Солнечный луч, пробившийся сквозь щель в шторах, упал прямо мне на лицо. Я зажмурилась, пытаясь продлить сладкое забытье, но мозг уже включился, как будильник. Сегодня. *Сегодня*. Слово отдалось гулким эхом где-то под ребрами. Не страх, нет. Скорее, дикое волнение, смешанное с предвкушением, как перед прыжком с высокой вышки в теплую воду.
Я потянулась к тумбочке, нащупывая телефон. Шесть утра. Еще можно было поваляться полчасика, но тело требовало движения. Аккуратно, стараясь не разбудить маму, спавшую на раскладном диване в этой самой нашей однушке (да, именно однушке – комната одна, без всяких там разделений на гостиную и спальню, только занавеска отгораживает угол с кроватью), я встала и босиком прошла на крохотную кухню.
– Ой, Лизанька, не спится? – Мамин голос, хрипловатый от сна, донесся из-за занавески.
– Уже нет, мам. Время-то…
– Чайку поставить? – Она уже поднималась, закутываясь в старый халат.
– Давай, только я сама. Ты отдыхай пока.
Но мама уже копошилась у плиты, доставая заварник. Наш мини-холодильник гудел, как уставший шмель. Вся квартира была забита до предела: пакеты с нарядами, коробка с туфлями, огромная корзина с бутоньерками и лентами для машин. Даже на столе, обычно заваленном бумагами с моей работы бухгалтером, сейчас красовался пышный торт в белой глазури, привезенный накануне тетей Галей. Пахло ванилью и тревогой.
– Ну как, доченька? – Мама поставила передо мной чашку. Ее руки дрожали чуть заметно. – Все готово? Ничего не забыли?
– Кажется, все, мам. Папа с Сашей должны уже ехать за машиной. Артем обещал к десяти быть готовым в ЗАГСе. – Я сделала глоток горячего чая. Голос звучал увереннее, чем я себя чувствовала внутри.
– Артем… – Мама вздохнула, но тут же улыбнулась. – Хороший парень. Настоящий. Не то что… – Она не договорила, но я поняла. Не то что Денис.
Имя, как холодный нож, скользнуло по нервам. Два года прошло. Два года тишины, заблокированных номеров, переезда в эту однушку подальше от его назойливого внимания. Два года восстановления после той каши, в которую он превратил мою жизнь своими вечными подозрениями, скандалами и попытками контроля. Я выдохнула, гоня прочь навязчивый образ его злых, ревнивых глаз.
– Мам, не надо. Сегодня про него ни слова. Сегодня только хорошее. – Я встала и обняла ее. Она пахла домашним уютом, детством и чем-то неуловимо родным.
– Конечно, солнышко. Прости старуху. – Она потрепала меня по плечу. – Беги в душ, а я пока подогрею завтрак. Силы тебе понадобятся.
День начал набирать обороты с неумолимой скоростью экспресса. Папа с моим братом Сашкой пригнали нарядную машину, украшенную лентами. Приехала подружка детства, Алина, моя свидетельница, с целым арсеналом косметики и феном. Наша однушка превратилась в филиал салона красоты. Воздух гудел от фена, шипел утюжок для волос, пах лаком и духами.
– Лиза, не дергайся! – Алина, сжав губы в тонкую ниточку концентрации, выводила стрелку на моем веке. – Представляю, как ты сейчас внутри трясешься.
– Еще бы! – Я засмеялась, стараясь сидеть неподвижно. – Кажется, сердце сейчас выпрыгнет. А вдруг я запнусь, идя к нему? Или кольцо уроню?
– Не уронишь, – успокоила мама, поправляя бант на коробке с туфлями. – Артем тебя подхватит. Он же у нас надежный. А кольцо… – Она перекрестилась украдкой. – Господи, пронеси.
– Ой, мам, не сглазь! – зашикала Алина. – Все будет идеально. Ты, Лиза, просто богиня в этом платье. Артем обомлеет.
