— Открывай, Танька! Знаю, что дома! — кулак Витьки грохотал по двери. — Долг отдавать пора!
Татьяна сжалась в углу кухни, прижимая к груди початую бутылку водки. Руки тряслись — то ли от похмелья, то ли от страха.
— Мам, кто там? — из комнаты выглянула Света. Десять лет, тощая как щепка, глаза огромные на бледном личике.
— В комнату иди! Быстро!
Но было поздно. Дверь слетела с петель — Витька все-таки вышиб ее плечом. За ним ввалились еще двое — такие же пропитые, злые.
— Где деньги? Две недели прошло!
— Нет у меня... — Татьяна попятилась к окну. — Витя, ну нет же...
— Врешь! — он схватил ее за волосы, дернул. Бутылка выпала, разбилась. — Пропила, да? На что пропила, если весь район тебе в долг бухло дает?
— Отпусти маму! — Света бросилась на мужика, вцепилась зубами в руку.
— Ах ты, щенок! — Витька отшвырнул девчонку. Она ударилась спиной о стену.
Именно в этот момент в квартиру вошла участковая с двумя понятыми. Соседи вызвали — устали от вечного дебоша.
— Так, всем стоять! — Марина Петровна быстро оценила ситуацию. — Руки убрали от женщины!
Витька нехотя отпустил Татьяну. Та сразу бросилась к дочери:
— Светочка, доченька, ты как?
— Нормально, мам... — девочка поднялась, потирая ушибленный бок.
Марина Петровна осмотрелась. Квартира — как после бомбежки. Грязь, вонь, пустые бутылки везде. На кухне — гора немытой посуды, в раковине плавает что-то зеленое. И посреди всего этого — тощий ребенок с синяками на руках.
— Документы на девочку есть?
Татьяна замялась:
— Где-то... были...
— Мать, в школу ходит?
— Иногда... — Света опустила глаза.
Участковая вздохнула. Таких историй она видела сотни. И конец у всех один.
— Татьяна Сергеевна, собирайте вещи ребенку. Поедете с нами.
— Куда? — Света вжалась в мать.
— В детский дом, милая. Там тебе будет лучше.
— Нет! — девочка замотала головой. — Не поеду! Мама, скажи им!
Но Татьяна молчала. Что она могла сказать? Что ей действительно будет лучше здесь, в этой помойке, с вечно пьяной матерью?
Светлану забрали в тот же день. Она кричала, вырывалась, но ее затолкали в машину. Последнее, что она видела — мать стоит в окне и плачет.
Детский дом находился в пригороде. Серое трехэтажное здание, окруженное забором. Как тюрьма, только для детей.
— Вот твоя кровать, — воспитательница показала место в комнате на восемь человек. — Вещи в тумбочку, одежду получишь завтра. Отбой в девять.
Света села на жесткий матрас. Вокруг — чужие девчонки, чужие запахи, чужие взгляды. Она закрыла глаза и представила маму. Да, она пьет. Да, в доме грязно. Но она же мама. Единственная.
Первую попытку побега Света предприняла через неделю. Выскользнула во время прогулки, добежала до дороги. Но ее быстро поймали — далеко в домашней одежде не убежишь.
— Глупая, — сказала соседка по комнате Ленка. — Думаешь, ты первая такая умная? Тут забор не просто так.
Света не ответила. Она думала. Планировала.
Вторая попытка была через месяц. Дождалась, пока все уснут, вылезла через окно первого этажа. Добралась до трассы, поймала попутку. Водитель-дальнобойщик сжалился, довез до города.
Домой Света добралась к утру. Постучала — мама не открывала. Пришлось лезть через окно на первом этаже.
В квартире было еще хуже, чем раньше. Татьяна лежала на диване, вокруг — батарея пустых бутылок.
— Мама! Мама, проснись!
Татьяна открыла мутные глаза:
— Светка? Ты как здесь?
— Сбежала. Мам, я больше туда не вернусь. Слышишь? Не вернусь!
— Вернешься... — мать отвернулась к стене. — Они придут, заберут...
И они пришли. Через два дня. Марина Петровна с нарядом полиции.
— Светлана, собирайся. Без глупостей.
— Не поеду! — девочка встала между матерью и участковой. — Вы не имеете права! Это мой дом!
— Имеем. Твоя мать лишена родительских прав. Решение суда.
— Какого суда? Мама! — Света обернулась. Татьяна сидела на диване, уставившись в пол. — Мама, скажи им!
— Светочка, иди... Там тебе лучше будет...
— Нет! — девочка бросилась к матери, обняла. — Ты моя мама! Самая лучшая! Слышите? Моя мама хорошая!
Полицейские переглянулись. Марина Петровна вздохнула:
— Светлана, пойми...
— Нет, это вы поймите! — девочка выпрямилась, глаза горели. — Да, она пьет. Да, у нас грязно. Но она меня любит! А я люблю ее! И никуда я не поеду!
— Девочка...
— Я не девочка! Мне десять лет! Я могу готовить, убирать, все могу! Мама заболела после того, как папа умер. Это болезнь! А больных не бросают!
Света говорила и говорила. О том, как папа погиб на стройке. Как мама не смогла пережить. Как братья уехали — не выдержали. Как она осталась одна.
— Я ее не брошу. Никогда. Хоть убейте.
Марина Петровна достала телефон, отошла в сторону. Долго с кем-то говорила. Вернулась:
— Хорошо. Оставайся. Но я буду приходить каждую неделю. И если увижу, что ситуация не меняется — заберу без разговоров. Поняла?
Света кивнула.
Когда все ушли, она повернулась к матери:
— Так. Все. Хватит.
