Я хотела подняться в вагон заранее — не люблю толкаться и заходить в последний момент.
У меня было купе с нижней полкой. Билет куплен за две недели, место — выбрано осознанно. Всё должно было быть по плану: чай, книга и сон.
На платформе было свежо, пахло летом и горячим асфальтом. Даже настроение было хорошее — несмотря на долгую дорогу.
До момента, пока я не увидела проводницу.
Она стояла у вагонной двери — крупная, сутулая, с прищуром человека, который больше не верит в добрых людей. Форма сидела плотно, пуговицы натянулись, как готовые сорваться. Взгляд — такой, как у училки, поймавшей тебя с жвачкой на уроке.
Я протянула билет, она скользнула по нему взглядом, даже не поздоровавшись, и сказала с нажимом:
— Купе — шестое. И чтоб без этих ваших… задержек. Поезда — не санаторий.
Я опешила.
— Простите, а что вы имеете в виду?
— А то, что потом все ищут чай, кипяток, проводницу и чуть ли не массаж. А у меня — график. Чёткий.
Я кивнула, хотя ничего не просила и вообще не поняла, что ей не понравилось.
Зашла в купе. Присела. Подумала: ладно, может, просто день плохой у человека…
Спойлер: плохим оказался не день. А вся поездка.
Началось с пледа — закончилось тиранией
Первый тревожный звоночек прозвенел через двадцать минут после отправления.
— Кто плед не так разложил?! — громко раздалось в коридоре.
Потом — резкий стук в дверь купе.
Я вздрогнула. Дверь открылась.
На пороге снова стояла она.
С тем же злым взглядом, будто проверяет, не прячем ли мы запрещенку в термосе.
— Это вы, да? — спросила она, не уточняя, что именно.
— Простите?
— Кто из вас на постель лег без простыни?!
— Я… положила всё как положено.
— Сомневаюсь. Сейчас проверим.
Она ввалилась внутрь, резко подняла край одеяла, что я уже накинула на ноги.
— Ну вот! Всё не так. Простыня вбок, одеяло — наискось, подушка не стой стороны.
— Простите, а какая разница, с какой стороны подушка? — робко спросила соседка сверху.
— А вы санитарные нормы знаете, девочка?
— Я просто хотела…
— Не "хотела", а делайте, как положено. Или у нас теперь каждый будет по-своему ковыряться? Не хватало тут эпидемии из-за вашей небрежности!
Я поправила всё, как она велела, хотя до сих пор не понимала, о чем она говорит и что это за странные придирки. Но решила с ней не вступать в конфликт по таким мелочам.
Соседка молчала. Парень в соседнем купе прошептал, проходя мимо:
— Удачи вам. Эта дама — ад на колёсах. Вчера мужчину заставила трижды перестилать.
Я подумала, что это шутка.
Но потом проводница вернулась — уже с чайником.
— У кого тут чай?
— Я, — подняла руку я.
— Чашка чистая? — буркнула она, заглядывая в мой стакан.
Проводница или надзиратель?
К полуночи стало ясно: спать нам никто не даст.
Сначала — удар по двери.
Я дернулась. Соседка уже лежала в наушниках, парень читал.
Ворвалась она.
— А это что за шоу "Полуголая на полке"?! — закричала, указывая на соседку сверху.
— Простите?
— Где халат?! Где футболка с длинным рукавом?! У нас тут, значит, сауна?!
— Я под пледом…
— И что? Другие вас, может, видят! Люди нервные, возбуждаются — потом проблемы у всех!
Мы ехали, как на иголках.
Пока соседка натягивала кофту, проводница успела вытащить из-под сиденья мои кроссовки.
— А это что?!
— Обувь…
— Запах в купе — ваш. Уберите! В пакет! И чтоб герметично. Я не собираюсь дышать вашим… Пума Экстрим 38-го размера!
— Вы серьёзно? — подал голос парень. — Женщина, у вас работа — чай носить и билеты проверять, а не шмон устраивать.
— А у вас билет есть? Или вы решили, что купе — зона свободная от дисциплины?!
— У меня всё по билету. А у вас характер — комендант концлагеря.
— Запишу! — она вытащила блокнот, что-то начала царапать. — И вас запишу. Всех! Тех, кто дышал, тех, кто не по форме лёг, тех, кто в трусах не того фасона.
Я не выдержала.
— Вы вообще в порядке?
— А вы хотите проверку? — подняла бровь. — Придёт РЖД-комиссия, высадит вас на станции, и поедете дальше автостопом.
Потом она прошлась по всем купе. Мы слышали, как в других вагонах хлопали двери, кто-то кричал, кто-то возмущался.
Это была не поездка.
Это была ночь под страхом.
Восстание в шестом вагоне
К трём часам ночи нервы сдали у всех.
Соседка — та самая «полуголая» — рыдала в платок, потому что проводница выдала ей фразу:
— Вы не девушка, а ходячий позор. Мужиков распаляете, потом жалуетесь.
Парень из купе вышел в тамбур покурить, хотя не курит — просто не мог больше находиться в атмосфере, где достаточно кашлянуть — и тебя впишут в «акт» на имя РЖД.
Я — молчала. До тех пор, пока она не вошла с проверкой одеял.
— Опять не так заправлено! Кто учил вас жить?!
— А вас — кто учил с людьми разговаривать?! — сорвалась я. — Вы хоть раз слышали от кого-то спасибо?! Кто-нибудь вообще благодарен вам?!
— Не обязаны меня благодарить, — буркнула она, — я не за спасибо работаю. Я за порядок.
— Вы за беспредел, — сказал парень, входя обратно. — И сейчас мы сделаем то, чего давно надо было.
Он достал телефон.
— Так, ребята, кто тут устал терпеть?
Руки подняли все. Даже бабушка из соседнего купе. Даже женщина с младенцем.
Даже мужчина, у которого, как выяснилось, проводница "отобрала чай, потому что он "с подозрительным цветом".
Через десять минут мы все стояли в коридоре, и на видео в телефоне уже было:
- 12 человек,
- минимум три жалобы,
- женщина в истерике,
- мужчина с пакетом, в который ей приказали запихнуть обувь.
Начальник поезда пришёл неохотно, зевая.
Но когда увидел это сборище и услышал запись, глаза у него стали круглыми, как блюдца.
— Светлана Петровна, — сказал он проводнице, — пойдём. Поговорим.
— Я защищала дисциплину! Я спасала вагон от антисанитарии!
— Вы довели до того, что люди готовы сойти раньше станции. Это — уже не одеяла. Это — жалоба в Москву.
Она больше никого не обидит
На следующей станции — небольшой полустанок без названия, где обычно никто не выходит — поезд стоял дольше обычного.
По коридору прошёл начальник поезда, остановился у двери купе и коротко сказал:
— Она сходит.
— Навсегда? — спросил парень из соседнего купе.
— На сегодня — точно. А вот дальше будет решать управление.
Светлана Петровна, наша проводница-кошмар, шла по вагону, словно по сцене.
Голова высоко, губы сжаты. Ни одного извинения. Ни слова.
Люди молчали — не из страха, а из усталости.
Кто-то сделал вид, что спит.
Кто-то отвёл взгляд.
А я — смотрела прямо.
И, как ни странно, мне её стало чуть-чуть жаль.
Потому что, чтобы так ненавидеть людей, надо, чтобы кто-то очень сильно сломал тебя раньше.
Двери закрылись. Поезд тронулся.
В вагоне — тишина.
Женщина с младенцем впервые уснула. Парень из нашего купе читал спокойно. Соседка сверху достала плед и даже сняла кофту. Смеялись мы уже не над страхом — а над тем, что выжили.
Холодная власть — короткий путь
Прошло несколько недель.
Я вернулась домой, отдохнула, отписалась от канала «Железнодорожники РФ», забыла вкус чая из металлической кружки — и почти стерла из памяти ту ночь, ту поездку, ту женщину в форме.
Почти.
До тех пор, пока мне не пришло письмо от другой пассажирки — той самой с младенцем.
Мы обменялись телефонами после того рейса, просто чтобы держать связь. Она тоже подала жалобу. И вот теперь скинула ссылку:
«Жесткая проводница попала в служебный скандал — РЖД проводит проверку после многочисленных жалоб пассажиров.»
В статье было написано, что Светлану Петровну действительно сняли с линии, и пока ведется — внутреннее разбирательство.
Оказалось, жалобы на неё были и до нас. Просто все — молчали.
Мы были первыми, кто не просто пожаловался, а вышел вместе, коллективно, с фактами.
А ещё — одна строка внизу:
По информации источника, сотрудница в ближайшее время будет переведена в административный отдел без контакта с пассажирами.
Я сидела и смотрела на экран.
И вдруг поняла:
Никогда не знаешь, где заканчивается власть и начинается злоупотребление.
И никогда не поздно — сказать «хватит». Пусть даже посреди ночи.