитой?
— На 30 тысяч? — робко предложила я, играя роль невестки, старающейся загладить вину. — Да что на эти копейки купишь… — презрительно фыркнула свекровь. — Мне нужна нормальная плита, а не какой‑то хлам из секонд‑хенда.
Её тон меня поразил. Этот же человек несколько лет назад радовался каждой мелочи, которую мы ей дарили, благодарил за внимание и заботу, а теперь сумма, которая могла бы решить многие проблемы пенсионерки, называлась копейками.
В следующие дни Валентина Васильевна стала открыто демонстрировать своё недовольство нашим «новым» финансовым статусом...
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"Развод. Она разрушила нас", Таня Поляк ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать еще:
***
Все части:
Часть 4 - продолжение