Глава 12.
Начало ЗДЕСЬ
Где-то в конце девятнадцатого века.
Анфиса сломя голову неслась прочь, подальше от избы знахарки, подальше от её пронзающего насквозь взгляда, подальше от её бьющих наотмашь слов. Да ещё и свекровь… Та тоже смотрит, будто невестка у неё, как на ладони. Всё давно поняла и приняла вроде. Если б не Васятка. Кровиночка ненаглядная. Сыночек любимый. Женщина остановилась, тяжело дыша. Платок слетел с её головы, подцепленный веткой одного из деревьев, что хлестали нещадно Анфису, словно безжалостно наказывали за всё. Она обвела окрестности безумным взглядом и зажала рот ладонями, подавляя рвущийся наружу крик: Анфиса стояла на берегу Синь-озера, аккурат рядышком с камнем над чёртовым омутом.
Охнув, осела она наземь, потом завалилась на бок, прикрыв глаза. Коли смерть ей, так пускай приходит, Анфиса смирилась. Лучше уж так, чем по кускам сердце разрывать.
- Забирай, - прошептала она. – Забирай. Не могу боле…
Волосы её растрепались, выбившись из косы, рукава рубахи порваны, руки расцарапаны, будто сам лес выражал своё презрение убийце. Сколько она так пролежала – то одному Богу ведомо. Да только пришла Анфиса в себя, наконец, глядит – а над озером тьма сгущается. Поднялась она медленно, одежду оправила, сколь смогла, волосы пригладила. «Что я делаю здесь? – мелькнуло у неё в голове. – Там Никита и ребята, а я тут… Как это меня угораздило сюда-то прибежать?» Страх протянул к ней свои холодные щупальца, и женщина принялась пятиться прочь от воды, к лесу, там всё ж безопаснее. Отступит - и бегом до дому, муж, верно, извёлся, да и ребятишки заждались…
Ещё шажок… Над озером неторопливо поднимался клубами сизый туман, сквозь который то там, то сям вспыхивали и тут же гасли холодные белые огни. Ноги женщины вдруг вросли в землю. Как ни старалась Анфиса сделать ещё шаг, тело не слушалось. А из вод Синь-озера медленно вырастали фигуры в белых одеяниях. Бледные, как сама смерть, тонкие, лёгкие, они выходили на берег, и самое невероятное – вроде как даже не намокли в воде-то! Головы украшены травами и цветами, волосы струятся по плечам и спинам, глазищи отливают синевой и зеленью. Все красивые – глаз не отвесть!
Парализованная страхом, Анфиса хотела было зажмуриться, но даже этого не смогла сделать. Девушки, меж тем, обступили её кольцом и, взявшись за руки, завели хоровод, подпевая себе на неведомом языке. Да ладно так у них это выходило! Кружат они, словно ногами земли не касаются, невесомые, тоненькие, рубахи на них белые, диковинными цветами расшитые, развеваются, тронутые лёгким ночным ветерком. Голоса дивные, красоты невероятной, ладно так звучат, слух ласкают, туману напускают. Семерых насчитала Анфиса, голова у неё кругом пошла, хотела осенить себя крестным знамением, чтобы, значит, отогнать прочь наваждение, да рука не подымается.
А из воды знакомый силуэт показался. Глянула Анфиса и охнула. Варя. Подружка бывшая… Остальные остановились и расступились перед нею.
- Ну здравствуй, подруженька, - усмехнулась Варя. – С чем пожаловала?
- Варя… Варенька, - прохрипела Анфиса.
- Я самая и есть, виделись вроде уже. Так с чем пожаловала, подруженька милая? Али потеряла чего?
Анфиса как стояла, так и рухнула, ровно подкошенная в ноги Варваре.
- Варя! Варенька! Нету мне прощения, знаю сама, что нету! Детишек моих пожалей! Только за них и прошу! Васеньку прибрала, остальных оставь, пожалей!
- Ишь, чего захотела, - рассмеялась Варвара. – Пожалеть, говоришь? А ты меня пожалела, когда в омут толкала? Сёстры мои милые, пожалеть её разве?
- Нет! Нет! Нет! – тут же откликнулись девушка. – Недостойна!
- Слыхала? Ступай прочь!
Анфиса, снова почувствовав своё тело, с трудом поднялась на ноги. Слёзы градом катились по щекам, она утирала их порванным рукавом рубахи. Русалки смотрели на неё, обливая презрением и лютой ненавистью.
- Ступай! – снова велела Варвара. – И помни: нет у нас жалости! Каждая из нас утопленница. Кто по своей воле, кто по воле убийцы. Да и те, кто по своей воле, не от хорошей жизни в омут кинулись. Только таких, как мы, водяной в дочери принимает. Вот он нас пожалел, а люди не жалели.
Анфиса медленно поплелась к лесу, а русалки снова взялись за руки и закружились в своём сумасшедшем хороводе.
***
Постепенно Анфиса приходила в себя: лицо прояснилось, румянец на щеках появился, вернулось даже подобие улыбки. Только глаза не стали прежними, боль и тоска никуда не делись, хоть и опустились на самое дно. Она, как и прежде, резво хлопотала по хозяйству, играючи переделывая за день то, с чем иная баба за три не справится. Всегда аккуратная, подтянутая, строгая. Да и на мужа снова глядит с обожанием. Отступило горе горькое, видать. Затоптала она его, упрятала в отдалённые уголочки раненой души. Даже к Насте сызнова лицом повернулась, перестала по чём зря виноватить девку. Спустя ещё полгода снова отяжелела. Рад Никита, рада свекровь, да только глядит Катерина с тревогой. Знает, с чего беспокоиться. Кузьминична ясно дала понять, что не будет покою.
- Вот бы мальчонка снова народился, - шептала Анфиса, поглаживая заметно округлившийся живот. – Как Васенька чтобы был, шустрый и красивый.
- Замолчь, - увещевала её Катерина. – Не смей так сказывать! Слышишь? Не смей! А то гляди: не дай Бог, судьбу Васеньки на ещё не родившееся дитя накличешь! Замолчь.
Замолчать-то можно, а вот как думки отогнать? Постоянно погружалась Анфиса в мысли о том, что замена Васеньке растёт в её чреве. Так и улыбалась она, ровно блаженная, поглаживая растущий живот. Видела это Катерина, тревожилась, да что могла поделать?
Как срок подошёл, Анфиса вдруг заявила:
- Не хочу, чтоб Кузьминична принимала!
- Да ты что, дочка? Кто ж, окромя неё, примет-то? Иной повитухи нету.
- Мама, сами управимся. Али мы не бабы, али не рожали?
- А коли случится что? Бежать до Кузьминичны не близко. Ладно, дитя потеряешь, а коли сама? Детей сиротами оставишь. И думать не смей!
Анфиса же упёрлась, как норовистая корова, что не хочет со стадом идти. Хоть за рога её тяни, хоть хлыстом гони – она всё своё гнёт. Пока все бока ей не обломают, за пастухом не пойдёт. Катерина махнула рукой и ушла в курятник. Дел тут до самого вечера, а невестка норов показывает. «Да и пусть её, - думала свекровь. – Как срок родить придёт, сама за Кузьминичной сбегаю, хоть что Фиса говори!» Тайком наведалась она к знахарке, заранее обговорив всё.
- Кузьминична, вот скажи мне, как на духу: что с бабой творится? Ровно полоумная всё твердит, что сама разродится. А я на пузо ей гляжу и думаю: двойня там, хоть что мне говори! Такого большого живота за в жизнь не видала! И как сама-то управится?
- Ничо с ней не творится, - проворчала старуха. – Душа её чёрная противится. Страх её гложет, вот и ерепенится.
- Что тебе ведомо? – ахнула Катерина.
- Толком ничего, - хмуро ответила Кузьминична. – Вижу вот, что в пятнах чёрных душа её. Сотворила она в девках страшное, вот и платит теперь. А ты ступай. Как начнётся – зови. Приду, куда мне деваться… А про иное молчи, я не помощница тут. Только попомни: заплатит сполна. Жаль, что детям тоже на голову свалится её грех, но никуда не деться. Ступай, Катерина. Жалко мне тебя и Никиту жалко, да что уж тут…
Старуха махнула рукой и скрылась в избе, оставив на пороге растерянную и перепуганную Катерину.
Срок подошёл раньше, чем ожидалось. По подсчетам женщин, почти на два месяца раньше, и Катерина снова заподозрила, что не один младенец ожидает появления. Понеслась, сломя голову, в лес за Кузьминичной, оставив Анфису с другими невестками.
- Зачем? Мама, зачем? – простонала роженица, увидев старуху. – Пусть идёт прочь. Ступай отселя, не надобна помощь твоя!
- Молчи, дочка, молчи, - увещевала её свекровь. – Родины трудные будут, не обойтись нам без Кузьминичны. Ты не серди её, тут вспоможение требуется.
Роды и впрямь выдались трудные. Долго металась Анфиса, никакие отвары повитухи не помогали. Тут, видимо, ещё и страхи своё дело сотворили. Как пришло время, выгнала Кузьминична прочь невесток, оставив подле себя лишь Катерину.
- Ох, чует моё сердце, плохо дело, - прошептала старуха. – Катерина, крикни им, чтобы ещё воды принесли. И полотенец чистых!
Выскочила свекровь из бани раздать команды невесткам, услыхав за спиной:
- Ну вот, уж близко. Давай, милая, тужься.
Катерина вдруг осознала, что слышит только крики роженицы. Бегом бросилась обратно. Кузьминична сидела, покачивая головой, её морщинистое лицо, кажется, сморщилось ещё сильнее, совсем, как печёное яблоко стало.
- Мёртвые. Обоя, - тихо сказала она.
***
Текущее время.
Катя спустилась вниз. Стояло раннее утро, дом ещё спит. Лишь она, как истый жаворонок, вскочила в шесть утра, несмотря на впечатления вчерашнего вечера. Думала, что будет спать, как убитая, но натуру, видимо, не исправить. Натянув спортивную одежду, Катя, как обычно, вышла на пробежку. Интересно увидеть реакцию родителей. Сама она поначалу подумала, что поймала глюк, как любила говорить Кристинка. «Кстати, надо бы позвонить, а то обещала и молчу, - подумала Катя. – Договорились ведь, что позвоню, как обустроимся, а сама больше месяца не звоню. Крис обидится. Сегодня же позвоню, тем более, такой повод – Полинка заговорила!».
Никаких галлюцинаций, Полина действительно заговорила. Чисто, без заикания, словно и не было затяжного периода молчания и всего остального. Только с памятью проблема так и осталась. Как говорили врачи, организм девочки заблокировал страшное, тем самым спасая её психику. Никто не обещал, что память вернётся, и уж совсем не связывал это с отсутствием речи. Саида Фаридовна, психолог, которая работала с Полей, утверждала, что речь восстановится рано или поздно. Что касается памяти, то тут никто никаких гарантий не давал. Как сказала тогда мама, пусть всё идёт, как идёт. Возможно, Полинке лучше и не вспоминать, что тогда случилось.
Она и не вспомнила. Может быть, мама и права…
- Катя!
Наташа окликнула подругу из-за калитки.
- О! Привет! Я думала, сегодня одна буду бегать.
- Не дождёшься! – засмеялась Наташа. – Мы с тобой – два жаворонка на весь посёлок. Забыла? Так что, коллектив у нас маленький. Откалываться не стоит.
- Куда бежим?
- Давай на озеро! Заодно лишний раз окинем взглядом: всё ли за собой убрали. Ты как?
- Погнали!
На озере тишь да гладь. Вода словно зеркало, чистая, прозрачная. Катя разулась и с удовольствием прошлась босыми ногами по кромке. Вода приятно холодила разгорячённые бегом ступни, лёгкие наполнялись живительным воздухом утреннего леса, пролетающая мимо бабочка вдруг уселась девушке на плечо. Видимо, вообразила себя украшением. Катя тихо засмеялась. Хорошо-то как! Наташа сидела на скамейке из старого дерева и к воде не подходила, лишь с улыбкой наблюдала за подружкой.
- Тебе идёт новая брошь! – крикнула она.
Бабочка, посидев ещё немножко, решила продолжить свой путь и, сорвавшись с плеча, улетела прочь пёстрым кусочком яркой летней ткани.
- Нат, иди сюда, так здорово! Вода холодная, приятная!
- Не, я тут подожду, - замотала головой Наташа.
- Ну ладно, тогда я выхожу.
Катя уселась рядом с подружкой и вытянула вперёд ноги, подставив их на солнышко, чтобы обсохли. Прикрыв глаза от удовольствия, она представляла себе, что же будет твориться сегодня дома.
- Кстати, всё чисто, - услышала она голос подружки. – Всё убрали вчера.
Катя открыла глаза и огляделась. Действительно, на берегу ни следочка от вчерашнего праздника. Лешему не в чем упрекнуть местных жителей. Катя уже не раз отмечала про себя трепетное отношение поселковых к лесу и озеру. Особенно к озеру. Как же все любили здесь отдыхать! И ведь действительно, ни соринки после себя не оставляли. Катя припоминала парки города, где жила до недавних пор. Нет, ни в какое сравнение они не шли. Вечно горы мусора после гуляний, будто люди решили устроить соревнование на звание почётной свиньи. Грустно…
- Наташа, ты воду не любишь, да? – осторожно спросила Катя. – Извини, если не моё дело.
- Нет тут никакого секрета, - пожала плечами Наташа. – Да. Не люблю. Иногда подхожу, если рядом есть кто-то. Плавать не умею и учиться не хочу. Да и… нет, не буду. Ты на смех меня поднимешь. Ты же материалистка.
- Знаешь, кажется, уже нет, - пробормотала Катя. – Клянусь: не буду смеяться!
Наташа повернулась к подруге и внимательно всмотрелась в её лицо. Что-то в Катерине неуловимо изменилось. Что-то произошло вчера вечером, о чём Катя не рассказывает. Но это происшествие явно внесло свои коррективы в поведение подруги. Наталья, кажется, всё бы отдала, лишь бы узнать об этом, её распирало от любопытства, но опыт общения с Катериной нашёптывал, что ничего ей не расскажут, пока время не придёт. А когда оно придёт, это время? Бог его знает.
- В общем, так. Это очень старая история, произошла она больше ста лет тому назад. Если ты думаешь, что я сейчас сказку тебе стану рассказывать, то очень ошибаешься. Я уже упоминала о том, что работала с местными архивами. Там и нашла упоминания об этом. Без мистики, естественно, просто изложение голых фактов. Ну и, конечно, не без местной легенды. Когда-то тут неподалёку стояла деревня, и жили в ней две подруги – Варвара и Анфиса…
***
Да, рассказывать Наташа умела, этого не отнять! Катя, как заворожённая, слушала подругу, не проронив ни слова. У неё складывалось ощущения участия во всём, о чём говорила Наташа. Словно побывала внутри кинофильма, даже прочувствовала на себе быт и нравы той далёко эпохи. Когда подруга закончила рассказ, Катя продолжала сидеть молча, переваривая услышанное. Ощущение сказки и были одновременно. Вроде бы и недолог был рассказ Наташи, и в то же время казалось, что прошли годы.
- Интересно как, - произнесла она, наконец. – Будто сама там побывала. Умеешь ты преподнести. Здорово!
- Это всё было на самом деле, - серьёзно сказала Наташа. – Действительно было, это не выдумка.
- Про русалок тоже? – прищурилась Катя.
Наташа промолчала, но видно было, что девушка свято верит в легенду. Она ожидала смеха, но Катя молчала. Определённо, не такой должна была быть её реакция.
- Кать, - осторожно начала Наташа. – Вчера что-то случилось?
- С чего ты взяла? – невинно откликнулась та.
Слишком невинно. Слишком равнодушно. Слишком отвлечённо.
- Кать…
- Нет, ничего такого. Слушай, а с чего вдруг тебя так эта тема заинтересовала?
- Ха! Всё очень просто: мой папа (родной папа) как раз потомок той самой Анфисы, на которую проклятье наложили. И, если помнишь, он захлебнулся.
- Наташ, - снисходительно улыбнулась Катя. – Ты реально веришь в эту хрень?
Наташа отвернулась и уставилась на озеро. Когда она снова заговорила, то слова её шли будто бы не для Кати, а так, в пустоту. Казалось, она просто вслух проговаривала то, что накопилось и тяготило. Не будь рядом подруги, она всё равно продолжала бы рассказывать, ей не нужен больше слушатель, ей нужно выпустить наружу то, что не даёт покоя уже многие годы.
- Мне многое рассказывали о моей семье. О моих кровных родственниках. Странное дело, но те, о ком рассказывали, так или иначе ушли от воды.
Следующая глава будет опубликована 29.07.2025
Для желающих поддержать канал:
Номер карты Сбербанка: 5469 5200 1312 5216
Номер кошелька ЮMoney: 410011488331930
Авторское право данного текста подтверждено на text.ru и охраняется Гражданским Кодексом РФ (глава 7)
Продолжение СЛЕДУЕТ...
Предыдущая глава ЗДЕСЬ
Подписывайтесь на мой Телеграмм-канал ЗДЕСЬ
Вам понравилось?
Буду несказанно благодарна за лайки и комментарии)))
Заходите и подписывайтесь на мой КАНАЛ