Лена сжала бабушкину руку так крепко, как только могла ее маленькая ладошка. Больничный коридор казался бесконечным и пахло чем-то резким, лекарственным. Бабушка, Ольга Петровна, шла медленно, опираясь на палочку, ее обычно румяное лицо было серым, а под глазами легли синие тени.
– Не бойся, солнышко, – прошептала бабушка, чувствуя напряжение внучки. – Осмотрят меня, полечат, и скоро домой. А ты у нас главная помощница сейчас.
Лена кивнула, стараясь быть храброй. Ей было семь, и она очень не любила больницы. Еще вчера бабушка весело пекла ее любимые сырники, а сегодня утром вдруг закружилась и чуть не упала на кухне. Мама, Наталья, работала в ночную смену на хлебозаводе и примчалась домой, едва услышав тревожный звонок от соседки. Вызвали скорую. Теперь они здесь, в больнице имени какого-то профессора.
Их направили в терапевтическое отделение на втором этаже. Палата, куда определили Ольгу Петровну, была на четверых. Три койки уже были заняты. Возле окна, подремывая, лежала полная женщина лет шестидесяти. На соседней койке, ближе к двери, сидела, укутанная в вязаный платок, очень худая старушка с грустными глазами. А у стены, уткнувшись в телефон, полулежала женщина помоложе, лет сорока, с перевязанной рукой. Она лишь мельком взглянула на новых соседок.
– Ну вот, Ольга Петровна, располагайтесь, – сказала молодая медсестра с доброй улыбкой и ямочкой на щеке. Она помогла бабушке снять пальто и аккуратно устроиться на свободную койку возле двери. – Я Алина, ваша палатная медсестра. Доктор Смирнов скоро обойдет. А это кто у нас? – Она улыбнулась Лене.
– Моя внученька, Леночка, – ответила бабушка, поглаживая девочку по голове. – Не с кем было оставить, муж на вахте, дочь только с ночной пришла.
– Ничего, ничего, – Алина кивнула. – У нас тут тихо, пусть посидит с бабушкой. Главное, не шуметь и не мешать другим больным, ладно, Леночка?
Лена робко кивнула. Медсестра Алина показалась ей доброй, как фея из мультика. Она принесла бабушке больничный халат, помогла переодеться и принесла градусник.
– Мама, я схожу домой, переоденусь, принесу тебе вещи, что-нибудь из еды, – сказала Наталья, выглядевшая смертельно усталой. – Ленусь, ты посидишь с бабушкой? Будешь молодцом?
– Буду! – пообещала Лена, цепляясь за бабушкину руку. Самостоятельность в больнице казалась ей маленьким подвигом.
– Спасибо, дочка, – слабо улыбнулась Ольга Петровна. – Возьми ключи, в сумке моей.
Наталья ушла, пообещав вернуться через пару часов. Лена устроилась на табуретке возле бабушкиной койки, достав из своего рюкзачка потрепанного плюшевого мишку. Бабушка скоро задремала, убаюканная тишиной и усталостью. Лена оглядывала палату. Полная тетя у окна похрапывала. Женщина с перевязанной рукой все так же увлеченно листала что-то на телефоне. А старушка напротив ловила Ленин взгляд и робко улыбалась.
– Как тебя зовут, девочка? – тихо спросила она.
– Лена, – прошептала девочка, стараясь не разбудить бабушку. – А вас?
– Анна Семеновна, – ответила старушка. – Красивая кукла у тебя.
– Это мишка Топтыжка, – серьезно пояснила Лена. – Он меня защищает.
– Хорошо, когда есть защитник, – вздохнула Анна Семеновна. Ее глаза были очень печальными.
В палату вошла Алина, неся на подносе стаканчики с таблетками.
– Анна Семеновна, ваши витаминки, – весело сказала она, подавая старушке стаканчик и маленький пластиковый стакан с водой. – И вам, Галина Ивановна, – она поставила стаканчик на тумбочку спящей полной женщине. – Проснетесь – примете. Ольга Петровна? Проснитесь, пожалуйста, надо давление померить и лекарство дать.
Бабушка открыла глаза, сонно поморгала. Алина быстро и ловко надела манжету тонометра, накачала воздух.
– М-да, высоковато, – покачала головой медсестра, глядя на показания. – Вот вам таблеточка. Разжуйте и запейте водичкой. Поможет.
Она протянула бабушке одну большую белую таблетку. Лена наблюдала, как бабушка послушно взяла таблетку, положила в рот, разжевала, скривившись, и запила водой из стаканчика.
– Молодец! – Алина убрала тонометр. – Отдыхайте, старайтесь не волноваться. Леночка, смотри за бабушкой. – Она ласково потрепала девочку по волосам и вышла из палаты, ее белые туфли неслышно скользнули по линолеуму.
Лена сидела тихо. Она заметила, что Анна Семеновна не стала пить свои таблетки сразу. Она взяла стаканчик, посмотрела на белые шарики внутри, вздохнула и поставила его обратно на тумбочку. Лене стало немного жаль старушку. Она выглядела такой одинокой и слабой.
Время тянулось медленно. Пришла мама, принесла бабушке тапочки, халат, зубную щетку и бутерброды. Потом заглянул доктор Смирнов, молодой и серьезный, послушал бабушку, что-то записал в карточку, сказал, что нужно полежать пару дней, полечиться. Мама поговорила с врачом в коридоре, вернулась с облегченным лицом.
– Лен, пошли домой, бабушке надо отдыхать, а завтра ты к ней опять придешь, хорошо? – сказала Наталья.
– Хорошо, – Лена обняла бабушку. – Выздоравливай, бабуль!
– Спасибо, солнышко, завтра жду, – улыбнулась Ольга Петровна, гладя внучку по щеке.
Дорога домой прошла в молчании. В их однушке было пусто и тихо без бабушкиного голоса и запаха пирогов. Мама сразу легла спать, измученная бессонной ночью и переживаниями. Лена сидела на кухне, пила молоко и думала о больнице. Ей вспомнилась печальная Анна Семеновна и ее невыпитые таблетки. И добрая медсестра Алина с ямочкой на щеке.
На следующий день после школы Лена снова пришла в больницу. Маму срочно вызвали на работу, поэтому девочка шла одна, крепко сжимая в кармане куртки ключи от квартиры и два банана для бабушки. Она уже знала дорогу.
В палате было тихо. Бабушка сидела на кровати, читала газету. Полная соседка у окна, Галина Ивановна, с аппетитом уплетала что-то из контейнера. Женщина с перевязанной рукой отсутствовала. Анна Семеновна лежала, отвернувшись к стене, и тихо стонала.
– Бабуль! – Лена бросилась к своей койке. – Я пришла! Тебе лучше?
– Лучше, солнышко, лучше, – обрадовалась бабушка. – Голова не так болит, давление вроде нормализовалось. Спасибо за бананы! Ты моя умница.
Лена села на табуретку, достала Топтыжку. Она огляделась. Анна Семеновна продолжала тихо стонать.
– Бабушка, а что с тетей? – шепотом спросила Лена, кивнув в сторону старушки.
– Не знаю, Ленусь, – озабоченно ответила Ольга Петровна. – Вчера вечером ей вроде стало хуже. Доктор приходил, Алина укол делала. Бедняжка, совсем плохая.
В палату вошла Алина с подносом. На нем были стаканчики с таблетками и шприцы в стерильных упаковках.
– Ольга Петровна, ваше лекарство, – улыбнулась она. – И вам, Галина Ивановна. Анна Семеновна, проснитесь, вам тоже.
Анна Семеновна слабо повернула голову. Ее лицо было бледным и осунувшимся.
– Ох, сил нет, – простонала она.
