Посуда летела. Сначала чашка — белая, с синими незабудками, свадебный подарок двадцатилетней давности. Потом блюдце. Ираида метила в голову, но Матвей пригнулся, и фарфор разбился о стену, оставив на обоях скользкую дорожку.
— Твоя драгоценная сестрица может идти работать на панель, если ей нужны деньги на свадьбу! — кричала Ираида, хватая следующую чашку. — Нашли спонсора!
Матвей стоял посреди кухни, массивный, словно медведь в тесной клетке. Седые волосы растрепались, рубашка вылезла из брюк. В его глазах металась растерянность — он никак не мог понять, как разговор о деньгах превратился в побоище.
— Ира, опомнись... — начал он, но жена уже замахнулась тарелкой.
— Опомниться должна твоя семейка! — голос срывался на визг. — Двадцать лет я терплю эту Ольгу Петровну с ее намеками! А теперь еще и дочка объявилась — давай, Матвей, раскошеливайся!
В дверях появилась Лиза. Двадцать пять лет, длинные русые волосы, в джинсах и розовой кофточке. Лицо заплаканное, губы дрожат.
— Ира, я не просила... — попыталась она заговорить.
— А ты молчи! — развернулась к ней Ираида. — Явилась тут со своим женихом-неудачником! Сама работать не хочет, жених без гроша — вот и решили на дурачка повесить!
Лиза отшатнулась, будто получила пощечину. Матвей шагнул вперед, заслоняя сестру.
— Хватит, Ира. Ты переходишь черту.
— Я перехожу? — Ираида схватилась за голову, растрепала тщательно уложенные волосы. — Это вы все перешли! Вся ваша родня! Сначала мамаша твоя приехала, начала тут хозяйничать, критиковать мой борщ. Потом тетка Валя со своими советами — как жить, как детей воспитывать. А теперь сестричка с протянутой рукой!
«Опять началось», — подумал Матвей. Ираида могла часами перечислять обиды, накопленные за годы совместной жизни. Каждая встреча с его родственниками превращалась в допрос с пристрастием, каждое невинное замечание — в объявление войны.
— Мама не критиковала твой борщ, — устало сказал он. — Она просто спросила, не добавляешь ли ты сахар.
— Спросила! — взвизгнула Ираида. — А Валентина что говорила? «У нас в семье всегда борщ варили по-другому». Это что, по-твоему, не критика?
Лиза всхлипнула и попятилась к выходу. На пороге она столкнулась с Ольгой Петровной — седовласой женщиной с прямой спиной и строгим лицом. Мать Матвея появилась как раз вовремя, чтобы услышать последние слова невестки.
— Что здесь происходит? — спросила Ольга Петровна, оглядывая поле битвы: осколки посуды на полу, красные пятна борща на стене, заплаканная дочь и растерянный сын.
— А происходит то, — начала Ираида, поворачиваясь всем телом, как танк, наводящий орудие, — что ваша семейка решила из нас банкомат сделать! Лиза замуж собралась — давайте деньги! На платье, на ресторан, на медовый месяц!
— Я ничего не просила! — всхлипнула Лиза. — Я только сказала, что денег мало...
— Мало! — передразнила Ираида. — А работать пробовала? Или ждешь, что дядя Матвей все оплатит?
Ольга Петровна выпрямилась еще больше. Ее губы сжались в тонкую линию — верный признак приближающейся бури.
— Ираида Семеновна, — произнесла она с ледяным спокойствием, — возможно, вы забыли, но Лиза — единственная дочь. И если у нее свадьба, то семья должна помочь.
— Семья! — взорвалась Ираида. — А где была эта семья, когда нам с Матвеем было тяжело? Когда он без работы сидел три месяца? Никто и не вспомнил!
«Неправда», — мелькнуло в голове у Матвея. Мать тогда приезжала каждую неделю, привозила продукты, деньги давала. Но Ираида об этом словно забыла — или не хотела помнить.
— Лизочка, иди сюда, — позвала откуда-то из глубины квартиры знакомый голос. Появилась тетя Валя — маленькая, круглая, в ярком платке. — Что тут за шум поднялся?
— Валентина Ивановна тоже пожаловала, — прошипела Ираида. — Теперь точно полный комплект!
Тетя Валя быстро оценила ситуацию: разбитую посуду, напряженные лица, слезы на щеках Лизы.
— Ой, что ж вы так раскричались? — всплеснула руками. — На всю округу слышно! Соседи уже в окна выглядывают.
— Пусть выглядывают! — не унималась Ираида. — Пусть видят, как ваша родня меня доводит!
