Пока Запад разыгрывает спектакль под названием «санкции», Иран превращает нефтяные трубы в трубы мира — и в трубку под носом у США и Израиля. Год за годом, несмотря на бомбардировки и угрозы, Исламская Республика качает нефть, как будто это её национальный спорт.
Кажется, чем больше Америка говорит о «максимальном давлении» на Иран, тем легче Ирану дышится. Пока Вашингтон рассказывает о ядерных угрозах, терроре и нарушениях, Исламская Республика тихо и упорно строит то, что на Западе принято называть «устойчивой экономикой».
В 2024 году Иран достиг пика нефтедобычи за 46 лет. Примерно 5,1 миллиона баррелей в день, включая конденсаты и сжиженные углеводороды — и всё это при действующих санкциях, авианалётах и идеологическом давлении.
Легенда о «задушенном Иране» трещит по швам, особенно если посмотреть на 78 миллиардов долларов выручки от энергоэкспорта в прошлом году. Для сравнения: в 2020-м, на фоне пандемии, было лишь 18 миллиардов.
Американцы говорят, что санкции работают. Трамп по-прежнему обещает, что отменит их, если Тегеран «будет вести себя хорошо». Только вот Иран уже давно ведёт себя «по-своему» — и зарабатывает больше. Ведь нефть — это не морализаторская категория. Она либо течёт, либо нет. А у Ирана она течёт.
Ударили, не попали
12-дневная война с Израилем в апреле 2025 года стала хорошей проверкой на прочность. Были удары, был шум, была даже прямая вовлечённость США. Но энергетическая инфраструктура уцелела. Повреждённые объекты быстро восстановили.
Белый дом, по словам источников, вмешался тайно, чтобы не допустить перерастания конфликта в полномасштабную энергетическую катастрофу. Уж слишком цены на нефть чувствительны к подобным экспериментам.
И это ключ к пониманию двойной политики США. С одной стороны — громкие слова. С другой — скрытое потворство. Всё ради глобальной инфляции, которую не хотят раздувать. А значит — Ирану, несмотря на риторику, позволено «торговать тихо», особенно с Пекином.
Китайский фактор
Сегодня Китай — покупатель 90% всей иранской нефти. При этом Пекин построил логистическую цепочку, невидимую для санкций: от теневых танкеров до перевалок в международных водах. Эта система, помимо всего прочего, работает вне долларовой системы США. Блокировать её — значит рисковать отношениями с главным конкурентом. Вашингтон выбрал терпение.
Можно ли это назвать «согласием» с торговлей? Или просто осознанным решением не нажимать на больную точку, пока и так слишком много фронтов? Вопрос открытый. Но факты очевидны: санкции не работают, и Иран это знает.
Конденсаты, газ и бизнес-мышление
Основной секрет выживания Ирана — конденсаты и сжиженные газы. О них в Вашингтоне долго забывали, а в Тегеране делали ставку. Сегодня пропан и бутан приносят стране почти 6 миллиардов долларов в год, и это только часть новой нефтяной мозаики.
Санкции не допустили участия иностранных компаний в разработке месторождений. Зато этим занялись Корпус стражей исламской революции и его строительная корпорация. В условиях внешней блокады возникла внутренняя экосистема нефтяной индустрии — редкий случай, когда политический изоляционизм спровоцировал технологическое развитие.
Вашингтон, который сам себя переиграл
Иранская история санкций началась в 1979 году. С тех пор президенты США менялись, но шаблон оставался: «ввести санкции — ждать капитуляции». Только вот реальность сложнее.
Иногда для Вашингтона опаснее повышение цен на бензин, чем лишняя танкерная отгрузка из Бандар-Аббаса. И потому — санкции «действуют», пока это удобно.
Иран же сегодня — это нефтяная парадоксальность в чистом виде. Его бомбят — он качает нефть. Его изолируют — он торгует с Китаем. Его пугают — он расширяет экспорт. И каждый раз, когда санкции звучат всё громче, нефтяной поток становится всё стабильнее. Может быть, нефть действительно сильнее идеологии. Особенно если у тебя под ногами её много.
Кто на самом деле проигрывает в этой игре: Иран, США или глобальная доверчивость к слову «наказание»?
