(рассказ основан на реальной истории)
Майя держала трубку так крепко, что костяшки пальцев побелели. За окном играли соседские дети — беззаботно визжали, гонялись друг за другом по двору. А в телефонной трубке звучал голос её родного брата, который превратился в чужого человека.
— Майя, хватит уже! — Андрей говорил раздраженно, будто она мешала ему заниматься важными делами. — Я начинаю новую жизнь с Кристиной. Пора бы и вам это понять.
— А Максим что, не твой сын? — Майя едва сдерживала дрожь в голосе.
— Не мой. Он никогда и не был! — рявкнул Андрей. — Я просто помогал Вике, понимаешь? Пожалел дурочку с ребенком, а теперь все от меня требуют... Чего у вас под ногами путаться? У меня своя жизнь есть!
— Андрей, ты что говоришь?! Ты же его усыновил! Ты же сам... Тебя никто не заставлял…
— По глупости! — перебил он. — Теперь разберусь с документами. И вообще, хватит мне мозги выносить. Забудьте про них и живите спокойно.
В трубке прозвучали короткие гудки. Майя так и стояла с телефоном в руке, не веря в то, что только что услышала. За окном дети продолжали играть, солнце все так же светило, а мир словно перевернулся с ног на голову.
***
Три года назад все было по-другому. Андрей привел Вику домой к маме на воскресный обед, держа за руку застенчивую светловолосую девушку. А рядом с ней семенил годовалый малыш на коротких ножках — серьезный, с огромными карими глазами.
— Мам, это Вика, — сказал Андрей тогда, и в его голосе звучала непривычная нежность. — А это Максим. Он... ну, в общем, я хочу стать ему папой.
Светлана Ивановна, не раздумывая, подхватила малыша на руки:
— Ах ты мой хорошенький! Ах ты мой золотенький! А где же папа у тебя был до этого?
— Не было у него папы, — тихо сказала Вика, опуская глаза. — Бросил еще до рождения.
— Ну и дурак! — фыркнула Светлана Ивановна. — Зато теперь будет у тебя настоящий папа, правда, солнышко?
Максим потянул к ней пухленькие ручонки и что-то загулил на своем детском языке. А Андрей смотрел на эту картину с такой улыбкой, словно весь мир принадлежал ему.
Быстро втянулись в новую жизнь. Светлана Ивановна вязала малышу носочки и кофточки, Майя покупала развивающие игрушки и книжки с картинками. Квартира наполнилась детским смехом, повсюду появились яркие кубики и машинки.
— Дя Дей! Дя Дей! — лепетал Максим, протягивая ручки к Андрею.
— Не дядя, сынок, — поправлял тот, подбрасывая мальчика к потолку. — Папа. Па-па!
— Па-па Дей! — радостно кричал малыш, и Андрей сиял от счастья.
Майя помнила, как они всей семьей ходили оформлять усыновление. Андрей нервничал, вертел в руках документы:
— А вдруг что-то не так? А вдруг не дадут?
— Дадут, дадут, — успокаивала его мама. — Видят же, что ребенок нужен тебе, как воздух.
И дали. Максим официально стал Петровым. В детском саду воспитательницы умилялись:
— Ну вылитый папочка! Особенно глазки!
Никто не знал, что они не родные. И не важно было.
На фотографиях с того времени все улыбались. Андрей крепко обнимал Вику и Максимку. Светлана Ивановна держала внука на коленях, читая ему сказки. Майя учила малыша складывать пирамидку.
Обычная счастливая семья.
***
— Мам, не казни себя, — Майя гладила Светлану Ивановну по седым волосам.
Старая женщина сидела за кухонным столом, и слезы катались по ее щекам. Перед ней лежала фотография — Максим на качелях, а рядом Андрей, подталкивающий качели.
— Как не казнить? — всхлипывала мать. — Я его растила, я ему совесть прививала! Рассказывала, что такое честность, что такое верность... А он... он хуже чужого!
— Мам, успокойся...
— Не могу! — Светлана Ивановна подняла заплаканные глаза. — Я родила троих людей, Майя. Тебя, твоего брата Сергея и... А выросло двое людей и один козел!