Я посмотрела в зеркало. Белое, воздушное платье, легкая фата, уложенные локоны. Глаза светились. Невеста. *Его* невеста. Артем. Спокойный, надежный, с добрыми глазами и тихой, но такой сильной любовью. Он появился в моей жизни, когда я уже и не верила, что можно доверять. Доверять без оглядки, без страха, что каждое слово будет перекручено, каждый шаг под подозрением.
– Готовы, принцесса? – Папа заглянул в комнату. Его обычно строгое лицо светилось непривычной нежностью. Он был в новом костюме, галстук чуть перекошен. – Машина ждет. Сашка уже нервничает, что опоздаем.
Сердце екнуло. Вот оно. Начало. Я глубоко вдохнула, взяла букет белых роз и лилий, подаренный Артемом с утра курьером, и кивнула:
– Готова.
Дорога в ЗАГС промелькнула как в тумане. Я видела улыбающиеся лица прохожих, машущих нам, слышала шутки Сашки, пытавшегося разрядить обстановку, чувствовала тепло маминой руки, сжимающей мою. Но мысли были там, в красивом зале, где ждал Артем. Как он выглядит? Волнуется ли?
Зал бракосочетаний встретил нас тихой музыкой и приглушенным светом. Гости – самые близкие: родственники с обеих сторон, пара коллег, Алина. И он. Артем. Стоял у импровизированного алтаря, такой высокий и красивый в темном костюме. Увидев меня, он улыбнулся – широко, искренне, и в его глазах вспыхнул такой восторг, что все мои тревоги растаяли, как утренний туман. Я пошла к нему, не чувствуя под собой ног, улыбаясь в ответ, и весь мир сузился до его лица.
Церемония началась. Торжественные слова ведущей, дрожащие голоса, когда мы произносили «да», обмен кольцами – его теплые пальцы бережно надели колечко на мою руку. Казалось, ничто не может омрачить этот момент чистого счастья. Мы стояли, держась за руки, слушая напутствия, и я ловила его взгляд, полный любви и обещаний.
И вот ведущая уже произносила: «Объявляю вас мужем и женой! Поздравляю!» Зал взорвался аплодисментами, криками «Горько!». Артем наклонился, его губы уже почти коснулись моих…
Громкий, резкий звук распахнувшейся двери заставил всех вздрогнуть. Музыка захлебнулась. Аплодисменты стихли. Все обернулись.
В дверях стоял он. Денис. Мой бывший. Выглядел он… неопрятно. Джинсы мятые, рубашка расстегнута, волосы всклокочены. В глазах – дикая смесь злобы, торжества и чего-то нездорового. Он тяжело дышал, оглядывая зал пьяным, бегающим взглядом.
– Лизавета! – Его голос, хриплый и громкий, резанул по тишине. – Стой! Не целуй его! Не смей!
Ледяная волна прокатилась по мне. Сердце упало куда-то в пятки. Я инстинктивно сжала руку Артема. Он нахмурился, его тело напряглось, как у зверя перед прыжком.
– Денис? – вырвалось у меня шепотом. – Что ты здесь делаешь? Уходи.
– Уходи? – Он захохотал, и звук был неприятным, истеричным. Он шагнул вперед, пошатываясь. – Я пришел открыть всем глаза! Пришел спасти тебя, Лиза! От него! – Он вытянул руку, тыча пальцем в Артема. – Он тебе врет! Все врет! Он жулик!
В зале повисло гробовое молчание. Гости замерли в шоке. Мама ахнула, прижав руку ко рту. Я видела, как побелело лицо у Артема, как сжались его кулаки.
– Денис, ты пьян, – сказал Артем спокойно, но в его голосе звенела сталь. – Успокойся и уйди. Не позорься. И не позорь Лизу в ее день.
– Я позорю? – Денис фыркнул, подходя ближе. От него несло перегаром. – Это ты позоришь ее! Втираешься в доверие! А знаешь ли она, что у тебя вторая семья в Питере? А? Знаешь, Лиза? Знаешь, что он тебе изменяет? Что он на тебе просто жениться решил, потому что ты теперь с квартирой? После смерти твоей бабки? Его любовница мне все рассказала! Сама подошла, плакала! Не веришь? – Он полез в карман джинсов, вытаскивая помятый телефон. – Вот, смотри! Фото! Видишь? Это он? И это она? А это их ребенок!
