Глава 1: Не радостный звонок
Поздний вечер вторника. Я, Марина, сидела на кухне, пытаясь уговорить себя доесть салат из шпината. Мой муж, Олег, увлечённо рассказывал про какой-то новый рецепт рагу, который он вычитал в интернете. Его руки, обычно такие уверенные в работе, неуклюже перебирали овощи. От него пахло привычной смесью утреннего кофе и вечернего ужина.
"Марин, ты же говорила, что обожаешь сельдерей!"— Олег поднял бровь, его светло-голубые глаза с легким прищуром изучали мою тарелку. — "Или это был только маркетинговый ход, чтобы я его купил?"
Я закатила глаза. — "Олег, ты мой дорогой кулинар. Я обожаю пиццу и тишину. А сельдерей это… это просто полезно. Для души и фигуры".
В этот момент наш старенький телефон, который мы держали для "надёжности", настойчиво затрезвонил, прерывая нашу идиллию. На экране высветился незнакомый мне номер. Однако Олег нахмурился, его густые тёмно-русые волосы упали на лоб. Обычно ему никто не звонил на этот номер.
"Алло?" — голос Олега звучал немного напряженно.
Я наблюдала, как его лицо меняется. Сначала небольшое недоумение, потом что-то похожее на ступор, а затем... его взгляд потух, словно в нём погасили все лампочки. Он побледнел, его обычно крепкие руки сжались в кулаки. Мне моментально стало не по себе. Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Что-то плохое витало в воздухе, и я уже ощущала его приторный, неприятный запах.
"Что случилось, Олег?"— мой голос прозвучал тише, чем я ожидала. В горле появился ком, не давая нормально дышать.
Он медленно опустил трубку, словно она весила тонну. Его взгляд был направлен куда-то сквозь меня, в пустоту.
"Настя… её не стало", — прошептал он.
Настя. Анастасия. Бывшая супруга Олега. Женщина, которую я никогда не видела в живую, но чье незримое присутствие ощущалось в нашей жизни. Она была матерью его старшего сына, Коли.
Олег и Настя расстались давно, без лишних скандалов, что было удивительно для их непростых характеров. Олег всегда говорил, что Настя была человеком слова, особенно когда дело касалось их общего сына. Она никогда не препятствовала их общению, и даже когда у Олега были финансовые трудности, она не устраивала сцен из-за алиментов. Для меня она была скорее мифическим существом, о котором я слышала, но не верила в её реальность. И вот, она просто… исчезла.
"Как... как не стало?"— я повторила его слова, пытаясь осознать. Мой мир, уютный и предсказуемый, начал трещать по швам.
Олег наконец посмотрел на меня, и в его глазах я увидела такую боль, что сердце моё дрогнуло. — "Она... внезапно. Проблемы с сердцем. Это... это было быстро". — Он выглядел растерянным, словно потерялся в незнакомом городе. Его обычно безупречно уложенные волосы уже были взъерошены руками и торчали в разные стороны.
Мозг начал судорожно обрабатывать информацию. Настя. Коля. И тут меня осенило.
"А дети?"— выдохнула я. У Насти было двое сыновей. Николай, его сын, которому сейчас уже тринадцать. И маленький, трехлетний Витя, которого она родила уже после развода с Олегом. Его отец… ну, скажем так, был человеком-невидимкой. В свидетельстве о рождении Вити, стоял прочерк в графе "отец".
Олег глубоко вздохнул, и его плечи опустились, будто на них навалился огромный мешок с камнями. — "Полина звонила. Сестра Насти. Сказала, что… ну, теперь они одни".
Полина. Её я знала. Мы несколько раз пересекались на детских праздниках Коли, но особо не общались. Она всегда казалась мне немного нервной, постоянно поправляла свои очки на кончике носа.
И тут Олег, мой обычно рассудительный, осторожный Олег, который даже перед покупкой новой стиральной машины читал сто обзоров, выдал фразу, которая заставила меня почувствовать, как под ногами уходит земля.
"Я заберу обоих мальчиков", — произнес он, и в его голосе не было и тени сомнения. Он даже не смотрел на меня, его взгляд был прикован к кухонному окну, за которым медленно опускалась ночь. От него пахнуло горьким запахом какой-то неведомой решимости.
Моё зрение немного поплыло. — "Обоих? Олег, ты что, серьезно?"— я пыталась найти хоть какой-то подвох в его словах. — "Коля, ладно, это твой мальчик. Но Витя? Ему всего три года! И ты же знаешь, что его отец… ну, такой, сложный тип. Он даже не вписан никуда!"
Олег повернулся ко мне, и его глаза, обычно излучающие спокойствие, горели решимостью. — "Марин, нельзя разлучать братьев. Они же друг другу родные. Представь, что будет с Витей? Его ждёт приют. Я себе не прощу, если маленький мальчик, брат моего сына, окажется в таком месте. Это… это неправильно".
Он говорил с такой убежденностью, что я почти почувствовала его боль. —"Я знаю, это непросто. Это меняет всё. Но я не могу поступить иначе. У меня есть двоюродный брат, Игорь. Его родители… ну, его не воспитывали. И он провёл часть детства в детском доме. Я видел, как это его сломало. Он до сих пор не может полностью доверять людям, постоянно ждет подвоха. Это… как клеймо на всю жизнь, Мариночка".
Я знала про Игоря. Олег никогда не распространялся об этом, но его история всегда висела в воздухе, как неразрешенный вопрос. Игорь был для Олега чем-то вроде живого, ранящего напоминания о несправедливости мира. И сейчас он видел в Вите ту же угрозу, ту же боль, которую пережил его родственник.
Мой мозг начал работать в режиме бешеного компьютера. Два ребенка. ДВА! Коля, ладно, он подросток. С ним можно договориться, его можно занять. Но трехлетний Витя? Это же постоянный надзор, прорезывание зубов, капризы, бесконечные вопросы "почему небо синее?" и "зачем коты мурлычут?". Моя жизнь, такая упорядоченная, с утренними пробежками в парке и спокойными вечерами за книгой, грозила превратиться в постоянный хаос. Мне уже мерещились горы грязной посуды и разбросанные по всему дому игрушки.
"Олег, это огромная ответственность", — попыталась я образумить его. — "Мы привыкли жить для себя. Это же… это не игрушка, это человеческие жизни".
Он подошел ко мне, взял мои руки в свои. Его ладони были тёплыми и немного влажными. — "Я знаю, Мариночка. И я понимаю, как это тяжело. Для нас обоих. Но я не могу оставить их. Просто не могу. Представь, если бы это был наш ребенок. Ты бы хотела, чтобы он оказался один? Витя, по сути, ничем не отличается. Он тоже ребенок. И он брат Коле. Они семья. А мы… мы единственные, кто может им помочь сейчас".
И в этот момент, знаете, что-то изменилось внутри меня. Возможно, его искренность, его отчаяние, или просто я поняла, что спорить бесполезно. Он уже принял решение. И, несмотря на весь страх и тревогу, я понимала, что оно было… правильным. До чёртиков пугающим, но правильным.
"А как же отец Вити?" — спросила я, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, хоть маленький шанс на отступление. — "Он ведь… ну, он существует? Где-то? Чисто теоретически."
Олег усмехнулся, но усмешка вышла горькой. — "Существует, как призрак в старинном доме. Появляется и исчезает. Настя говорила, что он периодически объявлялся, когда нужны были деньги. В последнее время она вообще избегала с ним контактов. Он… неблагополучный, Мариночка. И даже не вписан в свидетельство о рождении. Это упрощает дело. По сути, он не имеет никаких прав на ребенка. Но, к сожалению, и никаких обязанностей".
Он отошел к окну, обнял себя руками, словно ему было холодно. — "Полина уже проконсультировалась с адвокатом. Сказали, что есть возможность оформить опеку. С Колей все проще, он мой сын. А вот с Витей придется повозиться. Но мы справимся. Правда, Марин?"
Его голос звучал неуверенно, и это меня подкупило. Обычно он такой уверенный, а тут, нотки сомнения. Это означало, что ему тоже было страшно. И если ему страшно, но он всё равно идёт на это, значит, это действительно важно.
"Справимся", — выдохнула я, еще не до конца веря в свои слова, но уже чувствуя, как внутри зарождается вера. Она была сильнее страха. Ответственность. И… да, признаюсь, немного любопытства. Как это будет? Как изменится наша жизнь? Смогу ли я стать матерью для двух мальчишек, один из которых для меня был почти чужим?
Глава 2: Вихрь бумаг и детских слёз
Следующие дни превратились в какой-то сюрреалистический марафон. Похороны Насти. Церемония была скромной, в небольшом ритуальном зале, пахло лилиями и формалином. Я впервые видела её сестру, Полину, вживую. Она была ниже, чем я представляла, с копной рыжеватых волос и вечно беспокойными глазами. Полина выглядела изможденной, её руки дрожали, когда она протягивала нам документы. Мне показалось, что она была рада тому, что Олег готов взять на себя всю ответственность за детей. Она словно выдохнула с облегчением, услышав о наших намерениях. Мне даже показалось, что она была готова вручить нам мальчиков прямо там, на кладбище.
Потом начались наши хождения по мукам: визиты к юристам, бесконечные бумажки, справки, разрешения. Я, кажется, выучила наизусть все законы об опеке и попечительстве. Знаете, в этих законах столько бюрократии, что, кажется, проще вырастить дракона, чем оформить опеку над ребенком, который не является тебе кровно родным.
Каждый раз, когда я думала, что вот она, последняя подпись, появлялась еще одна бумажка, требующая еще одной подписи, еще одной печати, еще одного визита к нотариусу. Я уже подумывала начать собирать коллекцию гербовых печатей. Адвокат, невысокая женщина по имени Ирина с пышной прической цвета воронова крыла и острым взглядом, постоянно повторяла — "Терпение, главное терпение". Я же чувствовала, что моё терпение на исходе.
Коля, тринадцатилетний, встретил новость о переезде к нам, довольно спокойно. Он, конечно, был грустным из-за мамы, но, кажется, внутренне он был готов к переменам. Он давно привык, что отец, это Олег, а не тот, кто был с Настей. Он даже спросил — "Пап, а я могу привезти свой компьютер? У меня там не доигранная миссия в одной игре, очень классная!"
Это был первый звоночек, что, возможно, все будет не так уж плохо. Я почувствовала легкое облегчение.
А вот Витя… Витя был трёхлетним комочком энергии, любопытства и абсолютного непонимания происходящего. Он тоскующим взглядом провожал каждого, кто выходил из комнаты, постоянно искал маму. Он плакал по ночам, звал её тоненьким голоском, а потом, успокоившись, прижимался к Олегу или ко мне, как маленький, напуганный зайчонок. Моё сердце сжималось от жалости. Я никогда не думала, что могу настолько сильно переживать за чужого ребенка. Но он ведь не чужой, он брат Коли. А теперь, по сути, и мой сын. Его маленькие ручки так крепко обнимали мою шею, что я чувствовала его сердцебиение.
Глава 3: Хаос и первые смешинки
Первые недели после переезда мальчишек были похожи на цунами, которое накрыло наш уютный дом. Не в смысле, что дети были ужасными, а в смысле, что я чувствовала себя как на передовой, где враг невидим, но вездесущ. Сначала Олег взял отпуск, и мы вдвоем пытались наладить быт. Утро начиналось с Витиного плача, потому что он хотел молочко, но не из этой кружки, а из той, которая была у мамы. Потом начинался завтрак, который Коля ковырял, а Витя – выкидывал.
— "Марин, ну ты же сказала, что умеешь готовить овсянку без комочков!" — Олег как-то раз попытался пошутить, глядя на прилипшие к потолку хлопья.
Я посмотрела на него таким взглядом, что он тут же побледнел. —"Я умею готовить овсянку для нормальных людей, Олег. А это… это уже высший пилотаж, требующий защитного костюма и шлема".
Дни были наполнены детским смехом, детскими слезами, бесконечными вопросами "почему?" и "зачем?". Мы учились жить в новом ритме. Я обнаружила, что могу спать в любой позе, в любом месте, даже стоя, прислонившись к стене. Мой будильник был заменен на крики Вити "туалет!" или "мультики!". И я, признаться, первое время чувствовала себя загнанной мышкой в лабиринте. Голова гудела от непривычного шума, глаза постоянно слипались.
Однажды вечером, когда мы с Олегом наконец-то уложили обоих и смогли выдохнуть, я упала на диван, ощущая, как каждая клеточка моего тела кричит от усталости. — "Олег, иногда мне кажется, что я в каком-то реалити-шоу. Я проснусь, а тут снова тишина, только ты, я и наш обычный бардак из книг и подушек".
Он сел рядом, обнял меня. Его прикосновение было нежным, утешающим. — "Я знаю, что тебе тяжело, Мариночка. И я очень тебе благодарен. Ты не представляешь, как много это для меня значит. Ты ведь могла просто… сказать: 'Нет, это не мое'."
Я посмотрела на него. В его глазах отражалась моя усталость, но и что-то другое, надежда. — "Могла. Но не сказала. Потому что… потому что я видела, как ты переживаешь. И потому что, когда Витя обнимает меня своими маленькими ручками, я чувствую… ну, я не знаю. Какое-то тепло. Он не просто чужой ребенок. Он часть нашей жизни теперь". — Я даже почувствовала легкий запах детского шампуня от его волос, когда он прижался ко мне.
Продолжение следует....