– Ничего, ничего, – бодро сказала Алина, подходя к ней. – Вот укол сделаю, полегчает. Витаминчик.
Лена внимательно наблюдала. Медсестра достала шприц, вскрыла упаковку, набрала из маленькой стеклянной ампулы прозрачную жидкость. Потом протерла ваткой со спиртом руку Анны Семеновны выше локтя и быстро, ловко сделала укол. Старушка слабо вскрикнула.
– Все, все, готово! – Алина приклеила пластырь на место укола. – Вот ваши таблетки. Обязательно выпейте после ужина. – Она поставила стаканчик на тумбочку. – И вам, Ольга Петровна, тоже вечером. Не забудьте!
Она улыбнулась всем, подобрала пустые ампулы и упаковки и вышла. Анна Семеновна закрыла глаза, ее дыхание было тяжелым. Лена нахмурилась. Ей показалось, что Алина была не такая уж добрая, когда делала укол. Ее движения были резкими, а улыбка натянутой. И ямочка на щеке не появлялась.
– Бабушка, а что за укол ей сделали? – спросила Лена.
– Не знаю, дочка, – ответила Ольга Петровна. – Наверное, обезболивающее или для сердца. Доктор назначил.
– А почему она так плакала? Медсестра больно сделала?
– Укол – это всегда неприятно, Ленусь, особенно когда человеку и так плохо.
Лена замолчала, но чувство тревоги не уходило. Она достала альбом и фломастеры, стала рисовать. Но ее внимание то и дело возвращалось к Анне Семеновне. Старушка лежала неподвижно, лишь изредка тихо стонала.
Вечером, когда Лена уже собиралась уходить, пришла Алина разносить вечерние таблетки. Она была все так же улыбчива.
– Анна Семеновна, вставайте, принимайте лекарство, – сказала она, подходя к койке.
– Не могу, – слабо ответила старушка. – Очень плохо. Голова кружится, тошнит.
– Это от давления, – уверенно сказала Алина. – Вот выпейте таблетки, станет легче. Давайте, поднимайтесь.
Она чуть грубовато помогла Анне Семеновне сесть, сунула ей в руку стаканчик с двумя белыми таблетками и стакан воды. Старушка с трудом проглотила таблетки, запила, потом снова упала на подушку, измученная.
– Молодец, – одобрила медсестра. – Отдыхайте. Ольга Петровна, ваши. Галина Ивановна, ваши. Спокойной ночи!
Когда Алина вышла, Лена подошла к бабушке.
– Бабуль, я пойду уже. Мама ждет.
– Иди, иди, солнышко, – бабушка поцеловала ее. – Спасибо, что была со мной. Завтра, если что, звони на домашний, я попрошу Алину помочь, если трубку не возьму.
– Хорошо, – Лена кивнула. Она оделась и вышла в коридор. Проходя мимо медпункта, она услышала голоса. Дверь была приоткрыта. Лена замедлила шаг.
– …все равно долго не протянет, – говорил женский голос. Лена узнала голос Алины, но он звучал совсем по-другому – холодно и устало. – Родственники не появляются, звонков нет. Документы в порядке?
– Да вроде, – ответил другой голос, мужской, незнакомый. – Наследник один, сын где-то за границей, связь потеряна давно. Квартира хорошая, в центре. Как договорились?
– Как обычно, – ответила Алина. – Ускоряю процесс. Главное, чтобы кардиолог не засомневался. Он новенький, может, не вникнет. А старички… они же все хворают.
– Осторожнее, – сказал мужчина.
– Не учи ученого, – фыркнула Алина. – Иди, не светись тут.
Лена замерла, прижавшись к стене. Сердце колотилось как бешеное. Она не все поняла, но слова "долго не протянет", "ускоряю процесс", "квартира" показались ей страшными. Она вспомнила печальные глаза Анны Семеновны, ее стоны, болезненный укол. "Ускоряю процесс" – что это значит? Как ускорить?
Девочка почти побежала к выходу. Ей нужно было срочно домой, к маме. На улице стемнело, шел мелкий дождь. Лена куталась в капюшон, думая о разговоре. Она не знала, что делать. Взрослые могут не поверить. Мама усталая, скажет: "Не выдумывай, Ленка". Бабушка в больнице. А Анне Семеновне может быть очень плохо!
Дома она рассказала маме, что бабушке лучше, но про подслушанный разговор промолчала. Боялась, что ее отругают за подслушивание. Но тревога не отпускала.
На следующий день в школе Лена не могла сосредоточиться. Все время думала о больнице, о медсестре Алине с ее разными голосами – добрым для бабушки и злым для той старушки. И о страшных словах: "ускоряю процесс".
После уроков она снова пошла к бабушке. В палате Анна Семеновна выглядела еще хуже. Она почти не открывала глаза, дышала поверхностно и часто. Ольга Петровна озабоченно шепталась с Галиной Ивановной.
– Совсем плоха, – слышала Лена. – Доктор Смирнов сегодня осматривал, сказал, состояние тяжелое, неясной природы. Лекарства вроде все правильные, а лучше не становится. Бедная, никого у нее…
Лена села на свой табурет. Она смотрела на тумбочку Анны Семеновны. Там стоял стаканчик с вечерними таблетками. Белые шарики. Такие же, как бабушкины. Но бабушке они помогали, а Анне Семеновне – нет. Почему?
Пришла Алина с дневными лекарствами. Лена внимательно следила за ней. Медсестра дала бабушке ее белую таблетку, дала таблетки Галине Ивановне. Потом подошла к Анне Семеновне.
– Анна Семеновна, принимайте лекарство, – сказала она ровным голосом, без улыбки. – Это важно.
Старушка слабо замотала головой.
– Не могу… Рвет… Ох…
– Надо, – настойчиво повторила Алина. – Иначе не поправитесь. Давайте, садитесь.
Она снова грубо помогла старушке приподняться, сунула ей таблетку в рот, поднесла стакан с водой. Анна Семеновна с трудом проглотила, потом закашлялась. Лена заметила, как Алина быстро убрала пустой стаканчик и спрятала его в карман халата. Почему она его убрала? Обычно стаканчики оставались на тумбочке до следующего раза.
– Бабушка, я в туалет, – сказала Лена и выскользнула из палаты.
Она не пошла в туалет, а спряталась за углом коридора, откуда был виден вход в их палату. Через пару минут вышла Алина. Она шла не в сторону медпункта, а к служебной лестнице. Лена осторожно пошла следом. Алина спустилась на один этаж вниз, оглянулась и быстро зашла в помещение с табличкой "Хозяйственная кладовая. Посторонним вход воспрещен". Дверь прикрылась, но не закрылась до конца.
Лена подкралась и заглянула в щель. Алина стояла у раковины. Она вытряхнула из кармана халата несколько пустых пластиковых стаканчиков – в том числе тот, что был у Анны Семеновны! – и бросила их в мусорное ведро. Потом достала из другого кармана маленький пузырек без этикетки, налила из него немного прозрачной жидкости в один из чистых стаканчиков, стоявших на полке. Быстро сполоснула пузырек в раковине и сунула обратно в карман. Затем взяла с полки коробку с таблетками (Лена прочитала на коробке "Вита…" – остальное не разглядела), достала две белые таблетки и положила их в стаканчик с жидкостью. Таблетки сразу начали слегка шипеть и растворяться! Алина помешала их ложечкой, пока они полностью не растворились, вылила жидкость в раковину, а стаканчик тоже выбросила в ведро. Потом вытерла руки, огляделась и вышла из кладовой.
Лена едва успела отскочить в соседний дверной проем. Сердце колотилось так, что казалось, выскочит из груди. Она видела! Видела, как Алина что-то подмешивала в стаканчик! В тот, который потом давала Анне Семеновне! "Ускоряю процесс" – теперь Лена поняла, что это значит. Это было страшно.
Девочка побежала обратно в палату. Она должна была рассказать бабушке! Но как? Бабушка может не поверить или испугаться. А Алина может что-то сделать! Лена зашла в палату. Бабушка разговаривала с Галиной Ивановной. Анна Семеновна лежала без движения. Лена подошла к тумбочке старушки. Там стоял стаканчик с вечерними таблетками – две белые, как всегда. Те же самые? Или другие? Лена не знала. Но она знала, что эти таблетки могут быть опасны!
Ей нужно было действовать. Но как? Позвать другую медсестру? Но вдруг они все заодно? Позвонить маме? Но мама на работе, телефон может не взять. Доктора Смирнова? Но где его искать?
Лена увидела на тумбочке бабушки ее телефон. Старый, но работающий.
– Бабуль, можно я позвоню маме? Скажу, что все хорошо? – попросила она, стараясь говорить спокойно.
– Конечно, солнышко, – ответила бабушка, отвлекаясь от разговора. – Только недолго, батарея садится.
Лена взяла телефон, вышла в коридор. Она набрала мамин номер. Трубку взяли не сразу.
– Мам! – чуть не крикнула Лена, как только услышала голос мамы.
– Лен? Что случилось? Бабушке плохо? – испуганно спросила Наталья.
– Нет, бабушка нормально, но… мам, тут беда! – Лена заговорила быстро, путаясь, но стараясь объяснить самое важное: как Алина что-то делала в кладовой с таблетками и жидкостью, как она груба с Анной Семеновной, и про страшный разговор про квартиру и что старушка "долго не протянет".
– Лена, ты что-то напутала, – усомнилась мама. – Медсестры не могут так делать. Может, тебе показалось?
– Мам, нет! Я видела! – Лена чуть не плакала от отчаяния. – Она что-то подмешала в стаканчик! Тетя Аня очень плохая! Она может умереть! Пожалуйста, верь мне! Позвони в больницу, позвони доктору Смирнову! Скажи, чтобы проверили лекарства Анны Семеновны! Пожалуйста!
В голосе дочери звучала такая неподдельная паника и убежденность, что Наталья забеспокоилась по-настоящему.
– Хорошо, хорошо, Лен, успокойся, – сказала она. – Где ты сейчас?
– В коридоре, возле палаты.
– Зайди к бабушке, сиди там. Я сейчас позвоню в справочную, узнаю телефон отделения или доктора. Не отходи от бабушки, поняла? И ни с кем не разговаривай, особенно с той медсестрой.
– Поняла, мам, – Лена почувствовала слабую надежду. – Только побыстрее!
Она вернулась в палату, отдала бабушке телефон.
– Все хорошо? – спросила бабушка.
– Да, – соврала Лена. – Мама передает привет.
Она села на табуретку и уставилась на дверь. Каждая минута тянулась вечность. Анна Семеновна тихо стонала. В палату зашла другая медсестра, не Алина, принесла ужин. Лена вздохнула с облегчением. Может, Алина сегодня не придет?
Но надежда была недолгой. Через полчаса в дверях появилась Алина с вечерними таблетками. Лена похолодела.
– Ольга Петровна, ваши, – улыбнулась медсестра бабушке. – Галина Ивановна, ваши. Анна Семеновна… ну что, проснулись? Принимайте ваше лекарство.
Она подошла к койке старушки. Анна Семеновна слабо замотала головой.
– Не хочу… Плохо…
– Надо, – голос Алины стал жестче. – Иначе доктор рассердится. Давайте, не капризничайте.
Она снова попыталась посадить старушку. Лена не выдержала. Она вскочила с табуретки и бросилась вперед.
– Не давайте ей таблетки! – закричала она. – Они плохие! Она хочет тетю Аню убить!
В палате повисла гробовая тишина. Галина Ивановна ахнула. Бабушка остолбенела. Алина замерла, держа стаканчик над Анной Семеновной. Ее лицо исказила злая гримаса.
– Что?! – прошипела она. – Что ты несешь, девчонка? Идиотские фантазии! Не мешай работать!
– Это не фантазии! – крикнула Лена, забыв про страх. – Я видела! Видела, как ты в кладовой что-то в стаканчик наливала и таблетки растворяла! И вчера ты унесла стаканчик тети Ани! И говорила с каким-то дядей, что она "долго не протянет" и про квартиру! Ты плохая!
Алина побледнела, потом густо покраснела. Она резко повернулась к Лене.
– Маленькая врушка! Сейчас же замолчи! Или я позову охрану! Твоей бабушке тоже не поздоровится!
– Не смейте трогать бабушку! – Лена расплакалась, но не отступила. Она встала между Алиной и койкой Анны Семеновны. – Не дам! Вы преступница!
В этот момент в палату стремительно вошел доктор Смирнов. Его лицо было напряженным. За ним шли двое мужчин в строгой одежде – один из администрации больницы, другой, как Лена потом узнала, из безопасности.
– Что здесь происходит? – резко спросил Смирнов, оглядев сцену: плачущую Лену, бабушку, пытающуюся встать, перепуганных соседок и Алину, застывшую со стаканчиком в руке.
– Доктор! – запричитала Алина, мгновенно сменив гнев на обиду. – Эта девочка совсем распоясалась! Кричит, обвиняет меня в бог знает чем, мешает ухаживать за больными! Совсем невоспитанная!
– Она врет! – всхлипнула Лена. – Дядя доктор! Она дает тете Ане плохие лекарства! Я видела, как она в кладовой делала что-то с таблетками! И говорила, что тетя Аня скоро умрет! Потому что у нее квартира!
Доктор Смирнов нахмурился. Он внимательно посмотрел на Алину, потом на Анну Семеновну, которая лежала, полузакрыв глаза, слабая и бледная.
– Сестра Алина, что у вас в стаканчике? – спросил он тихо.
– Обычные витамины и сердечное, как назначено! – дерзко ответила Алина, но Лена заметила, как дрогнула ее рука.
– Покажите, пожалуйста, – жестко сказал мужчина из администрации.
Алина замерла. Она сжала стаканчик.
– Это лекарство для больной! Вы не имеете права…
– Имеем, – спокойно сказал сотрудник безопасности, делая шаг вперед. – Поступил серьезный звонок от родственницы пациентки Ольги Петровны. Прошу передать стаканчик.
Алина поняла, что сопротивление бесполезно. Она с ненавистью посмотрела на Лену и протянула стаканчик доктору Смирнову.
– Вот. Полный бред этой дурной девчонки…
Доктор взял стаканчик, высыпал две белые таблетки себе на ладонь. Он внимательно их рассмотрел, потом понюхал.
– Это не витамины, – сказал он через мгновение. Голос его был ледяным. – И не дигоксин. Эти таблетки… Я не сразу узнаю. Их здесь быть не должно.
– Я ничего не знаю! – закричала Алина. – Может, она сама подменила! Эта девчонка!
– Врешь! – крикнула Лена. – Я видела, как ты в кладовой делала! Там пузырек без бумажки! Она спрятала его в карман!
Доктор Смирнов резко повернулся к Алине.
– Прошу показать содержимое карманов халата.
Алина отпрянула.
– Не позволю! Это унижение! Я…
– Либо вы показываете добровольно, либо мы вызываем полицию и делаем это при них, – сказал мужчина из администрации. – Выбор за вами.
Медсестра замерла. Все смотрели на нее. В ее глазах мелькнул животный страх. Она медленно сунула руку в карман халата и достала маленький стеклянный пузырек без этикетки, наполовину заполненный прозрачной жидкостью.
– Что это? – спросил Смирнов, беря пузырек.
– Физиологический раствор! – выпалила Алина.
– Физиологический раствор не растворяет таблетки так быстро, – холодно заметил доктор. Он открыл пузырек, осторожно понюхал. – И пахнет не так. Это… похоже на сильную кислоту. Разбавленную, но все же.
В палате ахнули. Бабушка схватилась за сердце. Галина Ивановна крестилась.
– Боже мой… – прошептала Ольга Петровна.
– Анну Семеновну срочно в реанимацию! – скомандовал Смирнов медсестре, которая приносила ужин и застыла в дверях в ужасе. – Отменить все ее текущие назначения! Капельницу с физраствором, контроль давления, ЭКГ! И срочно анализ крови на токсины! Вызовите реаниматолога!
Пока перепуганная медсестра бросилась выполнять приказ, а сотрудники больницы блокировали Алину, не давая ей сдвинуться с места, доктор Смирнов подошел к Лене. Девочка стояла, дрожа всем телом, слезы текли по щекам.
– Ты… ты спасла ей жизнь, девочка, – тихо сказал он. – Если бы она приняла это… – Он кивнул на таблетки и пузырек. – Шансов было бы мало. Ты очень смелая и внимательная. Как тебя зовут?
– Лена, – прошептала она.
– Спасибо, Лена, – доктор положил руку ей на плечо. Его глаза были серьезными, но добрыми.
Дальше все было как в тумане. Прибежали санитары, бережно переложили Анну Семеновну на каталку и увезли. Пришла полиция. Алину увели. Примчалась заплаканная мама, обняла Лену так крепко, что чуть не задушила. Бабушка плакала, гладила внучку по голове и повторяла: "Герой ты мой, герой!"
Позже выяснилось много страшного. Алина работала в сговоре с риелтором. Они находили одиноких пожилых людей, у которых были ценные квартиры и не было близких родственников, активно интересующихся их судьбой. Алина устраивалась медсестрой в их отделение и "ускоряла" их уход из жизни с помощью подмены лекарств на едкую смесь, вызывавшую внутренние кровотечения и отказ органов, маскируя это под естественное ухудшение состояния. Анна Семеновна была их третьей жертвой в этой больнице. Следствие нашло улики и по предыдущим случаям.
Через неделю бабушку выписали домой, здоровую и бодрую. Анна Семеновна, благодаря тому, что яд не успел подействовать в полной мере (Лена помешала дать последнюю дозу), постепенно пошла на поправку в другом отделении под строгим наблюдением. Оказалось, у нее действительно был сын, который много лет назад уехал за границу и потерял связь. Узнав о случившемся из новостей (история получила большой резонанс), он срочно прилетел и теперь ухаживал за матерью.
Однажды вечером в их однушку позвонили. На пороге стоял доктор Смирнов и представитель мэрии с большой коробкой конфет и букетом цветов. А еще они вручили Лене настоящую, взрослую грамоту "За смелость, гражданскую позицию и спасение жизни" и маленькую, но очень красивую медаль на ленточке. Лена краснела и пряталась за бабушку, но медаль взяла – она была похожа на орден настоящего героя.
– Ты наша звездочка, – сказала мама, когда гости ушли, обнимая дочь. – Я так горжусь тобой.
– А я все думала, может, мне показалось тогда в кладовой, – призналась Лена, разглядывая медаль. – Так страшно было.
– Но ты не струсила, – улыбнулась бабушка. – Ты послушала свое сердце и свои глаза. Самые важные подсказчики.
Лена повесила медаль на самое видное место, рядом с полкой, где стоял Топтыжка. Теперь у нее было два защитника. Но самый главный защитник, поняла она, живет внутри. Это внимание и смелость сказать правду, даже когда очень страшно. И это было важнее любой медали.
Читайте также: