Могильный был таким же великим игроком, как Буре и Федоров.
В июле 2025 года бывший российский и швейцарский хоккеист и тренер Вячеслав Быков дал большое интервью обозревателю «СЭ» Игорю Рабинеру. В отрывке ниже — рассказ Быкова о входе Александра Могильного в Зал хоккейной славы и взаимоотношениях с Сергеем Зубовым.
Мы с Зубовым остались людьми и вернулись к нормальным взаимоотношениям
— Вы рассказали мне, что недавно впервые за долгое время созванивались с Александром Могильным, Сергеем Зубовым. Как сложились разговоры?
— Отлично. Могильному позвонил, чтобы поздравить с включением в Зал хоккейной славы в Торонто.
— 16 лет он ждал своей очереди!
— Но я-то знал, что он там должен находиться! Не хочу гадать, почему Сашу так долго туда не принимали. Главное, что в конце концов справедливость восторжествовала. Такие великие игроки, как он, Сергей Федоров, Павел Буре, пропагандировали техничный, красивый, чистый хоккей.
— Касатонов мне говорил, что индивидуально каждый из них сильнее, чем любой из их великой пятерки.
— У каждого поколения — свои кумиры, я не сторонник сравнивать. Просто если посмотреть и на тех, и на других, оглянуться назад на звено Михайлов — Петров — Харламов и еще более ранних легенд, а потом провести взаимосвязь с Ковальчуком, Овечкиным и ребятами, которые блистают сегодня, то становится ясно: наша страна была, есть и будет богата на таких больших личностей в хоккее. Этого никогда не изменить.
— Ходят легенды о физической силе Могильного, который мог легко поднять штангу и гирю любого веса. Об этом рассказывают и по временам ЦСКА, и энхаэловцы — например, Матс Сундин в своих мемуарах. Правда, сам Александр не сильно это любил, говоря: «Я в 16 лет в ЦСКА этим занимался».
— Ждал, чем эта история закончится, и услышал то, о чем как раз и думал. Мы там такие снаряды тягали... Вот поэтому мне и позвоночные диски уже меняли. Бесспорно, физически эти ребята — великолепные атлеты. По-вашему, грандиозная скорость Паши Буре — это только его гены? Конечно, нет! Это в первую очередь работа. Не просто так нас называли — кони! На вас, говорили, пахать надо. Что и происходило.
— Как в команде отнеслись к побегу Могильного из Стокгольма, после чемпионата мира, в Америку? Это стало шоком или чем-то ожидаемым?
— Все-таки шоком. Никто не ожидал, что Александр может пойти на такое.
— Многие объясняют это тем, что они с Федоровым видели, как мурыжат с отъездом того же Фетисова и как в целом относятся к старшим. И думали — что тогда сделают с ними?
— Думаю, это была одна из главных причин. Могильный хотел играть на высочайшем уровне и верил в свои силы. Но взять и вот так сорваться не каждый сможет. Это психологически, эмоционально тяжело, и для такого нужно иметь очень решительный характер.
— Стресс для него был такой, что потом надолго аэрофобия развилась. Просто так подобные вещи не даются.
— Представьте: ты — молодой парень, а тебя в твоей стране предателем называют, уголовное дело заводят. А у тебя там родители остались, на них давление может быть. Это в любом случае огромный стресс. К счастью, он мог его преодолевать через хоккей, любимую игру. Таким образом негатив отходил чуть в сторону.
В любом случае надо отдать ему должное за то, что он все это выдержал, провел потрясающую карьеру, которую по достоинству оценили в Зале хоккейной славы. И ведь он не оторвался от корней, живет сейчас не в Америке, а в родном Хабаровске, помогает и клубу, и региону. Тем ценнее, что о нем помнят и воздают должное за то, что он сделал для хоккея.
— А с Зубовым утрясли недопонимание времен 2010 года, когда вы вызвали его только в резерв на Олимпиаду, заявив, что только старые заслуги не могут браться в учет, — и он очень жестко по этому поводу высказался?
— Да, была такая история. Сергея можно было понять. Возможно, я был неправ, и уж ему точно было непросто согласиться с тем, что произошло. Можно только сожалеть, что так получилось. Его реакция — это его право. В любом случае мы остались людьми и вернулись к нормальным взаимоотношениям.