Он тряс телефоном перед моим лицом. На экране мелькали размытые снимки: мужчина, похожий на Артема, но со спины, женщина с коляской… Я не могла разглядеть толком. В глазах плыло от ужаса и неожиданности. Зал загудел.
– Это ложь! – резко сказал Артем. Его голос дрогнул, но не от страха, а от ярости. – Эти фото – подделка! Или вообще не я! У меня нет никакой второй семьи! Лиза, ты же знаешь…
– Знаю? – перебил Денис, нагло ухмыляясь. – Что она может знать, дурочка? Ты ее так ловко обвел вокруг пальца! Она же доверчивая, как ребенок! А ты… ты просто пользователь! Как и я, да? – Он вдруг повернулся к залу, размахивая руками. – Вы все слушайте! Она и со мной так же! Казалось, любовь, а сама за спиной крутила романы! Потому я и бросил ее! Потому она и осталась одна, старая дева! Но видимо, нашла лоха, который поверил в ее невинность!
Слово «старая дева», брошенное с такой ядовитой издевкой, повисло в воздухе. Мне стало физически плохо. Я чувствовала, как дрожат мои колени. Артем сделал шаг вперед, намеренно загораживая меня, его лицо было искажено гневом.
– Заткнись, Денис! – рявкнул он. – Ты перешел все границы! Вон отсюда! Сейчас же!
– А что? Правда глаза колет? – Денис продолжал лезть, его пьяное дыхание било в лицо. Он уже был совсем рядом. – Она тебе еще покажет, какой она «ангел»! Она мастер манипуляций! Всех вокруг пальца водит! И папочку своего, и мамочку! Особенно таких, как ты, добреньких…
Он не договорил.
Быстрый, резкий шаг. Не крик, не предупреждение. Просто движение. Мой отец, который все это время стоял чуть в стороне, молчаливый и бледный, как мрамор, вдруг вышел вперед. Его обычно спокойное, немного усталое лицо было страшным в своей ледяной ярости. Глаза, такие же, как у меня, серые, горели холодным огнем.
Он не сказал ни слова. Просто с силой, собранной за всю его жизнь честного труда и молчаливого терпения, двинул кулаком.
Удар прозвучал глухо, но сокрушительно. Денис, не ожидавший ничего подобного от этого тихого, пожилого человека, ахнул, его глаза округлились от шока и боли. Он пошатнулся, замахал руками, пытаясь удержать равновесие, и тяжело рухнул на колени, а потом и на бок, прижав руку к лицу.
Тишина в зале стала абсолютной. Даже ведущая потеряла дар речи. Все смотрели на моего отца, который стоял, тяжело дыша, сжав кулаки. Его плечи подрагивали.
– Пап… – прошептала я.
Он повернулся ко мне. В его глазах не было ни капли сожаления. Только огромная, животная боль и защита.
– Никто… – его голос был низким, хриплым, но каждое слово било, как молот. – Никто не смеет так говорить о моей дочери. Никто. Особенно такой… – он с отвращением глянул на корчащегося на полу Дениса, – …такой отброс. Прости, Лизанька, что пришлось это видеть. В твой день.
Денис застонал, пытаясь подняться. Из его носа текла кровь. Он бормотал что-то невнятное, пьяное и злобное.
Артем первым пришел в себя.
– Саша, помоги! – он кивнул моему брату. – Выдвори его. И вызови полицию, если попробует сопротивляться.
– Да без проблем, – буркнул Сашка, уже подходя к Денису. Он был не так силен, как папа, но молод и зол. – Встал, герой. Пошел гулять. Быстро.
Он грубо подхватил Дениса под локоть. Тот пытался вырваться, что-то хрипло крича, но Сашка, сжав зубы, потащил его к выходу. Дверь за ними захлопнулась. Гулкий звук эхом отозвался в тишине зала.
Наступила неловкая пауза. Ведущая кашлянула в кулак, пытаясь взять ситуацию под контроль.
– Э-э-э… Дорогие молодожены, гости… Прошу прощения за это… недоразумение. Давайте… продолжим наше торжество? Музыка, пожалуйста!
Музыка заиграла снова, неуверенно, робко. Гости начали перешептываться, бросая на нас с Артемом полные сочувствия и растерянности взгляды. Мама подошла ко мне, обняла, ее руки дрожали.
– Лизанька, родная… Не слушай ты этого… этого… Господи, прости меня. Ты в порядке?
Я кивнула, не в силах говорить. Слезы подступали к горлу, но я изо всех сил сдерживала их. Разрушенный момент. Разрушенная идиллия. И этот удар отца… Он был защитой, но это был и крик его души, его боли за меня.
Артем осторожно взял меня за руку.
– Лиза… – Его голос был тихим, полным тревоги. – Прости. Прости за этот кошмар. Я… Я не знал, что он способен на такое. Это чудовищно.
– Это не твоя вина, – прошептала я, глядя на его искренне испуганные глаза. – Ничего из того, что он сказал…
– Клянусь тебе, Лиза, – он перебил меня, сжимая мою руку так, что кости хрустнули. – Клянусь жизнью, всем, что у меня есть. Это ложь. Гнусная, пьяная ложь. У меня нет никого. Только ты. Всегда только ты. Эти фото… Я не знаю, что это, но это не я. Поверь мне. Пожалуйста.
Я посмотрела в его глаза. В те самые глаза, которые никогда не лгали мне. В которых я видела поддержку, когда было трудно, нежность, когда я болела, уважение к моей независимости. Ни тени Денисовой ревности или злобы. Только боль и страх сейчас – страх потерять меня из-за этой мерзости.
– Я верю тебе, – сказала я тихо, но твердо. – Верю.
Он выдохнул, как будто сбросил огромный груз, и прижал мою руку к губам.
– Спасибо. Спасибо, Лиза.
Папа подошел. Он выглядел осунувшимся, виноватым.
– Доченька… Прости старика. Не сдержался. Не смог слушать, как он… как он тебя…
– Папа, – я обняла его, прижавшись к его груди. Он пахнул табаком и родным отцовским запахом. – Спасибо. Спасибо, что защитил. Хотя… удар был сильный. – Я попыталась улыбнуться.
– Заслужил, – папа буркнул, но в его глазах мелькнуло облегчение. – Заслужил сто раз. Не переживай, Сашка его выдворит. Больше не сунется.
Ведущая, видя, что напряжение немного спало, снова попыталась вернуть праздничное настроение.
– Дорогие молодожены! Не дадим же этому печальному инциденту испортить самый счастливый день вашей жизни! Приглашаю всех в наш уютный банкетный зал! Там вас ждет праздничный стол, музыка и теплая атмосфера! Пожалуйста, проходите!
Гости засуетились, стараясь улыбаться, говорить о приятном, отвлечь нас. Алина подхватила меня под руку.
– Пойдем, красавица. Там торт ждет. И шампанское. Надо смыть эту гадость. Артем, веди свою жену!
Банкетный зал был красиво украшен, столы ломились от угощений. Музыка играла громче, пытаясь заглушить неловкость. Мы сели на почетные места. Артем не отпускал мою руку. Его пальцы были теплыми и твердыми. Я чувствовала, как он все еще напряжен, как переживает за меня.
Поднялись тосты. Сначала за родителей, потом за нас. Говорили тепло, старательно обходя тему произошедшего. Но оно витало в воздухе, как тяжелый запах.
Когда очередь дошла до папы, он встал. Все замолчали. Он взял бокал, посмотрел на нас с Артемом, потом обвел взглядом гостей. Его лицо было серьезным.
