— Чёрт, да сколько можно! — тарелка с недоеденным супом полетела прямо в стену, оставив красный след на обоях с розочками. — Всё, мне это уже надоело, подаю на развод! Ты только и знаешь, что бегать к своей маме и прислуживать ей!
Вова даже не вздрогнул. Сидел за столом, методично жуя хлеб, и смотрел куда-то мимо Лили. Словно она была пустым местом. Или призраком, который можно не замечать.
— Опять истерика? — буркнул он, не поднимая глаз. — Мама заболела, я к ней поехал. Что тут такого?
— Что такого?! — Лиля схватилась за волосы, растрепав аккуратную укладку. — Да ты там третий день торчишь! А у меня что, праздник? Работа, дом, готовка... А ты где? У мамочки кашку ешь!
Он наконец поднял на неё взгляд. Серые глаза холодные, как февральский лёд.
— Не ори. Соседи услышат.
— Да пусть весь дом услышит! — голос Лили перешёл в крик. — Пусть все знают, какой ты мужик! Тридцать пять лет, а от маминой юбки не отлип!
Вова встал из-за стола. Высокий, худощавый, в мятой футболке, которую Лиля гладила ещё позавчера. До того, как он сбежал к Анне Сергеевне в очередной раз.
— Хватит, — сказал он тихо, но в голосе появились злые нотки. — Мама одна. Ей семьдесят два года. Кто о ней позаботится, если не я?
— А я что, на свалке подобранная?! — Лиля швырнула на пол кухонное полотенце. — Мне двадцать восемь, и я тоже одна! Когда ты в последний раз со мной просто поговорил? Когда мы куда-то вместе ходили?
— Ты же знала, на что шла, когда замуж выходила.
Эти слова ударили больнее любой пощёчины. Лиля почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Не сломалось — именно оборвалось, как старая резинка.
— Знала... — прошептала она. — Да, знала. Думала, любовь всё преодолеет. Дура была.
Телефон на столе противно зазвонил. Вова сразу схватил трубку.
— Мама? Что случилось? — голос моментально стал заботливым, ласковым. Таким, каким он давно не разговаривал с Лилей. — Давление поднялось? Сейчас приеду, лекарство привезу.
Он уже натягивал куртку, когда Лиля шагнула к нему.
— Если сейчас уйдёшь, не возвращайся.
Вова замер у двери. Обернулся. Впервые за всю ссору в его глазах мелькнуло что-то похожее на растерянность.
— Лиль...
— Не «Лиль» мне! — она стояла посреди кухни, маленькая, взъерошенная, в коралловом платье. Но в этот момент она была сильнее его. — Выбирай. Или я, или твоя мамочка.
— Она больна...
— А я что, здорова?! — Лиля ударила себя в грудь кулаком. — Я каждый день умираю в этом браке! Каждый чёртов день! И знаешь что самое страшное? Мне даже злиться на неё нельзя, потому что она «старенькая», «больная», «одинокая». А я, значит, молодая и должна терпеть!
Вова открыл рот, чтобы что-то сказать, но в прихожей раздался звонок. Резкий, настойчивый. Кто-то жал на кнопку, не отпуская.
— Это она, — Лиля усмехнулась горько. — Анна Сергеевна собственной персоной. Учуяла, что тут скандал, и приползла своего сыночка спасать.
Вова метнулся к двери. Лиля услышала, как он возится с замком, как в квартиру врывается знакомый властный голос:
— Володя, сынок, что у вас тут творится? Соседка Клавдия звонила, говорит, крики до самого подъезда слышно! Это что, эта... — Анна Сергеевна запнулась, подбирая слово, — эта особа опять истерит?
Лиля вышла в прихожую. Свекровь стояла на пороге — маленькая, сухонькая, вся в чёрном. Серые волосы аккуратно уложены, губы поджаты в тонкую линию. А глаза... глаза были полны такой холодной ненависти, что Лиля невольно поёжилась.
— Здравствуйте, Анна Сергеевна, — сказала она как можно спокойнее. — Не ожидала вас видеть. Особенно в такое время.
— А я не ожидала услышать, как моего сына оскорбляют в его же доме.
— В нашем доме, — поправила Лиля. — На тот случай, если забыли.