— Что хватит? — Татьяна подняла на нее мутный взгляд.
— Пить хватит. Где тут у тебя заначки?
Света перевернула всю квартиру. Нашла бутылки в шкафу, под ванной, за батареей. Все вылила в унитаз.
— Светка, ты что делаешь? Мне же плохо будет!
— Потерпишь. Я рядом.
И началась война. Света против алкоголя. Против собутыльников матери. Против грязи и безнадежности.
Первые дни были адом. Татьяну трясло, она кричала, умоляла дать хоть глоток. Света сидела рядом, держала за руку, обтирала мокрым полотенцем.
На третий день пришел Витька:
— Где Танька? Занял я ей на опохмел.
— Мама болеет. Уходи.
— Ты че, мелкая? Совсем?
Света вышла на лестничную площадку, закрыла за собой дверь:
— Дядя Витя, если ты еще раз сюда придешь, я в полицию заявление напишу. Что ты мою маму бьешь и деньги вымогаешь.
— Да я тебя...
— И про то, где ты самогон гонишь, тоже расскажу. Баба Нюра мне показывала.
Витька побагровел, но ушел. Больше он не появлялся.
Потом Света взялась за квартиру. Драила, мыла, чистила. Выбросила кучу мешков мусора. Отскребла плиту, отмыла окна.
— Зачем ты это делаешь? — спросила Татьяна, сидя на кухне. Руки уже не тряслись так сильно.
— Затем, что мы тут живем. Люди, а не свиньи.
— Я плохая мать...
— Нет, — Света обняла ее. — Ты хорошая. Просто заболела. Но мы вылечимся.
Через неделю пришла Марина Петровна. Осмотрелась:
— Ничего себе. Чисто.
— Я же обещала, — Света гордо выпрямилась.
— А мама где?
— На кухне. Суп варит.
Участковая прошла на кухню. Татьяна действительно стояла у плиты. Бледная, осунувшаяся, но трезвая.
— Здравствуйте, Марина Петровна.
— Здравствуйте. Как самочувствие?
— Нормально. Света помогает.
Марина Петровна села за стол:
— Татьяна Сергеевна, вы понимаете, что так просто права не восстановят? Нужно устроиться на работу, пройти лечение...
— Я понимаю.
— Мама уже договорилась в ЖЭКе, — вмешалась Света. — Уборщицей возьмут. И к наркологу запишемся.
— Ты-то в школу когда пойдешь?
— С понедельника. Я с директором говорила, меня возьмут.
Участковая смотрела на эту тощую девчонку и не верила глазам. Десять лет, а говорит как взрослая. И главное — делает.
Понедельник стал новой точкой отсчета. Татьяна вышла на работу — мыть подъезды. Копейки, но хоть что-то. Света пошла в школу. Отстала сильно, но учителя обещали помочь.
Вечерами они вместе делали уроки. Татьяна с трудом вспоминала школьную программу, но старалась.
— Мам, а почему ты пить начала? — спросила однажды Света.
Татьяна долго молчала:
— Не знаю. После похорон папы твоего... Сначала рюмочку, чтобы уснуть. Потом две. Потом... сама не заметила.
— Больше не будешь?
— Постараюсь. Очень постараюсь.
Но срывы были. Через месяц Татьяна не выдержала, купила бутылку. Света нашла ее пьяной на кухне.
— Прости... Светочка, прости...
Девочка не стала кричать. Просто вылила остатки водки и уложила мать спать. А утром разбудила:
— Вставай. На работу пора.
— Не могу... Стыдно...
— Можешь. Вставай.
И Татьяна встала. Пошла мыть подъезды с похмелья. А вечером Света отвела ее к наркологу.
Так прошел год. Срывов становилось меньше. Квартира оставалась чистой. В доме пахло не перегаром, а борщом и свежими пирогами — Света научилась готовить.
Марина Петровна приходила все реже. Не было смысла — все и так видно.
— Молодец, — сказала она однажды Свете. — Я таких, как ты, мало видела.
— Я не молодец. Я просто маму люблю.
— Многие любят. Но не многие борются.
Света поступила в колледж на портного. Татьяна к тому времени уже год не пила. Устроилась в магазин — уборщицей, но в тепле.
— Доченька, я так горжусь тобой, — сказала она, провожая Свету на первый день учебы.
— А я тобой, мам. Ты победила.
— Мы победили. Вместе.
Братья приезжали на выходные — не верили своим глазам. Чистая квартира, трезвая мать, взрослая серьезная сестра.
— Светка, как ты это сделала? — спросил старший, Андрей.
— Просто не бросила. Мама хорошая. Ей просто помощь нужна была.
Вечером, когда братья уехали, Татьяна и Света сидели на кухне. Пили чай с пирогом собственного приготовления.
— Знаешь, если бы не ты... — начала Татьяна.
— Мам, не надо. Все позади.
— Нет, дай сказать. Если бы не ты, я бы умерла. В той грязи, в пьяном угаре. А ты вернула меня к жизни.
— Ты сама вернулась. Я просто рядом была.
Татьяна обняла дочь:
— Когда-нибудь у тебя будут свои дети. И ты будешь прекрасной мамой. Потому что у тебя огромное сердце.
— Мам, я еще учиться три года.
— Я подожду. Теперь я никуда не спешу.
За окном шел снег. В квартире было тепло и уютно. На плите булькал чайник. Обычный вечер обычной семьи.
Семьи, которая победила. Вопреки всему.
Дзен Премиум ❤️
Всем большое спасибо за лайки, комментарии и подписку) ❤️
Навигация по каналу Юля С.
Ещё рассказы: