— Да пошла ты со своей тачкой! — Семен швырнул банковскую карту на стол так, что она отлетела к самому краю. — Закрой рот и не слова больше про машину, все деньги отдадим моей маме на санаторий!
Марина замерла посреди кухни с мокрой тарелкой в руках. Капли воды стекали на линолеум — кап, кап, кап. Как слезы, которые она не позволяла себе пролить уже который месяц.
— Семен, мы же договаривались... — начала она тихо.
— Договаривались?! — Он развернулся к ней всем корпусом, глаза налились злостью. — А с кем ты договаривалась, когда мама звонила третий раз за неделю? Она больная, понимаешь? Больная!
Ульяна Николаевна больная. Конечно. Всегда больная, когда дело касается денег. То сердце прихватит, то давление скачет, то почки болят. А вчера Марина видела ее в супермаркете — таскала тяжелые пакеты, как молодая. Никакой больной походки.
— Семен, послушай меня хотя бы...
— Слушать нечего! — Он ударил кулаком по столу. — Мать всю жизнь на нас пахала, а теперь, когда ей плохо, мы что — отвернемся? Какая там твоя машина против маминого здоровья!
Машина. Их "Жигули" седьмая модель, которая каждое утро заводится только с пятого раза. А зимой вообще молчит, как партизан. Марина копила три года. Три года откладывала с каждой зарплаты, отказывала себе во всем. Новую куртку не купила, в кафе не ходила с подружками, даже к парикмахеру реже стала ездить.
А Ульяна Николаевна за эти же три года "лечилась" то в одном санатории, то в другом. И каждый раз на их деньги.
— А помнишь, как она в прошлом году в Сочи ездила лечиться? — Марина поставила тарелку и обернулась к мужу. — На наши деньги. А потом выяснилось, что жила она в пятизвездочном отеле, а не в санатории.
— Это неправда! — Семен побагровел. — Мама не врет!
— Не врет? А фотки в социальных сетях у Киры кто выкладывал? Твоя мамочка на пляже в Турции, когда должна была быть в санатории в Сочи!
Тут Семен замолчал. Вспомнил, наверное. Как они тогда с Кирой "случайно" попались на глаза общим знакомым в Анталии. Ульяна Николаевна потом оправдывалась — мол, санаторий отменился, пришлось срочно другое искать, а Кира просто за компанию поехала.
— Это было исключение, — проворчал он, но уже не так уверенно.
— Исключение? — Марина усмехнулась горько. — Исключение у твоей мамы — это когда она говорит правду. А так — сплошной обман.
Зазвонил телефон. На экране высветилось фото Ульяны Николаевны — улыбающейся, в дорогих солнечных очках. Семен схватил трубку.
— Мам? Да, да, конечно... Сколько нужно? Тридцать тысяч? На две недели? Хорошо, завтра переведу...
Марина отвернулась к окну. За стеклом мелькнула знакомая красная машина соседей. Новенькая, блестящая. Такую же мечтала купить и она. Красную "Киа Рио". Уже даже в салон ездила, все оформить хотела. А теперь...
— Все решено, — объявил Семен, убрав телефон. — Мама едет в санаторий в Крыму. "Золотой берег" называется. Очень хороший, дорогой. Ей нужны тридцать тысяч.
— Тридцать тысяч — это почти половина наших накоплений на машину, — тихо сказала Марина.
— И что? Здоровье мамы важнее твоих железных игрушек!
Она развернулась к нему. В его глазах читалась непоколебимая уверенность. Мать всегда будет на первом месте. А Марина... Марина на втором, третьем, десятом. После мамы, после Киры, после всех родственников, которые время от времени просили "займы" у добренького Семена.
— Хорошо, — сказала она. — Отдавай.
Он удивился такой легкой сдаче.
— Правда?
— Правда. Только знай — это последний раз. В следующий раз твоя мамочка пусть к своей драгоценной Кире обращается.
Семен облегченно улыбнулся и подошел к ней, хотел обнять. Но Марина отстранилась.
— Я пошла спать.
Он остался на кухне один, листая банковское приложение и переводя деньги матери. А Марина лежала в кровати и смотрела в потолок. Завтра позвонит подруге Ирке, которая работает в турфирме. Очень интересно будет узнать, где на самом деле собирается "лечиться" Ульяна Николаевна.
И почему-то чутье подсказывало Марине, что никакого санатория не будет.
Ирка ответила на второй гудок.
— Марин? Что случилось? Ты никогда так рано не звонишь.
— Ир, мне нужна услуга. Можешь пробить один санаторий? "Золотой берег" в Крыму называется.
В трубке послышался смешок.
— А зачем тебе этот "Золотой берег"? Там сплошные олигархи отдыхают, а не лечатся. Цены космические.
— Как это — отдыхают? — Марина почувствовала, как сердце забилось быстрее.
— Да это же не санаторий вовсе! Это частный курортный комплекс. Пять звезд, спа, рестораны, дискотеки. Одна ночь там стоит как моя месячная зарплата.
Марина медленно опустилась на стул. Значит, опять. Опять Ульяна Николаевна врет.
— Ир, а можешь узнать, кто туда путевки бронировал на фамилию Петрова?
— Могу попробовать. У меня есть знакомая, которая с ними работает. Только зачем тебе это?
— Потом объясню.
Через час Ирка перезвонила.
— Марин, садись. На фамилию Петрова забронированы два номера. Люкс категории. На две недели. Ульяна Николаевна и Кира Владимировна. Стоимость — семьдесят тысяч рублей.
Семьдесят тысяч! А они дают только тридцать. Значит, остальные деньги Кира добавляет. Или у Ульяны Николаевны есть припрятанные сбережения, о которых она Семену не рассказывает.
— И еще, — продолжала Ирка. — Они не вчера бронировали. Путевки оплачены еще месяц назад.
Месяц назад! Когда Ульяна Николаевна в последний раз "заболела" и выпросила у них пятнадцать тысяч на "срочные лекарства".
Марина положила трубку и села в кресло. Руки дрожали от злости. Эта... эта стерва планировала обман уже месяц! А они, как дураки, копили деньги на машину, отказывали себе во всем.
Входная дверь хлопнула — Семен ушел на работу. Марина быстро оделась и поехала к Ульяне Николаевне. Пора поговорить начистоту.
Ульяна Николаевна открыла дверь в шелковом халате и с маской на лице.
— Мариночка? А что ты так рано? Семеночка уже на работе?
— На работе. А вы, я смотрю, к отъезду готовитесь? — Марина прошла в квартиру, не дожидаясь приглашения.
— Да-да, завтра утром уезжаю. В санаторий. — Ульяна Николаевна сняла маску и посмотрела в зеркало. — Видишь, как я плохо выгляжу? Совсем больная стала.
Больная. В шелковом халате за три тысячи и с косметической маской за полтора.
— А Кира с вами не поедет случайно?
Ульяна Николаевна на секунду замешкалась.
— Кира? Нет, конечно. Она работает. У нее дела.
— Понятно, — кивнула Марина. — А в каком санатории будете лечиться?
— "Золотой берег". Очень хороший, говорят. Специализируется на сердечных заболеваниях.
— Да неужели? А я слышала, что "Золотой берег" — это курортный комплекс. Без медицинских услуг.
Лицо Ульяны Николаевны дернулось.
— Что за глупости? Кто тебе такое сказал?
— Интернет. Там все написано. — Марина достала телефон и открыла сайт комплекса. — Смотрите. Ресторан, бар, дискотека, СПА-центр. Ни слова про лечение.
Ульяна Николаевна отвернулась к окну.
— Ну и что? Может, я и отдохнуть хочу немного. В моем возрасте это тоже лечение.
— За семьдесят тысяч рублей?
— Откуда ты знаешь про семьдесят? — вырвалось у женщины.
Попалась.
— А откуда вы знаете, что я знаю про семьдесят? — Марина сделала шаг вперед. — Семену-то сказали, что нужно тридцать.
Ульяна Николаевна села в кресло. Маска уверенности спала с ее лица.
— Мариночка, ну что ты завелась? Я же не для себя одной еду...
— А для кого же? Для Киры?
— Кира тоже устала. Работает много. И потом, а что плохого в том, что мать с дочерью отдыхают вместе?
— Плохого? — Марина присела на край дивана. — Плохое в том, что вы врете. Постоянно. Семен думает, что отдает деньги больной матери на лечение. А вы катаетесь по курортам со своей дочкой.