Матвей чувствовал, как внутри все сжимается в тугой узел. Эти скандалы повторялись из года в год, словно заезженная пластинка. Его семья — с одной стороны, жена — с другой. А он посередине, разрывается между двумя огнями.
— Послушайте, — попробовал он вмешаться, — давайте спокойно поговорим...
— О чем говорить? — перебила Ираида. — О том, что я должна последние деньги отдать на чужую свадьбу? Мы сами еще кредит за машину не выплатили!
— Но ведь Лиза не чужая, — мягко возразила тетя Валя. — Она Матвею родная сестра.
— Мне не родная! — отрезала Ираида. — Я с ней познакомилась пять лет назад, когда она из своего Новосибирска приехала. До этого про нее и слышать не слышала!
«Да потому что ты знакомиться с моей семьей не хотела», — подумал Матвей, но вслух не сказал. Припоминать старые обиды сейчас было бесполезно.
Лиза опустилась на стул, обхватила голову руками.
— Может, мне вообще не выходить замуж? — прошептала она. — Из-за меня все ссорятся...
— Ерунда, девочка, — подсела к ней тетя Валя, погладила по волосам. — Выходить надо. Антон хороший парень, работящий. Просто... просто не всё сразу получается.
Ираида фыркнула.
— Работящий! В автосервисе вкалывает за копейки! Ни квартиры, ни машины приличной! На что жить собираются?
— На любовь, — тихо ответила Лиза, поднимая заплаканные глаза.
— На любовь! — передразнила Ираида. — Любовью квартплату не оплатишь! Любовью детей не прокормишь!
Ольга Петровна молчала, но Матвей видел: мать сжимает и разжимает кулаки. Признак того, что терпение на исходе.
— Ираида, — наконец заговорила она, — я не понимаю вашей позиции. Речь идет не о миллионах. Лиза просила помочь с платьем и небольшим банкетом. Для семьи это посильно.
— Для какой семьи? — взвилась Ираида. — Для вашей? А у нас своих планов полно! Матвей давно хотел машину поменять. Я на курсы бухгалтерские собираюсь. А теперь что — все отложить ради принцессы?
— Принцессы? — переспросила Лиза, вставая со стула. Голос дрожал, но в нем появились злые нотки. — Ира, я работаю с восемнадцати лет. Сначала в магазине, потом в офисе. Ни копейки у вас никогда не просила. А сейчас просто хотела поделиться радостью...
— Поделиться радостью — это одно, — отрезала Ираида. — А вытягивать деньги — совсем другое!
— Я не вытягиваю! — вспыхнула Лиза. — Я думала, мы семья! Думала, брат поможет в такой день!
— Мы помочь можем, — неожиданно вмешалась тетя Валя. — У меня небольшие накопления есть. На платье хватит.
— Валя, не надо, — попробовала остановить ее Ольга Петровна.
— Надо, Оленька. Пусть девочка красивой будет в свой день.
Ираида остолбенела. Она рассчитывала на поддержку в своем справедливом гневе, а тут родня Матвея сплотилась против нее.
— Значит, так, — процедила она сквозь зубы. — Вы меня за дуру держите, да? Думаете, я не понимаю, что происходит?
— Что происходит? — устало спросил Матвей.
— А то, что вы сговорились! — Ираида обвела всех подозрительным взглядом. — Сначала мамаша приехала — якобы проведать. Потом Валентина подтянулась — якобы в гости. А теперь Лиза объявилась со своими проблемами! Случайно, да?
«Она совсем параноидальная стала», — подумал Матвей с ужасом. Ираида всегда была подозрительной, но сейчас ее мнительность перешла все границы.
— Ира, ты что говоришь? — попытался он образумить жену. — Какой еще сговор?
— А такой! — Ираида ткнула пальцем в Ольгу Петровну. — Вашей мамочке давно не нравилась, что сын на "неподходящей" женился! Из рабочей семьи, без высшего образования! А теперь решила показать, кто в доме хозяин!
Воцарилась мертвая тишина. Даже тетя Валя перестала утешать Лизу. Ольга Петровна медленно встала, выпрямилась во весь рост.
— Ираида Семеновна, — сказала она тихо, но каждое слово звучало как удар молотка, — я никогда не считала вас неподходящей. Наоборот — радовалась, что Матвей счастлив. Но ваше поведение сейчас...
— Мое поведение? — взвилась Ираида. — А ваше? Приехали в мой дом, диктуете, как тратить мои деньги!
— Наши деньги, — тихо поправил Матвей.
— Наши? — развернулась к нему жена. — Чьи наши? Моя зарплата идет на семью! А твоя куда? На подарки родственникам! На твои "мужские развлечения"! А теперь еще и на чужую свадьбу!
Матвей чувствовал: что-то внутри подкатывает к горлу, душит. Двадцать лет он терпел эти упреки, эти подсчеты каждой копейки, эти скандалы из-за его семьи.
— Хватит, — сказал он. Негромко, но все замолчали.
— Что? — не поняла Ираида.
— Хватит, — повторил Матвей, поднимая голову. — Хватит считать мои деньги, хватит оскорблять мою семью, хватит устраивать цирк из-за каждого пустяка.
— Пустяка? — ахнула Ираида. — Ты платье за тридцать тысяч пустяком называешь?
— Называю, — твердо сказал Матвей. — Потому что речь не о деньгах. Речь о том, что ты моих родных людьми не считаешь.
Ираида открыла было рот, но он не дал ей заговорить.
— Двадцать лет я слушаю, как ты мою мать критикуешь. За то, что она слишком много говорит. За то, что слишком мало говорит. За то, что советы дает. За то, что не дает советов. За что угодно!
— Матвей... — попробовала перебить Ольга Петровна.
— Нет, мам, пусть он говорит, — неожиданно сказала Ираида. В ее голосе появилось что-то новое — не злость, а какая-то горькая усталость. — Пусть расскажет, какая я плохая.
— Ты не плохая, — сказал Матвей, глядя жене в глаза. — Ты просто... ты все время воюешь. С моими родными, со мной, с целым миром. И я устал.
Слова повисли в воздухе. Лиза всхлипнула. Тетя Валя прижала ладонь к сердцу.
— Устал? — переспросила Ираида, и в ее голосе зазвенело что-то опасное. — От меня устал?
— От постоянных скандалов устал, — ответил Матвей. — От того, что нельзя пригласить мать на день рождения, потому что ты найдешь повод поссориться. От того, что нельзя помочь сестре, потому что ты устроишь истерику.
— Значит, я во всем виновата? — Ираида обернулась к родственникам мужа. — Все слышите? Я — злодейка! Я не даю добрым людям жить в мире и согласии!
— Ира, перестань, — устало сказал Матвей. — Никто тебя злодейкой не называет.
— А как еще можно понять твои слова? — Ираида схватила с подоконника сумочку, рванула к выходу. — Ладно! Живите со своей семейкой! А я найду, где переночевать!
— Куда ты? — растерянно спросил Матвей.
— К Тамаре! — бросила Ираида через плечо. — Она хоть понимает, каково это — жить с маменькиными сынками!
Дверь хлопнула. Матвей стоял посреди кухни, окруженный родными, и чувствовал себя абсолютно опустошенным.
— Сынок, — тихо сказала Ольга Петровна, — может, нам уехать? Не стоило приезжать всем сразу...
— Нет, мам, — покачал головой Матвей. — Дело не в вас. Дело во мне. Я должен был раньше поставить точки над "и".
Лиза подошла к брату, обняла его.
— Мне так жаль, — прошептала она. — Из-за меня весь сыр-бор...
— Не из-за тебя, — погладил ее по голове Матвей. — Просто... просто некоторые вещи нельзя откладывать в долгий ящик.
За окном начинало темнеть. На полу блестели осколки разбитой посуды — все, что осталось от свадебного сервиза. Матвей смотрел на них и думал: может быть, иногда нужно, чтобы что-то разбилось. Чтобы можно было начать с чистого листа.
Тетя Валя тихонько подметала осколки, Ольга Петровна заваривала чай, Лиза вытирала слезы. И впервые за много лет Матвей чувствовал себя дома в собственной квартире.
— Ну что, — сказал он, глядя на родных, — будем обсуждать свадьбу?
И они улыбнулись — все разом, несмотря на происшедшее. Потому что семья — это не только скандалы и обиды. Это еще и умение прощать, и готовность начинать сначала, и вера в то, что любовь сильнее гордости.
А через час позвонила Ираида.
— Матвей, — сказала она тихо, — можно я приду? Мне есть что сказать.
И он понял: самый главный разговор еще впереди.
Ираида вернулась через полтора часа. Волосы по-прежнему растрепаны, глаза красные, но в них горел какой-то новый огонь — не злость, а решимость.
— Я у Тамары была, — сказала она, остановившись в дверях кухни. — Долго говорили.
Матвей отложил веник. Мать и тетя Валя замерли с чашками в руках. Лиза сжала руки в замок.
— И что же Тамара сказала? — спросил Матвей осторожно.
— Она сказала, что я дура, — неожиданно ответила Ираида. — Что живу с хорошим мужиком и не ценю.