Анна Сергеевна фыркнула.
— Наш... Смешно слышать. Кто тут деньги зарабатывает? Кто ипотеку платит? А ты только и умеешь, что тратить и скандалить.
— Мама, не надо, — Вова попытался встать между ними, но женщины уже смотрели друг на друга, как два хищника.
— Что, правду слышать неприятно? — продолжала свекровь. — Володя работает с утра до ночи, а ты дома сидишь, в интернете ковыряешься. И ещё претензии предъявляешь!
Лиля почувствовала, как по щекам текут слёзы. Но это были не слёзы обиды — слёзы ярости.
— Я сижу дома? — голос у неё сорвался на визг. — Я работаю удалённо! Переводчиком! И деньги тоже приношу в этот дом!
— Ха! — Анна Сергеевна презрительно скривилась. — Копейки твои! На хлеб не хватит!
— Зато хватает на ваши лекарства! И на продукты, которые Вова вам каждый день носит! И на коммунальные платежи, которые я оплачиваю, пока ваш сынок у вас кашку хлебает!
В прихожей стало так тихо, что слышно было, как за стеной работает телевизор. Анна Сергеевна побледнела. Вова смотрел на жену с каким-то новым выражением — словно видел её впервые.
— Ты... ты оплачиваешь коммунальные? — тихо спросил он.
— А ты думал, домовой оплачивает? — Лиля смахнула слёзы рукой. — Конечно, я! Последние полгода! Потому что у тебя то «мама заболела», то «маме ремонт нужен», то ещё что-то!
Анна Сергеевна выпрямилась во весь свой небольшой рост.
— Врёт она! — резко сказала она. — Володя, она врёт! Не верь ей!
Но Вова уже лез в карман за телефоном, заходил в банковское приложение. Лицо у него становилось всё белее и белее.
— Мама... — прохрипел он. — Она... она правда. Полгода я ни копейки за квартиру не платил.
В эту секунду в дверях появилась ещё одна фигура. Высокая, статная женщина в дорогом пальто и с копной рыжих волос.
— Что тут у вас творится? — бодро спросила она. — Анна, ты что ли своих опять воспитываешь?
Лиля узнала голос раньше, чем разглядела лицо. Тётя Инга. Сестра Анны Сергеевны. Та самая, которая всегда втихаря подстрекала свекровь против неё.
— Инга! — обрадовалась Анна Сергеевна. — А я думала, ты не приедешь!
— Как не приехать? — тётя Инга окинула взглядом прихожую, задержалась на заплаканном лице Лили. — Слышу, тут кто-то моей сестре хамит. Не потерплю такого.
И тут Лиля поняла — это ловушка. Спектакль. Анна Сергеевна не случайно появилась именно сейчас. Не случайно привела с собой сестру. Всё было подстроено.
Но самое страшное — Вова этого не видел. Стоял, растерянный, с телефоном в руках, и не понимал, что его просто используют.
— Знаете что? — сказала Лиля, внезапно успокоившись. — Спектакль окончен. Все актёры на сцене, занавес можно опускать.
Три пары глаз уставились на неё.
— О чём ты? — нахмурилась тётя Инга.
Лиля улыбнулась. Впервые за весь вечер — искренне.
— О том, что я всё поняла. И завтра же иду к адвокату.
Телефон Вовы зазвонил в самый неподходящий момент. Мелодия — какая-то современная попсовая песенка, которую Лиля никогда раньше не слышала. Не та классическая мелодия, что стояла у него годами.
— Отклони, — буркнула Анна Сергеевна. — Сейчас не время для звонков.
Но Вова уже смотрел на экран, и лицо у него стало каким-то странным. Растерянным и... виноватым? Он быстро сбросил вызов, засунул телефон в карман.
— Кто звонил? — спросила Лиля, и что-то холодное шевельнулось у неё в животе.
— Никто. Рекламщики.
Телефон зазвонил снова. Та же мелодия. Вова снова сбросил.
— Настырные какие рекламщики, — протянула тётя Инга, прищурившись. — В десять вечера звонят.
— Володя, — Анна Сергеевна строго посмотрела на сына, — что происходит?
А телефон звонил третий раз. И тут Лиля поняла — рекламщики так настойчиво не звонят. Только очень близкие люди. Или очень важные.
— Отвечай, — сказала она тихо. — Я жду.
— Лиль, не надо...
— Отвечай!
Вова провёл рукой по лицу, нажал зелёную кнопку.
— Алло? — голос у него дрожал.
Из телефона донёсся женский голос. Громкий, взволнованный:
— Вовчик! Наконец-то! Я же волнуюсь! Ты обещал в восемь быть, а уже десять! Что случилось?
Мир вокруг Лили качнулся. Словно пол под ногами провалился.
— Сейчас не могу говорить, — пробормотал Вова в трубку.
— Как не можешь? А наши планы на вечер? Роксаночка тебя ждёт! — голос стал капризным, детским. — Вовчик, ну что ты как маленький! Жена опять скандалы устраивает?
Тишина в прихожей стала оглушительной. Даже Анна Сергеевна и тётя Инга замерли, как статуи.
Лиля медленно протянула руку:
— Дай телефон.
— Лиль...
— Дай. Телефон.
Вова попятился, но Лиля была быстрее. Выхватила трубку из его рук.
— Алло? — сказала она в микрофон, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Это жена Вовы.
На том конце провода воцарилась мёртвая тишина. Потом послышался нервный смешок:
— Ой... а... здрасти... То есть, простите...
— Как вас зовут? — Лиля почувствовала странное спокойствие. Словно она плыла по течению холодной реки.
— Роксана, — прошептала девушка. — Роксана Викторовна.
— Сколько вам лет, Роксана Викторовна?
— Двадцать три...
— Понятно. А сколько времени вы встречаетесь с моим мужем?
— Я... мы... это не то, что вы думаете!
— А что я думаю? — Лиля посмотрела на Вову. Он стоял белый как полотно, опустив голову. — Я думаю, что мой муж полгода водит меня за нос. Что он не у мамы пропадает, а у вас. Что все эти «давление поднялось» и «лекарство нужно» — просто отговорки. Я не права?
Роксана заплакала в трубку.
— Мы любим друг друга! — всхлипывала она. — Мы не хотели никого обижать! Вовчик говорил, что вы его не понимаете, что у вас нет ничего общего...
— Ага. — Лиля кивнула. — А ещё он говорил, что скоро разведётся?
— Ну... да... То есть...
— Спасибо за честность.
Лиля отключила телефон, протянула его Вове. Тот даже не двинулся с места.
— Ну что, — сказала она, оборачиваясь к свекрови и тёте Инге, — теперь понятно, почему ваш Володя так часто к маме бегает?
Анна Сергеевна открыла рот, закрыла, снова открыла. Первый раз в жизни Лиля видела её растерянной.
— Володя... — прошептала она. — Это правда?
Вова поднял голову. Глаза красные, лицо осунувшееся.
— Мам, я... я не хотел... Так получилось...
— Так получилось! — фыркнула тётя Инга. — Как это так получилось?
— Инга! — одёрнула её Анна Сергеевна.
— Что «Инга»? — тётя разошлась не на шутку. — Ты же видишь, что твой сынок натворил! Жену обманывает, с девчонкой крутит! Позор какой!
Лиля смотрела на эту сцену и не могла поверить своим глазам. Ещё пять минут назад эти две женщины были против неё. А теперь...
— Знаете что смешно? — сказала она вслух. — Я-то думала, это вы его подстрекаете. Что это вы меня из семьи выживаете. А оказывается, он сам прекрасно справляется.
Вова шагнул к ней.
— Лиль, давай поговорим. Наедине. Я всё объясню...
— Объяснишь? — Лиля засмеялась, и смех получился истерический. — Что ты объяснишь? Как полгода врал мне в глаза? Как тратил деньги, которые я зарабатывала, на свою любовницу? Как каждый вечер приходил домой после неё и ложился со мной в одну постель?
— Не ори! — рявкнул Вова, и в голосе появились знакомые злые нотки. — Соседи услышат!
— А, вот теперь заговорил! — Лиля ткнула его пальцем в грудь. — Когда мамочка узнала про твои похождения, сразу голос появился! А когда я скандалила из-за того, что ты к ней бегаешь, ты молчал как рыба!
Анна Сергеевна вдруг заплакала. Тихо, убито.
— Володя, как ты мог? — шептала она. — Как ты мог меня в это втянуть? Я думала, ты правда ко мне ездишь... А ты меня прикрытием использовал!
— Мам, я не хотел...
— Не хотел! — взвилась тётя Инга. — А что хотел? Две бабы на содержании держать? Одну дома, другую на стороне? Красиво устроился!
Вова метнулся к двери.
— Я пойду пройдусь. Подумаю...
— Стой! — рявкнула Лиля. — Никуда ты не пойдёшь! К Роксане своей не побежишь!
— А что, побегу к ней! — огрызнулся Вова. — Хоть там меня не пилят каждый день! Хоть там мне рады!
Тишина повисла такая, что слышно было, как в соседней квартире включили воду.
— Всё, — тихо сказала Лиля. — Теперь всё.
Она пошла в спальню, достала из шкафа большую спортивную сумку. Начала складывать вещи.
— Лиль, ты что делаешь? — Вова ввалился в комнату следом.
— Собираюсь. Завтра сниму квартиру.
— Да брось ты! Мы же можем всё обсудить! Я с ней порву!
Лиля не ответила. Продолжала складывать кофточки, джинсы, нижнее бельё. Руки не дрожали. Внутри была какая-то ледяная ясность.
— Лиль! — Вова схватил её за плечо. — Ну что ты как дура! Подумаешь, роман на стороне! У всех бывает!
Она обернулась к нему. Посмотрела в глаза. И вдруг поняла — она его больше не любит. Совсем. Как будто внутри щёлкнул какой-то выключатель.
— Знаешь, Вова, — сказала она спокойно, — ты прав. У всех бывает. Но не все при этом жён дурами называют.
В коридоре послышались голоса. Анна Сергеевна что-то взволнованно говорила тёте Инге.
— Я его воспитала честным человеком! — всхлипывала она. — Откуда это в нём?
— Да понятно откуда, — сердито отвечала Инга. — Ты его с детства баловала! Всё прощала! Вот он и привык, что ему всё можно!
Лиля застегнула сумку, взяла её в руки.
— Куда ты пойдёшь? — растерянно спросил Вова. — Ночь на дворе!
— К подруге. Временно.
— А потом?
— А потом увидишь. В суде.
Она вышла из спальни. В коридоре её ждали две женщины — красноглазая свекровь и суровая тётя Инга.
— Лилечка, — заговорила Анна Сергеевна, — не уходи. Мы с ним поговорим. Я его заставлю...
— Не надо ничего заставлять, — устало сказала Лиля. — Хватит с меня принуждённой любви.
Она надела куртку, взяла сумку.
— А знаете что самое обидное? — добавила она, обернувшись к свекрови. — Я бы поняла, если бы он к вам правда ездил. За вами ухаживал, помогал. Это было бы честно. А так... вы для него просто ширма. Удобная ложь.
Анна Сергеевна всхлипнула.
— Лиль, не надо! — Вова выскочил из спальни. — Мы всё решим! Я исправлюсь!
— Поздно, — сказала Лиля и открыла дверь. — Уже поздно.
Она вышла на лестничную площадку и услышала, как за спиной взорвался скандал. Вова что-то кричал, Анна Сергеевна плакала, тётя Инга всех отчитывала.
А Лиля спускалась по ступенькам и впервые за долгое время чувствовала себя свободной.
Прошло две недели
Лиля снимала однушку на другом конце города, работала переводчиком и постепенно приходила в себя. Странно, но без Вовы жизнь стала не сложнее, а проще. Никто не разбрасывал носки по квартире, не требовал ужин в строго определённое время, не исчезал на полдня под предлогом "мама заболела".
Она как раз переводила техническую документацию, когда раздался звонок в дверь. Настойчивый, длинный.
— Кто там? — крикнула Лиля, не отрываясь от ноутбука.
— Это я, Анна Сергеевна. Открой, пожалуйста.
Лиля замерла. Свекровь? Здесь? Как она вообще адрес узнала?
Пришлось открыть. На пороге стояла знакомая худенькая фигурка в чёрном пальто. Только выглядела Анна Сергеевна как-то... сдувшейся. Постаревшей.
— Здравствуй, — сказала она тихо. — Можно войти?
— Конечно. — Лиля отступила в сторону. — Проходите. Только предупреждаю — обстановка спартанская. Мебель съёмная.
Анна Сергеевна прошла в комнату, огляделась. Села на край дивана, сложила руки на коленях.
— Как адрес узнали? — спросила Лиля, ставя чайник.
— Володя дал. — Свекровь поморщилась, произнося имя сына. — Он... он теперь у меня живёт. Временно.
— А Роксана?
— Бросила его. — Анна Сергеевна вздохнула. — Как только узнала, что у него нет своей квартиры и денег. Оказывается, он ей рассказывал, что успешный бизнесмен. Что вы его только тянете назад.
Лиля поставила перед гостьей чашку чая. Села напротив.
— И зачем вы пришли?
— Извиниться. — Анна Сергеевна подняла глаза. — Я была не права. Все эти годы. Я думала... я думала, что защищаю сына. А оказалось, что калечила его.
Это было неожиданно. Лиля привыкла к тому, что свекровь её недолюбливает, критикует, подкалывает. А тут — извинения.
— Понимаешь, — продолжала Анна Сергеевна, — после смерти мужа я боялась Володю отпустить. Мне казалось, если он будет самостоятельным, то забудет обо мне. Поэтому я постоянно болела, постоянно что-то просила, требовала внимания. А он... он привык быть нужным. И когда понял, что у вас с ним проблемы, вместо того чтобы их решать, нашёл себе другую женщину, которой он тоже нужен.
— И что теперь?
— А теперь он дома сидит, на работу не ходит. Говорит, жизнь кончена, смысла нет. Пьёт. — Анна Сергеевна вытерла глаза платочком. — И я понимаю — это я его таким сделала. Несамостоятельным. Безответственным.
Лиля молчала, переваривая услышанное.
— Я не прошу тебя его простить, — добавила свекровь. — Я понимаю, что он тебя предал. Но... может быть, ты хотя бы поговоришь с ним? Он очень просил.
— Не хочу.
— Лилечка...
— Нет. — Лиля покачала головой. — Я два года жила с человеком, который меня не видел. Который думал только о том, как бы угодить маме или развлечься с любовницей. А про меня вспоминал только когда нужно было кого-то покормить, погладить рубашку или заплатить за квартиру. Хватит.
Анна Сергеевна кивнула.
— Ты права. Но знай — я больше не буду вмешиваться в жизнь сына. Что бы ни случилось дальше, это его выбор. Его ответственность.
Они помолчали, попивая чай.
— А как ты живёшь? — спросила свекровь. — Не трудно одной?
— Знаете что? — Лиля улыбнулась. — Нет. Совсем не трудно. Я забыла, как это — жить для себя. Работать, сколько хочу. Есть то, что нравится. Смотреть фильмы, которые мне интересны, а не те, что муж выберет. Это... освобождает.
— Ты сильная.
— Нет. Просто устала терпеть.
Анна Сергеевна допила чай, встала.
— Ну что ж. Спасибо, что выслушала. И... прости глупую старуху. Я правда думала, что делаю как лучше.
— Прощаю, — сказала Лиля. — Но это не значит, что я готова всё забыть и вернуться.
— Понимаю.
Свекровь дошла до двери, обернулась.
— А документы на развод подала?
— Завтра подаю.
— Тогда удачи тебе. И... будь счастлива. Без нас.
Когда дверь закрылась, Лиля ещё долго сидела в тишине. Думала о том, как странно всё повернулось. Она готовилась к войне со свекровью, а получила... понимание? Поддержку?
Телефон зазвонил. Незнакомый номер.
— Алло?
— Лиля? Это Роксана. — Голос дрожал. — Можно с вами поговорить?
Вот это уже было совсем неожиданно.
— Говорите.
— Не по телефону. Встретимся? Я... я хочу извиниться. И кое-что рассказать. О Вове.
Лиля задумалась. С одной стороны — зачем ей встречаться с любовницей бывшего мужа? С другой — любопытство брало верх.
— Хорошо. Завтра в два, кафе "Миндаль" на Тверской.
— Спасибо. Я приду.
На следующий день Лиля пришла в кафе раньше времени. Заказала кофе, села у окна. Роксану узнала сразу — высокая блондинка с длинными волосами и большими голубыми глазами. Красивая, но какая-то... незрелая что ли.
— Здравствуйте, — сказала девушка, садясь напротив. — Спасибо, что согласились встретиться.
— Слушаю вас.
Роксана заказала капучино, нервно теребила салфетку.
— Я хотела извиниться. За всё. И сказать... он мне врал. Про всё врал.
— Например?
— Говорил, что вы холодная, что не любите его. Что живёте как соседи. Что детей не хотите. — Роксана подняла глаза. — А ещё говорил, что у него своя фирма, что он успешный предприниматель. Что квартира его, машина его. Что мать больная и он ей помогает из жалости.
Лиля усмехнулась.
— Да уж. Богатая фантазия у нашего Вовы.
— Когда я узнала правду... когда он пришёл ко мне пьяный и рассказал, как всё на самом деле... — Роксана поёжилась. — Мне стало так гадко. Он же меня тоже использовал! Рассказывал, какой он несчастный, как жена его не понимает. А сам просто искал развлечений на стороне.
— И что теперь?
— А теперь он звонит каждый день. Умоляет вернуться. Говорит, что разведётся, что мы будем жить вместе. — Роксана скривилась. — Только я теперь его вижу насквозь. Маменькин сынок, который не может ни за что отвечать. Мне такой не нужен.
— Тогда зачем вы мне всё это рассказываете?
— Хочу, чтобы вы знали — вы правильно сделали, что ушли. Он никогда не изменится. Будет врать, изменять, перекладывать ответственность на других. А потом удивляться, почему все от него уходят.
Роксана допила кофе, встала.
— Ещё раз извините. И... будьте счастливы. Без него.
Лиля проводила её взглядом, потом достала телефон. Нашла номер адвоката.
— Алло? Это Лилия Сергеева. Да, мы договаривались на завтра... А можно сегодня? Я готова подать на развод. Прямо сейчас.
Вечером того же дня Лиля сидела дома, заполняя документы. Исковое заявление, опись имущества, справки. Казалось бы — формальности. Но с каждой подписью она чувствовала, как что-то тяжёлое отваливается от души.
В дверь снова позвонили. На этот раз это была тётя Инга.
— Можно? — спросила она, протягивая пакет с пирожками. — Из дома принесла. Помню, ты любила мои пирожки с капустой.
— Проходите. — Лиля удивилась, но впустила гостью.
Тётя Инга устроилась на кухне, разложила пирожки на тарелке.
— Как дела? Не пропадаешь?
— Нет. Работаю, живу.
— А Володя совсем разлагается. Дома сидит, пьёт. Анна места себе не находит. — Инга вздохнула. — Но ты правильно сделала, что ушла. Правильно.
— Все так говорят.
— А потому что правда. — Тётя строго посмотрела на Лилю. — Знаешь, я в молодости тоже за такого вышла. За мамочкиного сынка. Думала — ничего, любовь всё исправит. Двадцать лет промучилась. А потом поняла — не исправит. Кто в тридцать лет от маминой юбки не оторвался, тот уже не оторвётся.
— А вы развелись?
— Развелась. И не жалею. — Инга улыбнулась. — Потом встретила другого. Самостоятельного. Взрослого. Десять лет счастья прожили, пока не умер. Но эти десять лет дороже тех двадцати.
Они посидели, поели пирожков, поговорили о жизни. Когда тётя Инга собралась уходить, она сказала:
— Лилечка, если что-то понадобится — звони. Не стесняйся. И... если вдруг Володя приставать будет, тоже звони. Я его быстро на место поставлю.
Лиля улыбнулась. Кто бы мог подумать, что именно родственники Вовы станут её союзниками.
А ещё через неделю пришла повестка в суд. Дело о расторжении брака. Дата, время, адрес.
Лиля посмотрела на бумагу и поняла — она не боится. Совсем. Наоборот, чувствует предвкушение. Скоро всё закончится. Официально. Юридически. И начнётся новая жизнь.
Настоящая жизнь.
Прошло полгода
Лиля стояла перед зеркалом в новой квартире — уже не съёмной, а своей. Двухкомнатная, светлая, с большими окнами и видом на парк. Купила на деньги, накопленные за годы работы переводчиком. Те самые деньги, которые раньше уходили на Вовины нужды и прихоти его матери.
Сегодня она шла на свадьбу к подруге. Первый раз за долгое время не боялась встретить там семейные пары, не чувствовала себя ущербной разведёнкой. Наоборот — в зеркале на неё смотрела красивая, ухоженная женщина с живыми глазами.
Телефон зазвонил. Анна Сергеевна.
— Лилечка, не отключайся, пожалуйста. — Голос у свекрови был встревоженный. — Володя опять пропал. Третий день дома нет. Мобильный не отвечает. Я уже не знаю, что делать...
Лиля вздохнула. За эти полгода такие звонки случались раз в месяц. То Вова запивал, то куда-то исчезал, то устраивал скандалы.
— Анна Сергеевна, я же говорила — это не мои проблемы. Мы развелись.
— Но он же может с собой что-то сделать! — заплакала свекровь. — Говорит, жить не хочет, что ты его бросила...
— Меня он бросил раньше. С Роксаной. — Лиля села на диван, массируя виски. — Послушайте, а вы к врачу обращались? К психологу? Может, ему помощь нужна профессиональная.
— Он не хочет...
— Тогда это его выбор. Я не могу всю жизнь нести ответственность за чужого взрослого мужчину.
— Лиля, ну хоть разок с ним поговори! Он придёт в себя, если увидит тебя!
— Нет. — Лиля встала, подошла к окну. Внизу играли дети, молодые мамы сидели на лавочках. Обычная, нормальная жизнь. — Простите, Анна Сергеевна, но мой ответ — нет. Окончательно и бесповоротно.
Она отключила телефон, заблокировала номер. Больше не будет этих звонков. Хватит.
Дверь в подъезде хлопнула. Лиля выглянула в окно и увидела знакомую фигуру — тётя Инга поднималась к ней с сумкой продуктов.
— Привет, дорогая! — весело крикнула она, входя в квартиру. — Борщ принесла, твой любимый. И новости есть.
— Какие новости?
— Володя нашёлся. — Инга поставила сумку на кухню, принялась доставать банки. — У какой-то новой подружки отсиживался. Женщина за сорок, разведённая, двое детей. Зовут Марина.
— Быстро же он утешился.
— Да уж. — Тётя покачала головой. — Только Марина эта не дурочка, как та Роксана. Сразу поняла, с кем дело имеет. Выставила его через три дня. Сказала — или работать идёшь, или проваливай.
— И что он?
— А что он? — Инга фыркнула. — Ушёл от неё. Теперь дома сидит, опять Анну изводит. То ему плохо, то он больной, то жизнь не удалась. А она всё терпит, жалеет его. Говорю ей — отрежь денежный канал, сама увидишь, как быстро он работу найдёт. Но не слушает.
Лиля наливала чай, слушала рассказы тёти Инги и думала о том, как же хорошо, что она не поддалась тогда на уговоры. Не вернулась "ради семьи", не поверила в "исправление". Вова не изменился. И не изменится. А она...
— Кстати, — тётя Инга прищурилась, — а ты что такая нарядная? Свидание?
— Свадьба у подруги.
— Ага. А кавалеры там будут?
Лиля засмеялась.
— Тётя Инга, я пока не готова к отношениям. Мне и одной хорошо.
— Ерунда! — махнула рукой Инга. — Ты молодая, красивая. Нельзя из-за одного козла всех мужиков бояться. Мой тебе совет — если понравится кто, не отмахивайся. Жизнь коротка для одиночества.
На свадьбе действительно было много народу. Лиля танцевала, смеялась, фотографировалась с подругами. За столом рядом с ней сидел высокий мужчина лет тридцати пяти — Андрей, архитектор. Друг жениха. Разговорились о работе, о путешествиях, о книгах.
— А вы замужем? — спросил он, когда они вышли на веранду подышать воздухом.
— Разведена. — Лиля удивилась, как легко произнесла это слово. Без стыда, без оправданий.
— Понятно. — Андрей кивнул. — Дети есть?
— Нет. А у вас?
— И у меня нет. Тоже развёлся год назад. — Он улыбнулся. — Знаете, может, это покажется странным, но я рад, что встретил женщину, которая понимает, что такое развод. Многие думают, что это клеймо на всю жизнь.
— Раньше я тоже так думала. — Лиля посмотрела на звёзды. — А теперь понимаю — иногда развод это не конец, а начало.
— Начало чего?
— Новой жизни. Настоящей.
Они проговорили до утра. Андрей рассказывал о своих проектах, о мечте построить экологичный дом. Лиля — о работе переводчиком, о планах открыть своё бюро. Он не спрашивал, почему она развелась, не пытался её жалеть или спасать. Просто слушал и понимал.
Когда расставались, он сказал:
— Лиля, я бы очень хотел увидеться с вами ещё. Не как мужчина с женщиной, а как... друг с другом. Мне не хватает общения с умными людьми.
— Мне тоже, — призналась она.
И правда не хватало. За годы брака с Вовой она забыла, как это — говорить с человеком на одном языке, чувствовать, что тебя слышат и понимают.
Они стали встречаться. Ходили в театры, на выставки, в кафе. Андрей был полной противоположностью Вовы — самостоятельный, ответственный, интересный. Он не жаловался на жизнь, не перекладывал проблемы на других. И главное — он видел в Лиле не прислугу, а равного партнёра.
Через три месяца знакомства он сказал:
— Лиля, я влюбился в вас. Но не буду торопить события. Если вы не готовы к серьёзным отношениям — просто скажите. Я подожду.
— А если я никогда не буду готова?
— Тогда останемся друзьями. — Он улыбнулся. — Хорошие люди в жизни нужны в любом качестве.
В тот вечер Лиля долго сидела дома, думала. Боялась ли она новых отношений? Да. Боялась снова ошибиться, снова поверить не тому человеку. Но ещё больше боялась упустить возможность быть счастливой.
Утром она позвонила Андрею:
— Я готова попробовать.
Прошёл ещё год
Лиля переехала к Андрею в его большую квартиру с панорамными окнами. Они не расписывались — оба считали, что штамп в паспорте не главное. Главное — доверие, уважение, любовь.
В один из вечеров, когда они сидели на террасе и смотрели на закат, Лиля сказала:
— Знаешь, я благодарна Вове.
— За что? — удивился Андрей.
— За то, что показал мне, чего я не хочу. Если бы не тот кошмар, я бы не ценила то, что у нас есть. Не понимала бы, как это важно — быть с человеком, который тебя видит и слышит.
Андрей взял её за руку.
— А я благодарен судьбе за то, что ты оказалась свободной, когда мы встретились.
В эту минуту зазвонил телефон. Незнакомый номер.
— Лиля? — голос показался знакомым, но она не сразу узнала. — Это Вова.
Сердце екнуло, но не от любви — от удивления. Она думала, что больше никогда его не услышит.
— Что тебе нужно? — спросила она спокойно.
— Я... я хотел сказать... Поздравить тебя. Слышал, ты с кем-то живёшь. Счастлива.
— Спасибо. А ты как?
— Я... — голос дрогнул. — Я работаю теперь. В строительной фирме. Мама заставила. Сказала — или работаешь, или съезжаешь. И... я понял, что ты была права. Во всём права.
— Хорошо, что понял.
— Лиль, я не прошу прощения. Понимаю, что не заслуживаю. Просто хотел сказать — будь счастлива. Ты это заслужила.
Он отключился. Лиля убрала телефон, посмотрела на Андрея.
— Бывший муж, — объяснила она. — Кажется, наконец повзрослел.
— Лучше поздно, чем никогда, — философски заметил Андрей. — Но это уже не твоя история.
— Да, — улыбнулась Лиля. — Это уже не моя история.
Они сидели, обнявшись, и смотрели, как солнце садится за горизонт. А завтра будет новый день. Новые планы, новые радости, новая жизнь.
Настоящая жизнь, которая началась в тот момент, когда Лиля нашла в себе силы сказать "хватит" и пойти своей дорогой.