— И что с того? — В голосе Ульяны Николаевны появились злые нотки. — Я всю жизнь пахала! Семена растила одна, после смерти мужа. Имею право на отдых!
— Имеете. За свои деньги.
— А какие у меня деньги? Пенсия копеечная.
— Зато у Киры работа хорошая. Менеджер в крупной компании. Пусть мать на отдых свозит.
Ульяна Николаевна встала и подошла к окну.
— У Киры свои расходы. Квартиру снимает, кредит за машину выплачивает.
— А у нас, значит, расходов нет? — Марина тоже встала. — Семен вкалывает на двух работах, чтобы вам на ваши "болезни" хватало. А я три года коплю на машину. Знаете, на что я эти три года жила? На макарошках и сосисках! Чтобы каждый месяц отложить хоть пять тысяч.
— Подумаешь, машина, — фыркнула Ульяна Николаевна. — Роскошь это, а не необходимость.
— Роскошь? — Марина почувствовала, как внутри все закипает. — А ваши круизы и пятизвездочные отели — это что, жизненная необходимость?
В этот момент в прихожей раздались голоса. Дверь открылась, и в квартиру вошла Кира с большими чемоданами.
— Мам, я приехала за тобой... — Она замерла, увидев Марину. — А, привет. Семен дома?
— Семен на работе, — холодно ответила Марина. — А ты, я смотрю, тоже в "санаторий" собралась?
Кира бросила быстрый взгляд на мать. Что-то промелькнуло в ее глазах — настороженность.
— Какой санаторий? — рассмеялась она. — Я в командировку лечу. В Сочи. Конференция там.
— Кира, — предупреждающе сказала Ульяна Николаевна.
— Что "Кира"? — Марина шагнула к девушке. — Значит, конференция? А мама твоя в санаторий? Какое совпадение — оба в одном направлении.
Кира поставила чемодан и сняла куртку. Красивая была, ничего не скажешь. Высокая, стройная, ухоженная. На руке браслет сверкает — явно не дешевый. На шее цепочка золотая. А брат ее в старых джинсах ходит, потому что новые купить не может.
— Слушай, Марина, — Кира села в кресло и закинула ногу на ногу. — А что ты вообще здесь делаешь? Семен знает, что ты к маме приехала?
— Семен не знает многого, — ответила Марина. — Например, что его мать не в санаторий едет, а в курортный комплекс. За семьдесят тысяч. Вместе с дочкой.
Кира побледнела.
— Откуда ты это взяла?
— А ты не отпирайся. Я все проверила. "Золотой берег" — это курорт, а не санаторий. И забронированы там два номера на фамилию Петрова.
Ульяна Николаевна тяжело вздохнула.
— Ну и что с того? Имею право с дочерью отдохнуть.
— Имеете, — кивнула Марина. — Только зачем врать Семену?
— А зачем ему знать? — встряла Кира. — Он все равно денег дает. Какая разница, куда мы их тратим?
Вот оно. Истинное лицо этой семейки. Марина почувствовала, как холод растекается по груди.
— Какая разница? — переспросила она тихо. — Вы серьезно?
— А что, не так? — Кира пожала плечами. — Семен зарабатывает деньги, мы их тратим. Нормальная схема.
— Семен зарабатывает, а я коплю, — поправила Марина. — Три года коплю на машину. Отказываю себе во всем.
— Подумаешь, машина, — фыркнула Кира. — У тебя и так есть.
— "Жигули" семьдесят седьмого года? Которые заводятся через раз?
— Ездит же. Что еще надо?
Марина смотрела на эту наглую девчонку и не могла поверить. Двадцать восемь лет Кире, а ведет себя как капризный подросток. И самое страшное — Семен ее обожает. Младшую сестричку. Которая может позволить себе золотые украшения, а его жена ходит в одном и том же пальто четвертый год.
— Знаешь что, Кира? — Марина подошла к окну. — А ведь я думала, ты просто бестолковая. А ты еще и наглая.
— Эй! — вскочила девушка. — Следи за языком!
— За языком? — Марина развернулась. — А ты за совестью следи. Если она у тебя есть.
— Девочки, прекратите! — Ульяна Николаевна встала между ними. — Что за склока?
— Никакой склоки, — спокойно сказала Марина. — Просто я поняла, с кем имею дело.
Она взяла сумку и направилась к выходу.
— Куда ты? — окликнула ее Ульяна Николаевна.
— Домой. А вы езжайте куда хотели. Только знайте — это последний раз.
— Что значит "последний раз"? — Кира догнала ее в прихожей.
— А то и значит. Больше ни копейки от нас не получите.
— Это еще почему? Семен всегда помогает маме!
— Семен — да. А я — нет. И в следующий раз, когда ваша мамочка опять "заболеет", я ему покажу фотографии с вашего отдыха.
Кира схватила ее за рукав.
— Постой! Не надо ссориться. Мы же семья!
— Какая семья? — Марина высвободила руку. — Семья — это когда друг о друге заботятся. А вы только берете.
— Мы не только берем! Мама Семена вырастила, образование дала...
— Образование? — рассмеялась Марина. — Семен сам учился, сам работал. А твоя мама только языком чесала и деньги клянчила.
— Ты не имеешь права так говорить!
— Имею. Потому что я его жена. И знаю, сколько он на вас тратит.
Из комнаты вышла Ульяна Николаевна. Лицо у нее было каменное.
— Мариночка, — сказала она сладким голосом. — А ты не забываешь, кто здесь главный?
— В смысле?
— В смысле того, что Семен мой сын. И если мне что-то не понравится в его жене...
— То что? — Марина шагнула к ней. — Что вы сделаете?
— Я могу многое сделать. Например, рассказать сыну, какая у него жена на самом деле. Злая, жадная...
— Жадная? — голос Марины сорвался. — Я жадная? Которая три года на макарошках сидит, чтобы вам деньги давать?
— А что, я заставляю? — Ульяна Николаевна прищурилась. — Хочешь — давай, не хочешь — не давай. Только Семеночка об этом узнает.
— И что ему скажете?
— А то и скажу, что его женушка против того, чтобы больной матери помочь. Что деньги жалеет.
Марина поняла — угрожают. Открыто, нагло угрожают. Эта старая стерва и ее дочка решили, что могут делать с ними что угодно.
— Знаете что, — сказала Марина, доставая телефон. — Давайте прямо сейчас Семену позвоним. И расскажем ему правду. Всю правду.
— Какую еще правду? — забеспокоилась Кира.
— Про ваш курорт. Про семьдесят тысяч. Про то, что вы уже месяц назад путевки купили.
Ульяна Николаевна и Кира переглянулись.
— Не надо звонить, — быстро сказала Кира. — Зачем его расстраивать?
— А меня расстраивать можно? — Марина уже набирала номер.
— Положи трубку! — резко приказала Ульяна Николаевна.
— Не положу.
Гудки. Один, второй...
— Алло, Семен?
— Марина? Что случилось? Ты же на работе должна быть.
— Я у твоей мамы. Семен, нам нужно поговорить.
Ульяна Николаевна махала руками, показывая, чтобы она молчала. Кира нервно кусала губы.
— О чем поговорить? — голос мужа стал настороженным.
— О санатории. Семен, твоя мама едет не в санаторий.
— Как это не в санаторий? А куда тогда?
— В курортный комплекс. "Золотой берег". Это пятизвездочный отель. Стоимость — семьдесят тысяч на двоих.
В трубке повисла тишина.
— На двоих? — наконец спросил Семен. — С кем на двоих?
— С Кирой. Они вдвоем отдыхать едут.
— Мам? — послышался голос Семена. — Мам, это правда?
Ульяна Николаевна вырвала у Марины телефон.
— Семеночка, не слушай ее! Она все врет! Хочет нас поссорить!
— Мама, отвечай прямо — ты едешь в санаторий или в отель?
— Ну... — Ульяна Николаевна замялась. — Семеночка, это лечебно-оздоровительный комплекс. Там тоже лечат.
— А Кира с тобой едет?
— Кирочка составит мне компанию. Мне же одной скучно будет...
Марина слышала, как Семен тяжело дышит в трубку.
— Мам, а почему ты сразу не сказала? Зачем врать?
— Я не врала! Я просто... не все рассказала.
— Не все рассказала? — голос Семена становился все громче. — А про семьдесят тысяч тоже "не все рассказала"?
Кира не выдержала и подошла к телефону.
— Семен, не психуй! Да, мы едем отдыхать. И что с того? Мама заслужила!