– Дорогие дети, Лиза и Артем. Дорогие гости. – Он сделал паузу. – Сегодня… сегодня случилось то, чего не должно было случиться. И я… я сорвался. Прошу прощения у всех, кто это видел. Особенно у вас, дети. Это не самый лучший пример. Но… – его голос окреп, – но есть вещи, которые терпеть нельзя. Нельзя терпеть, когда твою кровь, твоего ребенка оскорбляют. Унижают. Лгут на него. Особенно так… подло. – Он посмотрел на Артема. – Артем, ты вошел в нашу семью. Ты стал нам родным. И я видел, как ты относишься к моей Лизе. С уважением. С любовью. Как к равной. Не как к вещи. И за это – спасибо. – Папа поднял бокал выше. – Я верю в ваше счастье. Верю, что вы пройдете через все. И этот… эпизод… пусть останется лишь досадным пятном на белом полотне вашей жизни. Будьте счастливы, родные мои. Любите друг друга. Доверяйте. И берегите. За ваше счастье! За любовь! И за то, чтобы таких… «гостей» больше никогда не было!
– Ура! – подхватили гости, с облегчением поднимая бокалы. – Горько!
Мы поцеловались. Долго. Горячо. Это был поцелуй не только любви, но и доверия, и обещания быть вместе, несмотря ни на что. Аплодисменты заглушили последние отголоски тревоги.
Праздник постепенно набирал обороты. Звучали песни, люди танцевали, смеялись. Мама наконец расслабилась, улыбаясь. Папа сидел рядом, молчаливый, но уже без той страшной напряженности. Артем не отходил от меня ни на шаг. Он шептал мне на ухо смешные истории, целовал пальцы, гладил по спине, как будто боялся, что я испарюсь.
– Хочешь, сбежим? – вдруг предложил он тихо, когда Алина утащила маму танцевать под старую песню о любви. – Прямо сейчас? Я возьму ключи от машины, и мы уедем. Только мы двое. Куда-нибудь далеко. На пару дней. Просто… чтобы побыть вдвоем. Отдышаться.
Я посмотрела в его глаза – усталые, но такие родные и полные заботы.
– А гости? Родители? Торт?
– Гости поймут. Родителям скажем, что мы вернемся завтра. Торт… – он улыбнулся, – торт съедим потом. Холодильник у тебя в однушке большой. – Он подмигнул.
– Да, – рассмеялась я сквозь слезы, которые наконец пробились. Слезы облегчения. – Давай сбежим. Прямо сейчас.
Мы встали, извинившись перед ближайшими гостями. Мама и Алина, увидев наши лица, просто кивнули, улыбаясь. Папа похлопал Артема по плечу.
– Езжайте. Отдохните. Здесь мы разберемся.
Мы вышли на улицу. Вечер был теплый, тихий. Начинало накрапывать. Первые капли дождя падали на разгоряченные лица. Артем открыл дверь машины.
– Домой? – спросил он.
– Домой, – кивнула я, садясь рядом с ним. Домой. В нашу однушку. Наш маленький, но уже *наш* мир.
Он завел мотор. По радио заиграла нежная мелодия. Дождь застучал по крыше сильнее, смывая пыль, тревоги и остатки кошмара. Я положила руку на его руку на ручке КПП. Он накрыл ее своей ладонью.
– Знаешь, – сказал я тихо, глядя на его профиль в свете уличных фонарей, – я не жалею ни о чем. Даже о том ударе папы. Он был… нужен. Как точка. Как граница.
– Я знаю, – ответил Артем, не отрывая глаз от дороги. Его пальцы сжали мои. – Твой папа… он герой. А ты… ты самая сильная и самая красивая женщина на свете. И ты теперь моя жена. Официально. И ни один бывший идиот этого не изменит. Никогда.
Он повернул голову и посмотрел на меня. В его глазах отражались огни города, дождь за стеклом и бездна любви. Той самой любви, ради которой стоило пройти через весь этот сумасшедший, страшный, но в итоге такой счастливый день.
Я улыбнулась ему в ответ и прижалась к его плечу. Машина мягко катила по мокрому асфальту, увозя нас от шума, от гостей, от воспоминаний о Денисе. В наше тихое, безопасное завтра. В нашу новую жизнь. Где бывают бури, но где есть гавань – в лице друг друга. И где мой отец, тихий и скромный, однажды встал и сказал твердое «нет» злу, защищая свою дочь. Так, как умел. Кулаком. Но это был удар не только по Денису. Это был удар по всему прошлому. И точка отсчета нового начала.
Читайте также: