Ненужные 2. 15
Галина Сергеевна как-то быстро освоилась в деревне, и даже ночные странные визитёры, бродившие по улицам, её уже не пугали. Ещё засветло она выходила во двор, закрывала ставни, затем запирала дверь на замок и спокойно занималась домашними делами. Всех местных сразу предупредила:
— Либо приходите днём, либо пока светло. В тёмное время суток не пущу. Вон в прошлый раз видела на дороге какое-то странное существо — похожее на волка, только крупнее его в полтора раза. Встречаться с ним вблизи нет никакого желания. Да и вообще, у вас деревенька странная, мало ли кто тут бродит и кем перекинуться может.
— Я целиком и полностью тебя поддерживаю, — затряс седой головой дед Василич.
Авдотья тоже кивнула, а Ниночка ничего не ответила. Никитишны и Акинишны в это время не присутствовали — старушки съехались и помогали друг другу, как могли. Их к себе забрать попыталась Авдотья, но они отказались:
— Не нужна тебе такая нагрузка. Да и мы расслабимся — всё на тебя свалим. А так скрипим вдвоём, глядишь, и дальше скрипеть будем.
Копирование и перепечатка романов с этого канала Evgehkap Дзен запрещена автором.
Ниночка периодически приходила к Галине Сергеевне — то просила помочь в шитье, то просто сидела, болтала или слушала рассказы про город. Иногда она просила:
— Расскажи какую-нибудь историю из твоей жизни... про студенчество... а то и про любовь.
А то вдруг сама начинала рассказывать про ушедших постояльцев деревни. Галина всегда с интересом слушала эти истории.
— У вас прямо не деревня, а какой-то перевалочный пункт, — удивлялась она.
— Ну вот так получается. Мы никому в приюте не отказываем, никого не прогоняем, если в человеке доброе перевешивает злое.
— Как же вы определить это можете? — удивилась Галина.
— Не знаю, людей всегда видно, — Ниночка задумчиво провела пальцем по краю чашки. — Даже если он тебе будет улыбаться и комплименты говорить, всё равно его истинное лицо увидишь. Вот ты, к примеру, сразу видно — своя.
Галина невольно улыбнулась. За месяц жизни в деревне она действительно почувствовала себя частью этого странного места. Даже ночные шорохи за ставнями уже не вызывали прежнего ужаса, а стали чем-то вроде фонового шума.
— А что было с теми, у кого... злое перевешивало? — осторожно спросила Галина.
Ниночка подняла на неё свои светлые, почти прозрачные глаза:
— Они уходили. Иногда сами. Иногда... их провожали.
За окном резко завыл ветер, застучав ставнем о стену. Галина вздрогнула и машинально потянулась к кочерге, стоявшей у печки. Ниночка заметила это движение и усмехнулась:
— Боишься?
— Не то чтобы... Просто привычка уже.
— Правильная привычка. У нас тут не зря ставни крепкие делают.
Она допила чай и вдруг спросила:
— А ты веришь, что места могут быть... особенными? Что земля может принимать или отвергать людей?
Галина нахмурилась:
— Ты о чём?
— Да так... — Ниночка отвернулась к окну. — Скорей бы почтальонка пришла, а то что-то не торопится к нам. Она всегда нам чего-нибудь вкусненького приносит, немного, правда, но иногда и этого достаточно.
— Может, заболела?
— Тогда пусть скорей выздоравливает, — кивнула Ниночка. — Побежала я, а то уже темнеть начинает, а нам по темноте лучше не ходить.
Она быстро оделась и выскочила на улицу.
Ночью было особенно шумно — то слышалось какое-то завывание, то казалось, что на улице бегают какие-то животные, то доносились звуки борьбы, рык и протяжный, предсмертный вопль.
Утром Галина вышла во двор, чтобы открыть ставни, и завопила от страха. Часть двора была улита кровью, калитка выломана, а на тропинке валялась распотрошенная туша косули.
Авдотья тут же выскочила из своего дома на крик:
— Ты чего кричишь? Что случилось?
— Тут, тут, — заикаясь и тыкая пальцем в сторону туши, проговорила Галина.
— Сейчас тулупчик на себя накину, да валенки обую и прибегу к тебе. Гляну, что там у тебя. Ты там не падай только, — засуетилась Авдотья.
Галина так и плюхнулась на запорошенную снегом лавку. С другой стороны улицы с вилами уже бежал дед Василич. Он остановился около калитки:
— Ох ты, какие подарки, — только и смог проговорить он.
Тут уже и Авдотья подоспела. Она с изумлением смотрела на тушу, перекрестилась, подойдя ближе к окровавленному месту:
— Дед, волки? — сказала она, но в голосе не было уверенности. — Хотя... — Она наклонилась, разглядывая следы. — Лапы другие, не волчьи. Да и волки редко до дворов доходят.
Дед Василич ковырял вилами снег вокруг туши:
— Странно... — пробурчал он. — Кишки вынуты, сердце тоже, а мясо не тронуто. Кто ж так охотится?
Галина обняла себя, чтобы не дрожали руки:
— Вчера ночью... — начала она. — Я слышала какие-то звуки. Как будто кто-то с кем-то боролся.
Авдотья и дед переглянулись.
— Пойдём в дом, — резко сказала Авдотья, беря Галину под руку. — Василич, ты тут приберись, а я её чаем напою.
В избе Авдотья сразу принялась растапливать печь, громко стуча заслонкой.
— Это не волки, — прошептала Галина, когда дед остался на улице.
— Нет, это, по ходу, рысь тебе подарок сделала — пригнала косулю к твоему дому. Часть свою забрала, а остальное тебе оставила.
Она налила чаю в большую кружку и сунула её Галине.
— И чего теперь делать? — Галина мелко дрожала.
— Дед сейчас её к себе на саночках утащит, а там разделает. У всех мясо будет, а то ж поди устала на рыбе и картошке сидеть?
— Да нет пока, я же свою курицу сначала доедала, экономила.
— Это тебя так рысь отблагодарила.
— Да я как-то и не просила никаких благодарностей.
— Но и отказываться не стоит. Зима длинная, без мяса тяжко будет, — покачала головой Авдотья.
— Наверно, — как-то неуверенно согласилась с ней Галина.
Она сидела у печки, сжимая в руках горячую кружку, когда дед Василич вернулся с санками. Через окно она видела, как он ловко перевалил тушу косули на деревянные полозья.
— Рысь... — пробормотала Галина, всматриваясь в кровавые следы во дворе. — Разве рыси так охотятся?
Авдотья, стоявшая у стола, вдруг резко обернулась:
— И так охотятся. Лучше не думай об этом. Приняла дар — и ладно.
— Хорошо, — кивнула Галина. — Я думала, её куда-нибудь оттащат и похоронят.
— Кто же мясом разбрасывается, — удивилась Авдотья. — Нет, дорогая моя, продукты не выбрасывают.
Она встала со своего места:
— Ты сиди, чай пей, а я пойду снег покидаю, прикрою всё это, чтобы тебя не смущать.
Галина сидела у печки, прислушиваясь к скрипу снега под валенками Авдотьи. Через заиндевевшее стекло она видела, как старуха, кряхтя, закидывала кровавые пятна свежим снегом.
В голове вдруг всплыли воспоминания, как они выживали в 90-е годы, когда практически одновременно закрылось несколько крупных предприятий в городе. Они вдвоём с супругом остались без работы, а на руках — маленькие дети. Вот тогда им пришлось повертеться, тогда бы им целая косуля за счастье была, а теперь Галина напугалась.
Она вздохнула, глядя на заснеженный двор через мутное стекло. Воспоминания о лихих девяностых сжали ей сердце — тогда они с мужем по неделям питались одной картошкой, а дети просили хоть кусочек мяса... И вот теперь она дрожит перед подарком судьбы.
«Что со мной стало?» — подумала она с горькой усмешкой. «Раньше бы руками схватила эту косулю, не глядя на кровь. А теперь... Надо благодарить судьбу за такой подарок».
Автор Потапова Евгения