Ненужные 2. 14
Галина Сергеевна потихоньку обживалась в новом старом доме: читала книги, вязала шарф. В шкафу нашла разные клубки да спицы и решила немного отвлечься, вспомнить вязание. Иногда она ходила в гости к Ниночке и деду Василичу, иногда к ней приходили соседи, но друг другу они не надоедали.
Пару раз она всё же попыталась выйти за пределы деревни, но, пройдя несколько шагов, возвращалась обратно. Ей всё казалось, что кто-то бродит по кромке леса. Она запаниковала и кинулась назад к дому.
Периодически отправляла сестре сообщения, что с ней всё в порядке, рассказала, что ей выделили дом. Ответы не приходили. Однако ближе к выходным от сестры прилетело сообщение:
«Леня в больнице. За тобой приехать не сможем. Живи пока там».
— Я и так тут живу, — вздохнула она и отложила телефон. — Жаль, Люську не могу поддержать. Ей, наверно, сейчас тяжело.
Копирование и перепечатка романов с этого канала Evgehkap Дзен запрещена автором.
Галина взяла телефон и написала сестре:
«Держись, всё наладится. Лене здоровья. За меня не беспокойся, тут живут хорошие люди, никто не обижает».
Она положила телефон на стол и подошла к окну. За стеклом медленно кружились первые снежинки, оседая на пожухлую траву. Осень неумолимо сдавала позиции зиме.
— Ну что, сторож, — обратилась она к петуху, который деловито копошился в сенях, — скоро нам с тобой по-настоящему зимовать.
Птица в ответ поклевала пол у её ног, будто соглашаясь.
На следующий день Галина решила навестить Авдотью — поделиться новостями да взять рецепт тех самых лепёшек, которые старуха так мастерски пекла. Дорогу заметало снегом, но тропинка к соседнему дому ещё угадывалась.
Авдотья встретила её на крыльце, кутаясь в поношенный платок:
— А я уж думала, тебя эта непогода дома задержала. Заходи, родная, самовар как раз закипает.
За чаем Галина рассказала о сестре и больном зяте.
— Беда не ходит одна, — покачала головой старуха. — Но ты не кручинься. У нас тут, может, и глухомань, да люди надёжные. Не оставят.
Она вдруг прислушалась, потом подошла к окну:
— Что-то почтальонки нет. Две недели уже прошло, а её всё нет и нет.
— Так дожди шли, грязь. Сами говорите, что здесь небезопасно в такую погоду.
— Да, небезопасно, и дожди, — кивнула Авдотья.
Галина тоже взглянула во двор. Снег валил густой пеленой, но сквозь метель она разглядела фигуру у калитки — маленькую, сгорбленную.
— Авдотья Петровна... — она потянула старуху за рукав.
Та обернулась и вдруг резко всплеснула руками:
— Никитишна...
Фигура медленно приближалась к дому. Авдотья кинулась к двери.
— А точно это ваша соседка? — спросила, нахмурившись, Галина.
— Точно-точно, но я пока её звать в дом не буду, выйду, проверю, — сказала Авдотья, торопливо натягивая старенький тулуп.
Она выскочила на улицу и поспешила навстречу старухе.
Галина осталась стоять у окна, прижав ладонь к холодному стеклу. Сквозь кружащийся снег она видела, как две старушки встретились у калитки. Авдотья что-то оживлённо говорила, жестикулируя руками, а Никитишна лишь мотала головой, будто отказываясь от чего-то.
Внезапно Галина заметила странную деталь: несмотря на метель, снег не задерживался на плечах Никитишны. Казалось, хлопья проходят сквозь неё, как сквозь призрак.
«Может, это игра света?» — подумала Галина, но сердце почему-то забилось чаще.
В этот момент Авдотья уже торопливо возвращалась к дому, буквально таща за руку Никитишну.
— Заходите быстрее, — проговорила Галина, распахивая дверь. — Там же холодно и ветер!
Когда женщины вошли в дом, Галина впервые разглядела Никитишну вблизи. Старушка была удивительно маленького роста, вся ссохшаяся, как осенний лист. Её лицо покрывали глубокие морщины, а глаза... Глаза были странно блестящими, словно покрытыми влажной плёнкой.
— Садись, садись, — суетилась Авдотья, усаживая гостью у печки. — Галина, налей нам чаю, да покрепче.
Никитишна дрожащими руками сняла промокший платок. Галина налила ей чай в чашку.
— Что же ты в такую погоду-то пошла? — спросила её Авдотья. — Первый снег пошёл, да ещё с метелью. Всё у нас никак у людей. Еда у тебя вроде оставалась, или печку не можешь растопить?
— Печку... — вздохнула Никитишна и поднесла ко рту чашку с горячим чаем. — Руки трясутся, не могу никак огонь зажечь.
— Пей горячий чай, грейся, да пойдём с тобой печку растопим.
— Ох, что же боженька мне никак уйти не даёт... — покачала головой Никитишна и смахнула рукой со щеки набежавшую слезу. — Думала, что уже навечно уснула, а опять проснулась. Никакого покоя. За что же нам такое наказание?
Авдотья глянула на Галину.
— Давай, милая, домой иди. Мы тут по-старушачьи пошушукаемся с Никитишной. Нечего тебе нас слушать, — сказала она.
Галина кивнула и, накинув платок, вышла на крыльцо. Метель утихла, снег падал теперь мягкими пушистыми хлопьями. Она глубоко вдохнула морозный воздух и направилась к своему дому, оставляя на снегу чёткие следы.
По дороге она размышляла о старушках. Как тяжело, наверное, жить одной в таком возрасте, когда и печку растопить сложно. «Надо завтра обязательно сходить к Никитишне, помочь ей», — решила Галина.
Дома её встретил петух, который сразу засуетился вокруг ног, будто беспокоился за хозяйку. Галина улыбнулась:
— Ну что, сторож, соскучился? Давай-ка я тебя покормлю.
Она насыпала зерна в миску, затем растопила печь и села у огня, завернувшись в тёплый плед. Мысли о сестре и больном зяте снова вернулись к ней. «Надо написать Люсе ещё одно письмо, может, через почтальонку отправить. Если она, конечно, придет в деревню», — подумала Галина.
В дверь кто-то легонько постучал. Она выглянула в окно и увидела деда.
— Открывай, Галка, это я. Принёс тебе кое-что, танцуй! — проговорил он скороговоркой.
Галина на всякий случай подхватила кочергу и пошла открывать дверь. На пороге стоял дед Василич, а рядом с ним лежали её сумки, которые у неё отобрало нечто.
— Впустишь? — спросил он.
Она молча отошла от двери. Дед подхватил сумки и занёс их в сени.
— На болота сегодня ходил специально за ними. Грязь-то подморозило, вот и пошёл. А они висят на дереве, бултыхаются. Твои же? — спросил он, топчась около порога.
— Мои, — кивнула она. — Спасибо. Может, чаю?
— Нет, не хочу, побегу дальше. К Авдотье загляну.
— К ней сегодня Никитишна приходила.
— Никитишна? — встрепенулся дед.
— Жаловалась, что не может печку затопить.
— Ясненько. Ладно, разберёмся и с печкой, и со старухой. Ну всё, бывай, побегу я, - махнул он рукой и выскочил из дома.
Как только за ним закрылась дверь, она сразу кинулась к вещам. Местные жители обеспечили её минимальным набором, но этого катастрофически не хватало.
Галина с волнением расстегнула замки на сумках. Руки слегка дрожали, когда она доставала свои вещи: тёплый свитер, любимую кружку, штаны с начёсом, несколько фотографий в конверте. Каждая вещь казалась теперь особенно ценной после того, как она думала, что потеряла их навсегда.
«Странно, — подумала она, разглядывая сумки. — Они совсем не выглядят так, будто провисли на дереве под дождём и снегом». Ткань была сухой и чистой, без следов грязи или повреждений.
Петух, привлечённый шуршанием, зашёл в дом и уселся рядом, наблюдая за разбором вещей. Галина достала последний предмет — небольшую шкатулку с украшениями. Открыв её, она обнаружила, что всё на месте, кроме...
— Маминого колечка... — прошептала она, перебирая содержимое. — Его нет.
Она перевернула шкатулку, проверила все карманы сумок — колечко с тонкой гравировкой, единственная память о матери, исчезло.
Галина опустилась на стул, чувствуя, как комок подступает к горлу. «Наверно, дети себе забрали. Удивительно, что шкатулку в сумку положили», — подумала она.
— Не надо плакать, главное — вещи нашлись, — постаралась она себя успокоить.
Автор Потапова Евгения