Семен словно будущее предвидел. Только Маша вышла на крылечко, чтобы до магазина отправиться, а баба Зина уже тут как тут. Деловая, серьезная, нарядная. Вместо футболки на ней блуза цветастая, вместо штанов тренировочных — юбка легкая цвета солнышка. Только панама осталась неизменной. Собралась куда-то, видать.
— Ну что, барахлишко-то распаковала? Чуток освоилась? Пойдем тогда, провожу куда надо. Ты, Маша, не робей. Я тоже сперва дурная была да пугливая. Чуть в сосульку от своей скромности не превратилась. Семка, небось, поведал уже? Любит он эту историю всем рассказывать — болтун старый. — Баба Зина говорила, а сама тем временем ловко подцепила Машу под локоток, вывела за калитку.
Та шла, не сопротивлялась. Отдалась полностью на волю судьбы. Только ушки навострила. Интересно же. За один день здесь чудес насмотрелась столько, сколько за свои полвека не видела. И это, похоже, далеко не предел.
— Чего он окромя сплетен-то полезного сказал, Семка? — спросила Зинаида.
— Мужиков попросил найти, чтобы на чердаке стеклопакет поставить. Сказал, что вы помочь можете.
— Я все могу, — кивнула баба Зина. — А сейчас, куда лыжи навострила? В магазин небось? Провожу. Заодно и поболтаем по-соседски, познакомимся поближе. С бабкой-то твоей мы дружили. Хорошая она была, хоть и строгая.
Ты смотри не подкачай. Бабка долго решала, кому наследство свое оставить. «Нет у меня детишек, Зина, — сокрушалась. — А дом кому-то завещать надо. Хороший ведь дом, да и Семен один не проживет. Он ведь с людьми привык. Надо кого-то из дальней родни выбрать. А кого? Я же их, почитай, и не знаю. Разве что Машку... Внучку моей троюродной сестры. Хорошая девчонка была. Дай бог, за столько лет не испортилась». Ты ведь не испортилась? — Баба Зина строго посмотрела на Машу из-под панамки.
Та растерянно пожала плечами.
— Ладно, если что, подправим! — пообещала баба Зина. — Ты главное, меня слушай. Я тебя и в курс дела введу, да и порассказать всякого-разного могу, не хуже Семки-болтуна! Вот помню, со мной самой был случай лет семь назад. Я тогда уже окончательно в Загадку переселилась...
***
Паршивая вещь — старость. А одинокая старость — вдвойне паршивая. Я, как твоя баба Люба: ни детей, ни внуков. Но у той хоть дальняя родня имелась, а я вообще, как сосна в чистом поле — одна. Поэтому дни рождения свои тысячу лет не справляла. Чему радоваться-то? Тому что к смертушке на год ближе стала? Да ладно бы только к ней. А вдруг перед Костлявой меня другие гости навестят? Альцгеймер с Паркинсоном, например? Упаси бог! Ну да ладно, отвлеклась.
Отмечала я в календаре свои дни рождения: цветочек рисовала, или звездочку. Могла хлопнуть рюмочку наливки за свое здравие, ну и все. Считай отметилась. Но однажды я и про это забыла. Ну закрутилась, замоталась. Вспомнила, что на год старше стала уже через неделю опосля знаменательной даты. Невелико событие, казалось бы. Но нет. Все в этом мире странно связано, перепутано.
Сижу я как-то вечером одна за столом, в окошко смотрю, чаи гоняю. Вдруг дверь распахивается. Без стука, без спроса. И входит в мою избушку женщина. Сколько ей лет — ни за что не угадаешь. Один раз посмотришь — вроде девчонка двадцатилетняя, глаза отведешь на мгновение — а она уже сорокалетней матроной кажется, а при следующем взгляде думаешь: нет, какая матрона, старуха она. Меняется лицо у гостьи, да так, что и не поймешь, на кого смотришь. Сложно мне это объяснить. Такое увидеть надо.
Удивилась я, конечно. Да так удивилась, что даже ругань где-то в горле застряла, наружу не вырвалась. И хорошо, что не вырвалась. Потому как заговорила гостья моя:
— Вы мне, может, хоть присесть предложите? Ну народ. Я Высшая сила, как никак. Время меня зовут. Слыхали, наверное?
Я на табуреточку ей указала, а сама на часы настенные невольный взгляд бросила. А они стоят! И за окном все замерло. Не пейзаж сентябрьский живой, а фотокарточка какая-то.
Гостья головой досадливо покачала, но на табуретку присела. На меня так свысока глянула и говорит:
— Дело у меня к вам. Неотложное и очень важное.
Я как болванчик китайский киваю, а у самой аж руки чешутся визитершу свою загадочную потрогать: настоящая ли.
— Подарок вам хочу седлать, — говорит она.
Тут я из ступора вышла, подозрительность включила:
— За что это? — спрашиваю. — Никто в наш век просто так посторонним людям подарков не делает. Где собака зарыта?
— Ну и ну, — удивляется Время. — Дожили! Им Высшая сила дары приносит, а они ее в мошенники с порога записывают!
— Ну, извините, — говорю. — Я как-то непривычная с Высшими силами общаться. А вот с мошенниками пару раз дело имела. Так, что подарить-то планируете?
— А хотите пять лет? — интересуется Время.
— Пять лет чего? — спрашиваю.
— Пять лет времени, — отвечает. — То есть, в течение этих пяти лет вы стареть и болеть не будете и уж точно не умрете!
— Тю... Стареть не буду. Так я уже старая. Так себе подарочек, — говорю. — Вот если бы вы мне молодость вернули. Вот это я понимаю презент!
Время о чем-то задумалась, нахмурилась, губами зашевелила, словно в уме что-то подсчитывала.
— Нет, — говорит. — Молодость не могу. Даже за свой проступок не могу. Слишком уж высокая плата. Мне Костлявая за такое голову открутит. И наступит у вас безвременье. А это же полный бардак.
— За какой проступок? — спрашиваю я.
Замялась гостья моя, но все же решилась правду сказать. Уж не знаю, почему. Может, потому что уже сболтнула лишнего, а может, понравилась я ей.
— Да за такой, — говорит. — В ведомости я вас не отметила. Забыла. Вы вот свой день рождения ленитесь праздновать, а по шапке я получаю. Костлявая тут полезла график свой проверять. Ну тот, где написано, когда и кого забирать нужно. А вас там нет!
«Ты чего же это старуху бессмертной сделать решила? — разоралась Костлявая и давай пальцем своим тощим перед моим носом трясти: — Высшая сила, а такая безалаберная! И ладно бы одна бабка. Так ведь у тебя таких косяков вагон и маленькая тележка! А вдруг они как все соберутся, да как мозгами пораскинут, да как поймут, что меня обмануть можно. Это же какой удар по репутации. Да и к хаосу вселенскому верный путь. Если людишки умирать перестанут, куда же новых то селить?»
«Короче, — говорит, — шуруй и исправляй свои ошибки, а чтобы не болтали лишнего, ты им пообещай что-нибудь!» Что-нибудь! А что я, кроме времени, пообещать-то могу? Вот и вам предлагаю: берите пять лет. Не пожалеете.
Я подумала-подумала и согласилась. Ведь в список смертушкин меня по-любому включат. А болтовне моей никто все равно не поверит. Даже если я с плакатом ходить по деревне буду: «Не празднуйте дни рождения, и авось не помрете!» Да и сомнительное это бессмертие. Старость и немощность никто не отменял. А тут вроде пять лет в здравии предлагают.
— Ладно, — говорю. — Пять лет так пять лет. Только чур без обмана. Здоровой быть желаю эти пять лет. А то на лекарствах нынче разориться можно.
Гостья моя вздохнула облегченно, закивала:
— Без обмана, конечно! Я же вам не инфоцыганка какая-то. И со здоровьем все хорошо будет. А потом графики поправим и все по правилам Жизни и Смерти пойдет. Вы уж не обессудьте. Состаритесь и помрете в установленный срок.
Сказала и ушла. Часы сразу ожили, за окошком деревья очнулись, листвой зашумели...
— И что дальше? — потребовала Маша.
— А что дальше? Не обманула меня Высшая сила. Пять лет я горя не знала. Шуршала себе, как электровеник. Суставы не болели, спина не скрипела, давление в норму пришло. А самое главное, никаких тебе новых болячек. Словно законсервировали меня на пять лет. А потом пошло-поехало... Да нет, я и сейчас не сильно жалуюсь. Но тогда было лучше. Надо было, конечно, поторговаться. Может, десять лет бы выпросила. Но чего уж теперь... — баба Зина вздохнула.
***
Они тем временем проходили мимо участка, заросшего высоченным борщевиком.
— Ох! — поразилась Маша.
Что такое борщевик знала даже она, городская.
— Не пугайся, — велела баба Зина, проследив Машин взгляд. — Он только здесь растет. С участка ни ногой... Или что там у борщевика вместо ног?
— Да как же так? Разве такое возможно? — не поверила Маша. — Он же этот... Инвазивный!
— Да, зараза еще та! — Баба Зина умного слова не поняла, но тон, каким это слово было сказано, распознала верно.
— И чего же вы с ним не боретесь?
— Да какой смысл? Он же никуда с этого участка не денется. Это еще одно чудо нашей Загадки.
— Расскажите, — попросила Маша.
— Ну давай на лавочку у магазина присядем, расскажу, так и быть. История короткая.
Они уселись на скамейку, притулившуюся к беленой кирпичной стене, и Зинаида заговорила.
***
Случилась эта история много лет назад. Я ее от Семена твоего слышала. Может, и придумал наш болтун чего, но это уж на его совести.
Бывшие когда-то колхозными поля, зарастали дрянью всякой. И вот появился там борщевик. А у нас, на том участке, который мы проходили, жил забулдыга Валерка. За бутылку на все готов. И вот приходит к нему как-то друг Серега и предлагает:
— Слушай, Валера, у нас там недалеко от борщевичного поля мужик какой-то деловой поселился. Дом построил. Не дом — форменный дворец. Поле тоже теперь его. И вот он пристал ко мне: «А может ли кто-нибудь за деньги извести неугодный сорняк, да так, чтобы не вылез он больше?» Ну за деньги я и на Луну слетать готов. Ты как, со мной?
Валерка, конечно, загорелся. Работы-то в деревне негусто, а если и появляется, то Валерку на нее не зовут — ненадежный он товарищ. А тут буржуину поле расчистить — сам бог велел. Да еще и заплатит, наверное, хорошо.
— Как действовать будем? — спрашивает Серега.
Валера репу почесал, мозгами пораскинул и придумал:
— Да как действовать? Сожжем все к чертям собачьим и делов-то. Бензин у тебя есть?
Серега неуверенно кивнул:
— Бензин-то имеется. Да только вот не опасно ли? Слышал, что про поле наше болтают? Говорят тонкая там грань между мирами. Аккуратнее надо быть, чтобы не порвалась. А то выбросит нас с тобой неизвестно где. Чего тогда делать будем? Вдруг там даже самогона нет!
Валерка только отмахнулся:
— Глупости это. Колхоз вон сколько лет стоял, не провалился же. Кроме того, чем ты еще эту пакость возьмешь? Косить замаешься, да и без толку. К любой отраве он привычный. Так что только жечь! Авось не очухается.
Оденемся получше, чтобы самим не пожечься. Снесем борщевику бошки, зальем внутрь стебля бензин и подожжем!
Серега повздыхал, поохал, но денег очень уж хотелось — согласился.
Тем же вечером, договорившись с «буржуином» об оплате, облачились они в сапоги, брезентовые куртки да рукавицы и рванули в поле.
Эх, кабы знал кто из людей, что наши забулдыги задумали, так, может, остановить бы их успели. Но никто не знал...
Ночью полыхнуло так, словно метеорит в поле упал. Дым пополз, смрад. Народ переполошился: шум, гам, паника. Выгорело поле до головешек. А вместе с ним сгорел и дом того богатого мужика. Хорошо, что тот в город тем вечером уехал. Так что в живых остался. Имущества, правда, лишился.
Хотел он Валерку с Серегой к ответственности призвать, но не нашел. Сгинули оба. Люди сначала думали, что сгорели они вместе с борщевиком, но костей их так и не нашли. Может, конечно, плохо искали...
Мужик-погорелец плюнул на все, уехал из нашей деревни с проклятиями. Был ли его дом застрахован — не знаю. Но даже если и был, строиться у нас он больше не стал.
А вот с борщевиком что-то загадочное случилось. На поле он больше не вырос. Зато на брошенном Валеркином участке начали расцветать его зонтики. Народ поначалу заволновался, особенно Валеркины соседи. Хотели пойти к нему на участок, гербицидом эту заразу залить. А не получилось. Не войти туда — мешает что-то. Калитка открывается, а шаг за нее сделать нет никакой возможности. Словно стена бетонная перед тобой.
Но к вящей радости соседей, и борщевику, видать, эта же самая стена мешает. Колосится он только на этом кусочке земли — дальше не идет. Многие пытались туда попасть, а потом бросили. Привыкли. Люди они такие, ко всему привыкают. Даже к тому, что иногда по ночам из дома слышится пьяная ругань. Словно спорят двое где-то вдалеке, голоса хмельные. Поругаются, помирятся и песни петь начинают.
Те, кому услышать не довелось, считают, что это все выдумки. Но есть и другие: верят, что Валерка с Серегой в параллельное измерение провалились. Прожгли дыру в тонкой материи между мирами своим пожарищем. Не шибко тот мир, наверное, от нашего отличается. Самогон там точно есть. Вот мужики обратно и не торопятся. Им и там неплохо.
Я в это тоже верю. Что поделать, люблю я фантастику. Да и ругань Сереги с Валеркой я тоже слышала однажды. Тихонько-тихонько, будто страсть как далеко. Но ведь слышала же! Это же Загадка. Здесь всякое случается.
***
— А теперь пойдем за продуктами. Дел куча, а я сижу тебя тут байками развлекаю, — приказала баба Зина.
Они встали с лавочки и вошли в прохладу магазина. Дел и правда было много. «Ох, чувствую, много мне еще узнать предстоит», — подумала Маша. И она не ошиблась.
Автор: Алена Слюсаренко