Майя вздрогнула от материнских слов. Светлана Ивановна никогда не ругалась, не позволяла себе грубых выражений. А сейчас...
— Он же клялся! — продолжала мать, комкая в руках носовой платок. — Клялся, что Максим для него родной! Что будет любить его как собственного! А теперь... теперь говорит "не мой ребенок"! Как так можно? Как можно предать малыша, который тебя папой считает?
— Не знаю, мам. Не знаю.
— А я знаю! — Светлана Ивановна стукнула кулаком по столу. — Потому что сердца у него нет! Там, где должно быть сердце, у него пустота! И эта... эта Кристина его нашла! Ей-то что до чужого ребенка? Она своих нарожает!
Майя молчала. В горле стоял ком, а в голове крутились мысли: как объяснить четырехлетнему малышу, почему папа больше не хочет его видеть?
— Вика-то как? — спросила мать.
— Плачет. Максим все спрашивает, когда папа Дей приедет. А что ей сказать?
— Скажи правду. Что есть на свете люди, которые умеют только брать. А отдавать, жертвовать чем-то ради других — не умеют.
Светлана Ивановна встала, подошла к окну. Во дворе как раз играл соседский мальчик.
— А ведь я так гордилась Андреем, — тихо сказала она. — Когда он Вику привел, когда малыша усыновил... Думала: вот он какой у меня сын! Чужого ребенка как родного принял! А оказалось...
— Мам, хватит себя мучить.
— Не хватит! — резко обернулась Светлана Ивановна. — Я должна мучиться! Это же я его таким воспитала! Где-то недосмотрела, где-то недоговорила!
— Ты тут ни при чем. Это его выбор.
— Его выбор... — горько усмехнулась мать. — Выбрал он себе молоденькую дурочку без детей. А мы теперь расхлебываем.
Андрей приехал через неделю. Сказал, что заберет оставшиеся вещи и больше появляться не будет. Майя специально попросила Вику привести Максимку — пусть увидит, от кого отказывается.
Он вошел в материнскую квартиру как чужой. Даже не разулся, прошел прямо в коридор к шкафу с одеждой. Максим метнулся к нему:
— Папа! Папа приехал!
Андрей слегка отстранился, не поднял малыша на руки, как раньше:
— Привет, Максим.
— А почему ты не приезжал? — малыш заглядывал в лицо того, кого считал отцом. — Я тебя ждал! И мама ждала!
— Я был занят.
— А теперь не занят? Теперь будешь со мной играть?
Андрей не ответил, продолжал складывать вещи в сумку. Светлана Ивановна не выдержала:
— Ты хоть посмотри на него! Он по тебе скучает!
— Мне некогда сейчас.
— Некогда?! — взорвалась Майя. — Андрей, это же ребенок! Твой сын!
— Не мой он! — огрызнулся брат. — Сколько раз повторять?
— Ты же сам говорил, он твоя кровинушка! — Вика подошла ближе, держа Максимку за руку.
— Не было такого! Не придумывай!
— Андрей, ты ведь его усыновил официально, — вмешалась Майя. — У тебя есть все документы...
— По глупости! Теперь разберусь с документами. Отменю усыновление.
Максим не понимал, о чем говорят взрослые, но чувствовал напряжение. Он потянул Андрея за рукав:
— Пап, а ты домой надолго придешь?
— Не приду.
— А почему?
— Потому что у меня теперь другой дом.
— А я тебе не нужен?
Андрей наконец посмотрел на малыша. В детских глазах плескались слезы, нижняя губка дрожала. И что-то должно было дрогнуть в сердце взрослого мужчины, должно было...
— Нет, — сказал Андрей. — Не нужен.
Максим заревел. Громко, отчаянно, как плачут дети, когда их мир рушится. Вика подхватила сына на руки:
— Тише, солнышко, тише...
— Я хочу к папе! — всхлипывал малыш. — Хочу к папе!
— Хватит устраивать спектакли, — холодно сказал Андрей, закрывая сумку. — Привыкнет. Дети быстро забывают.
— Забывают?! — не поверила своим ушам Светлана Ивановна. — Да как ты можешь такое говорить?!
— Могу. Потому что это правда. Через месяц он и не вспомнит обо мне.
— Андрей, — Майя попыталась в последний раз достучаться до брата, — подумай хорошенько. Ты же любил его. Я видела, как ты с ним играл, как радовался его первым словам...
— Это было... временное помешательство. Сейчас я пришел в себя.
— Временное помешательство?! — Светлана Ивановна побледнела. — Да что с тобой стало, Андрей? Что эта женщина с тобой сделала?
— Кристина тут ни при чем! Это мое решение!
— Твое решение бросить ребенка, который тебя отцом считает?
— Мое решение не тащить на себе чужие проблемы!
— Чужие?! — Вика не выдержала. — Три года ты был ему отцом! Три года!
— Ошибался три года. Теперь исправляю ошибку.
Максим продолжал плакать, прижимаясь к материнской шее. Андрей взял сумку, направился к выходу. У двери обернулся:
— И больше мне не звоните. Ни по какому поводу. Я начинаю новую жизнь.
Дверь хлопнула. В квартире повисла тишина, нарушаемая только детскими всхлипываниями.
— Мам, а когда папа Дей придет? — спросил Максим, подняв заплаканное личико.
Никто не знал, что ответить.
Прошло полгода. Майя случайно встретила Андрея в торговом центре. Он шел под руку с молодой женщиной — видимо, той самой Кристиной. Выглядел счастливым, довольным жизнью.
— Привет, — сказала Майя, загораживая ему дорогу.
— А, привет, — Андрей слегка смутился, но быстро взял себя в руки. — Кристина, это моя сестра Майя. Майя, это Кристина.
Девушка кивнула, оценивающе посмотрела на Майю. Красивая, холёная, явно из тех, кто привык получать все самое лучшее.
— Как дела? — спросила Майя у брата.
— Отлично. Живем, радуемся. Скоро свадьба.
— Поздравляю. А как... как Максим?
Лицо Андрея стало каменным:
— Откуда мне знать? Не мой ребенок, не моя проблема.
— Он до сих пор спрашивает про тебя.
— Пусть привыкает. Я же говорил — дети быстро забывают.
— Не забывают, Андрей. Особенно такие вещи.
— Ну и пусть не забывают. Мне все равно.
Кристина потянула его за руку:
— Андрей, пойдем. Нам еще в салон нужно.
— Да, конечно. — Он посмотрел на Майю. — Удачи тебе. И передай маме... в общем, ничего не передавай. Лучше не встречаться больше.
Они ушли. Майя долго стояла, глядя им вслед. Андрей обнимал Кристину за талию, что-то говорил ей, смеялся. Как будто никогда не было в его жизни маленького мальчика, который называл его папой.
Вечером того же дня Майя сидела у себя дома и думала о встрече. Андрей выглядел абсолютно спокойным, довольным. Ни тени сомнения, ни намека на угрызения совести. Он действительно ничего не понял. И не поймет никогда.
Для него Максим стал просто эпизодом из прошлой жизни. Досадной ошибкой, которую удалось исправить. А то, что четырехлетний мальчик до сих пор просыпается по ночам и зовет "папу Дея", для Андрея не имеет никакого значения.
Майя вспомнила мамины слова: "Родила троих людей, а выросло двое и один козёл". Тогда эти слова казались слишком жестокими. Теперь она понимала — мать была права.
За окном опять играли дети. Завтра Майя поедет к Вике, обнимет Максимку, почитает ему сказку на ночь. Светлана Ивановна связала малышу новый свитер — с машинками. Семья не бросает своих. Даже если кто-то из семьи способен на предательство.
А Андрей так и останется при своем мнении. Будет жить с Кристиной, заведет с ней детей, станет им хорошим отцом. И никогда не вспомнит о мальчике, который до сих пор считает его самым лучшим папой на свете.
Потому что есть люди, которые умеют любить по-настоящему. А есть те, кто умеет только изображать любовь, пока это выгодно.
И Андрей, к сожалению, оказался из вторых.