— Заслужила? За чей счет заслужила?
— За твой. А что, жалко?
Марина забрала телефон обратно.
— Семен, — сказала она спокойно. — Приезжай домой. Нам действительно нужно поговорить.
— Еду, — коротко ответил он и отключился.
Ульяна Николаевна рухнула в кресло.
— Ну что ты наделала? — простонала она. — Зачем все разболтала?
— А зачем врали? — ответила Марина. — Думали, навек дураков нашли?
— Мы никого не обманывали! — возмутилась Кира. — Мама действительно больная!
— Больная? — Марина усмехнулась. — Настолько больная, что может две недели по дискотекам прыгать?
— Там не только дискотеки! Там СПА есть, массаж...
— За наш счет.
— А чей еще? — взвилась Кира. — Семен брат мне! Должен помогать семье!
— Должен? — Марина села напротив нее. — А ты ему чем-то помогала? Когда он учился, работал? Деньги давала?
— Я младше была!
— Младше. А теперь старше стала, работаешь. Так помоги матери сама.
— У меня кредиты, расходы...
— А у нас, значит, расходов нет?
Кира фыркнула.
— Какие у вас расходы? Коммуналка да еда. Подумаешь, большие траты.
Марина встала. От таких слов ее затрясло.
— Коммуналка да еда? — повторила она. — А ипотека? А кредит за ремонт? А лекарства для Семена, когда у него желудок болел? А твоей мамаше на "лечение"?
— Ну, бывает, — пожала плечами Кира.
— Бывает? — Марина подошла к ней вплотную. — Слушай меня внимательно, принцесса. Я двадцать лет замужем. Двадцать лет терплю твою наглую мордашку и капризы твоей мамочки. Но сегодня все кончилось.
— Что кончилось?
— Ваш халявный отдых за наш счет.
В дверь позвонили. Семен приехал быстрее, чем ожидали.
Ульяна Николаевна кинулась открывать, но Марина опередила ее.
Семен стоял на пороге красный от злости.
— Ну? — сказал он, глядя на мать. — Объясняй.
— Семеночка, не сердись... — начала Ульяна Николаевна жалобным голосом.
— Не сердись? Ты меня месяц обманывала!
— Не обманывала! Просто хотела тебя поберечь...
— От чего поберечь?
— От лишних переживаний. Ты бы все равно волновался...
Семен прошел в комнату и сел на диван. Марина села рядом с ним.
— Мам, — сказал он устало. — Скажи честно. Сколько раз ты нас обманывала?
— Ни разу! Это первый раз!
— Первый? — Марина достала телефон. — А поездка в Турцию в прошлом году? Когда ты должна была быть в Сочи в санатории?
Ульяна Николаевна побледнела.
— Откуда ты знаешь?
— Кира в социальных сетях фотки выкладывала. Вы на пляже, в ресторанах... А нам рассказывали про лечение грязями.
Семен закрыл лицо руками.
— Мама... как ты могла?
— Семеночка, ну что ты так переживаешь? — Ульяна Николаевна подошла к нему. — Я же не на водку тратила! Отдыхала культурно!
— За мой счет! — он резко встал. — Ты тратила деньги, которые мы с Мариной кровью зарабатывали!
— Не кровью, а работой, — встряла Кира. — И потом, ты же добровольно давал.
— Добровольно? — Семен повернулся к сестре. — Вы мне постоянно жаловались, что мать больная, деньги на лекарства нужны...
— Ну и что? Мама действительно иногда болеет.
— Иногда! А деньги клянчит постоянно!
Кира скрестила руки на груди.
— Знаешь что, брат? Ты изменился. Раньше с радостью помогал, а теперь считаешь каждую копейку.
— А знаешь, почему считаю? — Семен подошел к ней. — Потому что жене три года новое пальто купить не могу! Потому что сам в одних джинсах хожу! А вы по курортам катаетесь!
— Подумаешь, пальто...
— Заткнись, — тихо сказал Семен.
Кира опешила. Брат никогда с ней так не разговаривал.
— Что?
— Заткнись и слушай. — Его голос стал жестким. — Марина ради твоих мамкиных "болезней" на макарошках сидит. А ты смеешь говорить "подумаешь, пальто"?
— Семен, не надо так... — начала Ульяна Николаевна.
— Надо, мам. Давно надо было. — Он взял Марину за руку. — Мы уходим. А вы езжайте куда хотели. Только больше к нам за деньгами не обращайтесь.
— Как это не обращаться? — воскликнула Ульяна Николаевна. — Я твоя мать!
— Мать — не профессия, — ответил Семен. — И не повод всю жизнь с детей деньги тянуть.
Они направились к выходу. Кира кинулась за ними.
— Семен, стой! Ты не можешь нас бросить!
— Могу, — не оборачиваясь, ответил он. — Вы давно уже сами себя бросили.
Дверь захлопнулась. На лестничной площадке Семен остановился и прислонился к стене.
— Прости, — сказал он Марине. — Я дурак.
— Не дурак. Просто слепой был.
— Двадцать лет слепой. — Он взял ее за руку. — Как ты это терпела?
— Любила тебя.
Они спустились во двор. Семен молчал всю дорогу до дома. Только дома, на кухне, сел за стол и сказал:
— А ведь я правда думал, что мама больная. Что ей помощь нужна.
— Помощь ей нужна. Психиатрическая, — буркнула Марина, ставя чайник.
Семен усмехнулся.
— Знаешь, что больше всего бесит? Что я из-за них на тебя кричал. Говорил, что ты жадная.
— Забудь.
— Не забуду. — Он встал и обнял ее сзади. — Завтра поедем смотреть машины.
Марина обернулась.
— Какие машины?
— Твою машину. Красную "Киа Рио", которую ты три года хотела.
У нее на глазах выступили слезы.
— А деньги? Мы же маме дали...
— Дали не все. Плюс у меня премия будет в конце месяца. Хватит на первоначальный взнос.
Она прижалась к нему лицом.
— А если они опять придут? Опять жалиться начнут?
— Не придут. Я их знаю. Гордость не позволит.
Но он ошибся.
Уже через три дня Ульяна Николаевна объявилась на их пороге. Но не просящая и жалобная, а злая и наглая.
— Семен! Открывай немедленно!
Семен открыл дверь. Мать стояла с красным лицом, вся трясущаяся от ярости.
— Ну что, довольна твоя женушка? — прошипела она, протискиваясь в квартиру. — Натравила тебя против родной матери!
— Мам, ты же уехала...
— Уехала! А знаешь, что мне пришлось терпеть? Люди пальцами показывают — вон та женщина, которую сын бросил!
— Никто тебя не бросал.
— Как не бросал? Ты же сказал, что больше денег не дашь!
— Дам. На лечение. Настоящее лечение.
— А на отдых не дашь? — В глазах Ульяны Николаевны вспыхнул огонек. — Значит, я для тебя уже не мать?
Из кухни вышла Марина.
— А вы и не были матерью, — сказала она спокойно. — Вы были пиявкой.
— Что-о? — Ульяна Николаевна развернулась к ней. — Ты как со мной разговариваешь?
— Честно разговариваю.
— Семен! Ты слышишь, как твоя жена мне хамит?
— Слышу. И она права.
Ульяна Николаевна покачнулась, словно ее ударили.
— Ты... ты выбираешь ее против родной матери?
— Выбираю справедливость, мам.
— Справедливость? — женщина рассмеялась истерично. — Какая справедливость? Я тебя родила, растила, недоедала ради тебя!
— Недоедали? — встряла Марина. — В золотых украшениях недоедали?
— Это подарки!
— От кого подарки? От работодателей Киры?
Ульяна Николаевна замолчала. Попалась опять.
— Знаешь что, мам, — сказал Семен устало. — Поезжай домой. Остынь. Может, тогда поговорим нормально.
— Домой? — Ульяна Николаевна выпрямилась. — А какой у меня дом? Квартира съемная, денег нет...
— А куда делись те деньги, что мы тебе годами давали?
— Тратила! На жизнь!
— На жизнь или на развлечения?
— А какая тебе разница? Ты же теперь ничего не дашь!
Семен подошел к двери и открыл ее.
— Мам, уходи. Пока я не наговорил лишнего.
— Лишнего? — Ульяна Николаевна подошла к порогу, но обернулась. — А я уже все понял! Ты променял родную мать на эту... на эту стерву!
— Осторожнее, — предупредил Семен.
— А что? Боишься правды? Она тебя против семьи настроила! Разлучила с матерью и сестрой!
— Никто никого не разлучал. Вы сами все разрушили своей алчностью.
— Алчностью? — Ульяна Николаевна вскинула подбородок. — Ну ладно. Раз я такая плохая, то живите без меня!
— Мам...
— Нет! Я все поняла! Мне здесь не рады! Ну и пожалуйста!
Она развернулась и пошла к лестнице.
— Увидимся на моих похоронах! — крикнула напоследок.
Дверь захлопнулась.
— Театр, — вздохнула Марина.
— Да уж. Мама всегда умела эффектно уходить.
Но на этот раз Ульяна Николаевна не просто ушла. Через неделю соседка сказала, что видела, как из ее квартиры выносили вещи.
— Уехала, — сообщила она. — С дочкой. Говорят, в Краснодар переехали.
— В Краснодар? — удивился Семен. — Зачем?
Ответ пришел через месяц. Кира написала в Телеграмме пост: "Новая жизнь в новом городе! Мама открыла маленький салон красоты, а я устроилась администратором в фитнес-клуб. Как оказалось, можно жить и без помощи родственников!"
Под постом была фотография: Ульяна Николаевна и Кира в кафе, улыбающиеся, довольные.
— Смотри, — показал Семен жене телефон. — Оказывается, могут сами зарабатывать.
— Еще как могут. Просто привыкли за чужой счет жить.
— А знаешь, что самое обидное? — Семен отложил телефон. — Что мама действительно умная женщина. Могла бы давно свое дело открыть. Но зачем напрягаться, если есть сын-дурак?
Марина обняла его.
— Не дурак. Добрый. Просто слишком добрый.
— Был добрый. А теперь поумнел.
Через два месяца они купили машину. Красную "Киа Рио", о которой Марина мечтала три года. Семен сам пошел в автосалон, сам оформил кредит, сам выбирал цвет.
— Нравится? — спросил он, когда Марина села за руль.
— Очень. — Она погладила руль. — А знаешь, что мне больше всего нравится?
— Что?
— Что я купила ее на честно заработанные деньги. Свои деньги.
Семен рассмеялся.
— Наши деньги.
— Наши, — согласилась она.
Они ехали по городу, и Марина думала, что иногда потери оборачиваются приобретениями. Потеряли наглых родственников — зато обрели спокойствие. Потратили деньги на последнюю "болезнь" свекрови — зато Семен наконец прозрел.
А главное — они остались вдвоем. Семья. Настоящая семья, где один за другого горой стоит.
Ульяна Николаевна иногда звонила. Но не просить денег — просто поговорить. Рассказывала, как дела в салоне, как Кира работает. Голос у нее был другой — не жалобный, а обычный. Рабочий.
— Мам, а как вам там? — спросил Семен во время одного разговора.
— Нормально. Устали первое время, конечно. Непривычно самим все делать. Но ничего, освоились.
— А денег хватает?
— Пока хватает. Кира хорошо зарабатывает, плюс мой салончик потихоньку раскручивается.
— Если что — обращайтесь.
В трубке повисла пауза.
— Семеночка, — сказала наконец Ульяна Николаевна. — А ты не злишься?
— На что злиться, мам?
— На то, что мы... что я тебя обманывала.
— Уже не злюсь. Прошло.
— Я просто... я привыкла, что ты всегда поможешь. И подумала — а чего бы не пожить красиво?
— Понял, мам.
— А Марину поздравь с машиной. Кира в соцсетях видела.
— Поздравлю.
— И... Семеночка... скажи ей, что я не злюсь. На нее. Она правду говорила тогда. Просто мне неприятно было слышать.
Семен рассказал об этом разговоре Марине вечером.
— Извинилась? — удивилась она.
— Почти извинилась.
— Чудеса. Видимо, самостоятельная жизнь мозги на место поставила.
— Или возраст. В шестьдесят уже не до игр.
Марина кивнула. А потом сказала:
— Знаешь, я ей не желаю зла. Пусть живет хорошо. Главное — за свой счет.
— За свой, — согласился Семен. — А мы за свой.
Он обнял жену и поцеловал в макушку. А она подумала, что семейные драмы иногда заканчиваются хорошо. Просто нужно перестать терпеть и начать говорить правду.
Даже если эта правда больно бьет по самолюбию наглых родственников.