Воцарилась тишина. Никто не ожидал такого поворота.
— Но главное не это, — продолжила Ираида, делая шаг в кухню. — Главное то, что она мне рассказала про Антона.
— Про жениха Лизы? — удивилась Ольга Петровна.
— Да. — Ираида села на стул, тяжело вздохнула. — Оказывается, Тамара его хорошо знает. Его отец работал с ее мужем на заводе. И этот Антон... — она помолчала, собираясь с духом. — Этот Антон последние три года откладывает деньги на квартиру. Живет в коммуналке, питается макаронами, но копит. И скопил уже на первоначальный взнос по ипотеке.
Лиза вскинула голову.
— Но он же мне ничего не говорил...
— Потому что хотел сделать сюрприз, — тихо продолжила Ираида. — Хотел жениться и сразу предложить тебе переехать в свое жилье. А на свадьбу тратиться не хотел — берег каждую копейку.
Матвей почувствовал, как что-то сжимается в груди.
— Ира, ты хочешь сказать, что...
— Хочу сказать, что я наговорила лишнего, — перебила его жена. — Про жениха-неудачника, про копейки. А парень, получается, молодец. Работает, копит, о будущем думает.
— Но почему Антон Лизе ничего не сказал? — не понимала тетя Валя.
Ираида горько усмехнулась.
— А потому что боялся. Тамара говорит, он к ней приходил, советовался. Мол, как лучше поступить — рассказать невесте про планы или молчать до последнего. А она ему и говорит: "Лучше молчи, а то вдруг что-то не получится, девочку расстроишь". И еще добавила: "Да и родственники невесты могут неправильно понять, подумают, что ты хвастаешься".
— Господи, — прошептала Лиза, хватаясь за сердце. — Значит, он не бедный? Значит, у нас будет свое жилье?
— Будет, девочка, — кивнула Ираида. — И не только жилье. Тамара еще рассказала, что Антон в автосервисе не просто работает. Он там мастером скоро станет, хозяин его ценит. А через год-два хочет собственное дело открыть.
Матвей опустился на стул. Вся картина мира перевернулась за несколько минут.
— Получается, мы все его неправильно поняли...
— Получается, я его неправильно поняла, — поправила Ираида. — И не только его. — Она посмотрела на Ольгу Петровну. — Тамара еще кое-что рассказала. Про то, как вы нам помогали, когда Матвей без работы сидел.
Ольга Петровна нахмурилась.
— Я не понимаю...
— А я теперь понимаю, — продолжила Ираида. — Тамара тогда у вас продукты брала, говорила, что сама покупает. А оказывается, вы ей деньги давали и просили передать нам. Чтобы мы не знали, от кого помощь.
Мать Матвея покраснела.
— Тамара не должна была рассказывать...
— Должна! — резко сказала Ираида. — Потому что я двадцать лет жила с ложным представлением! Думала, что ваша семья нас не замечает, когда трудно! А вы, оказывается, помогали, но так деликатно, что я и не поняла!
Матвей смотрел на жену и не узнавал. Где гордая, непримиримая Ираида? Где ее обиды и подозрения?
— Ира, что с тобой? — спросил он тихо.
— А то, что я поняла: я всю жизнь сражалась с ветряными мельницами, — ответила она, и голос дрожал. — Думала, что ваша семья меня не принимает. Искала подвох в каждом слове, в каждом взгляде. А на самом деле...
Она не договорила, заплакала. Не истерично, как раньше, а тихо, горько.
Лиза подошла к ней, неуверенно положила руку на плечо.
— Ира, не плачь...
— Как не плакать? — всхлипнула Ираида. — Я столько лет портила жизнь всем. И Матвею, и вам. Из-за своих комплексов, из-за страхов.
— Каких страхов? — мягко спросила Ольга Петровна.
Ираида подняла заплаканные глаза.
— А вы разве не понимаете? Я всегда чувствовала себя хуже вас. Вы — образованные, интеллигентные. А я — из рабочей семьи, техникум окончила с трудом. Мне казалось, что вы на меня свысока смотрите.
— Ираида, — тихо сказала Ольга Петровна, — я никогда не смотрела на вас свысока. Наоборот — завидовала.
— Чему? — удивилась Ираида.
— Тому, что у вас с Матвеем такая страстная любовь была. Помню, как он о вас рассказывал, когда познакомились. Глаза горели, голос менялся. Я думала: вот оно, настоящее чувство.
— Было, — прошептала Ираида. — Было...
— И есть, — неожиданно сказал Матвей. — Иначе тебя бы не задевало все так сильно. Равнодушие не кричит, не бьет посуду. Равнодушие молчит.
Ираида посмотрела на мужа, и в ее взгляде мелькнуло что-то давно забытое — нежность.
— А я думала, ты меня разлюбил...
— Устал, — честно ответил Матвей. — От скандалов устал, от подозрений. Но не разлюбил.
Тетя Валя тихонько всхлипнула, доставая платочек.
— Ой, как же хорошо-то! А я уж думала, совсем все плохо...
— Не все, — сказала Ираида, вытирая слезы. — Теперь не все. — Она повернулась к Лизе. — Девочка, прости меня. За все, что наговорила. И про тебя, и про Антона.
— Да ладно, — смущенно ответила Лиза. — Главное, что теперь все выяснилось.
— Выяснилось, — кивнула Ираида. — И еще одно выяснилось. — Она встала, подошла к Матвею. — Тамара мне кое-что показала.
— Что?
Ираида полезла в сумочку, достала смятый лист бумаги.
— Расписку твою. Ты помнишь, два года назад Тамаре деньги в долг давал? Когда ее мать в больнице лежала?
Матвей нахмурился.
— Помню. Ну и что?
— А то, что ты мне сказал, будто эти деньги на рыбалку потратил. Я скандал устроила, помнишь? Кричала, что ты семью не ценишь, на развлечения тратишься...
— Я не хотел, чтобы ты переживала, — тихо сказал Матвей. — Денег у нас тогда было мало, я боялся, что ты будешь против...
— А я думала, что ты мне не доверяешь! — Ираида сжала расписку в кулаке. — Думала, что от меня секреты держишь!
— Держу, — признался Матвей. — Но не плохие секреты. А такие... чтобы тебя не расстраивать.
— Больше не держи, — попросила Ираида. — Лучше я расстроюсь, но буду знать правду. А то в голове такое понарождается...
Она подошла к Ольге Петровне, неуверенно протянула руку.
— Можно... можно я вас обниму? И прощения попрошу?
Ольга Петровна не ответила — просто обняла невестку крепко, по-матерински.
— Глупая ты, — прошептала. — Глупая девочка. Мне казалось, ты меня ненавидишь.
— А мне казалось, что вы меня презираете...
— Значит, мы обе глупые, — усмехнулась Ольга Петровна. — В нашем возрасте комплексы разводить.
Тетя Валя не выдержала, подскочила к ним.
— И меня обнимите! А то я тут реву, как дурочка!
Они обнимались втроем, всхлипывали и смеялись одновременно. Матвей смотрел на эту картину и чувствовал, как внутри что-то оттаивает, согревается.
— А теперь, — сказала Ираида, отстраняясь, — поговорим о свадьбе. По-честному, по-семейному.
— И про квартиру Антона расскажем, — добавила Лиза, румянясь. — Интересно, какой он сюрприз готовил...
— Расскажем, — согласилась Ираида. — И еще я хочу сказать... — Она помолчала, собираясь с мыслями. — Хочу сказать, что эти двадцать лет были не зря. Да, мы ссорились, да, я устраивала скандалы. Но мы же выдержали! Значит, что-то крепкое между нами есть.
— Есть, — согласился Матвей, обнимая жену. — И теперь будет еще крепче.
За окном совсем стемнело. На столе остыл чай, на полу больше не блестели осколки — тетя Валя успела все подмести. И в квартире стало как-то особенно тихо и уютно — так бывает после грозы, когда воздух становится свежим и чистым.
— Знаете что, — сказала Ираида, оглядывая родных, — а давайте сервиз новый купим. Красивый, праздничный. И будем за этим столом собираться по праздникам. Все вместе.
— Давайте, — улыбнулась Ольга Петровна. — А старый сервиз... его не жалко. Иногда что-то должно разбиться, чтобы освободить место для нового.
И все согласно кивнули. Потому что поняли главное: семья — это не идеальные люди, которые никогда не ссорятся. Семья — это те, кто умеет прощать, кто готов признавать ошибки и начинать заново. Кто остается рядом даже после самых сильных бурь.
А через месяц на свадьбе Лизы Ираида произнесла такой тост, что все плакали от умиления. И танцевала с Ольгой Петровной под «Вальс дружбы». И смеялась над шутками тети Вали.
И когда молодожены преподнесли сюрприз — ключи от новой квартиры, — Ираида первая кинулась обнимать Антона и извиняться за все сказанные когда-то глупости.
А Матвей стоял в стороне, смотрел на свою семью — настоящую, наконец-то объединившуюся семью — и думал: «Вот оно, счастье. Не в отсутствии проблем, а в умении их решать. Вместе.»